Сон в красном тереме. Т. 2. Гл. XLI – LXXX., стр. 10

Войдя в храм, Баоюй не стал кланяться статуе богини реки Ло, лишь мельком на нее взглянул. Вылепленная из глины, статуя тем не менее казалась прекрасной:

Вот-вот взметнется и взлетит, как лебедь,
Когда он вспуган, всполошен.
Изысканна в движеньях, горделива,
Как в небесах кружащийся дракон.
Из волн зеленых выплывает,
Как нежный лотоса цветок,
При ней и солнце заиграло,
Рассветом озарив восток.

Непрошеные слезы покатились по щекам Баоюя.

Старая монахиня поднесла ему чай. А он попросил ее дать на время курильницу. Монахиня удалилась, и ждать пришлось довольно долго. Наконец она возвратилась, неся не только курильницу, но и бумажные изображения животных, сжигаемые при жертвоприношениях. Баоюй взял только курильницу, отдал Бэймину, и они отправились во внутренний сад, чтобы выбрать место почище.

Они долго искали, и Бэймин наконец предложил пойти к возвышению у колодца. Там он поставил курильницу и отошел в сторону. Баоюй вытащил из сумочки благовония, зажег, молча, со слезами на глазах, отвесил несколько поклонов, затем обернулся к Бэймину и приказал убрать курильницу.

Бэймин кивнул головой, но курильницу убирать не стал, опустился на колени, совершил несколько поклонов и принялся бормотать:

– Я, Бэймин, несколько лет служу второму господину Баоюю и знаю все его заветные думы и желания. Но сегодня он мне не объяснил, зачем ему понадобилось совершать жертвоприношение, а расспрашивать его я не осмелился. Неведомый дух, принимающий эту жертву! Я не знаю твоего имени, но уверен, что когда-то ты жил у нас в доме, был девушкой, умной и непорочной, даже на небе никто не мог с ней сравниться. Второй господин Баоюй не в силах словами выразить свои чувства, и я молю тебя за него: если у тебя добрая душа и ты знаешь, что наш господин только и думает о тебе, навещай его как можно чаще. Ты сейчас в царстве тьмы, сделай же так, чтобы второй господин в своей будущей жизни воплотился в девушку и мог с тобой играть. Так вам обоим было бы интересно. – Произнеся это, Бэймин снова несколько раз поклонился и поднялся с колен.

– Не болтай глупостей! – крикнул Баоюй, не сдержав улыбки, и легонько толкнул Бэймина ногой. – Люди услышат, смеяться будут!

Бэймин взял курильницу и, следуя за Баоюем, сказал:

– Вы ведь не успели поесть, и я велел монахине собрать на стол. Из дома вы сбежали, потому что там сегодня большой пир, а вам захотелось побыть в тишине. Но зачем же оставаться голодным?

– Это ты прав, – согласился Баоюй. – Без вина и спектакля можно обойтись, а вот поесть не мешало бы.

– Об этом я и толкую, – заметил Бэймин. – Не забудьте только, что ваша бабушка, матушка и все остальные беспокоятся. Поэтому вам следовало бы вернуться пораньше! Да и что здесь делать? Жертвоприношение вы совершили. Вы можете не участвовать в развлечениях, дело ваше, но старших надо уважать. Иначе дух, которому вы только что принесли жертву, и тот лишится покоя.

– Я все понял, – ответил Баоюй. – Ты боишься, как бы вину за то, что я уехал, не взвалили на тебя, и теперь придумываешь причины, чтобы увезти меня поскорее отсюда. Но я ведь не собираюсь задерживаться. Долг свой я выполнил, а теперь хочу вернуться домой, пить вино и смотреть представление.

– Вот и прекрасно! – воскликнул Бэймин.

Они вошли в молитвенный зал. Старая монахиня уже расставила на столе простые кушанья из овощей. Баоюй и Бэймин перекусили, сели на коней и поскакали в город.

– Держитесь покрепче, второй господин! – то и дело кричал Бэймин, ехавший позади. – Лошадь ведь необъезженная!

Они довольно скоро добрались до города. Баоюй проскользнул черным ходом в сад и побежал во двор Наслаждения пурпуром. Сижэнь дома не было, лишь несколько старых служанок. Увидев Баоюя, они просияли от радости.

– Амитаба, наконец-то! – не переставали восклицать служанки. – Барышня Сижэнь места себе не находит от беспокойства. Только что все сели за стол, идите же скорее, господин!

Баоюй быстро переоделся и спросил у служанок:

– Где устроили торжество?

– В большом расписном зале, том, что недавно выстроен, – ответили служанки.

Еще издали до слуха Баоюя донеслись звуки свирелей и флейт. Миновав проходной зал, он вдруг заметил Юйчуань, которая в одиночестве сидела на террасе и плакала. Заметив Баоюя, она вздохнула и, прищелкнув языком, воскликнула:

– Ах! Наконец-то явился феникс! Поторопитесь, не то испортите все веселье!

– Не догадываешься, где я был? – спросил Баоюй.

Юйчуань, будто не слыша, принялась утирать слезы. Очень недовольный, Баоюй вошел в расписной зал, поклонился матушке Цзя и госпоже Ван. Его приход и в самом деле был воспринят так, как если бы вдруг появился феникс.

– Откуда ты? Почему так поздно? Почему не поздравляешь свою старшую сестру? – засыпала его матушка Цзя вопросами и обратилась к Фэнцзе: – Твой братец совершенно не понимает приличий! В доме такое важное событие, а ему хоть бы что! Взял да сбежал. И никому ни слова! Если такое повторится, я пожалуюсь отцу, когда тот вернется, – пусть хорошенько его поколотит!

– Поздравление – это ладно, – сказала Фэнцзе. – А вот уехать не спросившись, не взяв с собой провожатых, брату Баоюю никак не следовало! На улицах полно повозок, лошадей, могут задавить. К тому же людям нашего круга необходимо строго соблюдать приличия!

– Почему слуги делают все, что он хочет? – возмущенно произнесла матушка Цзя. – Едут, куда ему вздумается, не доложив об этом!.. Где ты был? Ел что-нибудь? В дороге с тобой ничего не случилось?

– У Бэйцзинского вана умерла любимая наложница, – стал оправдываться Баоюй, – и я поехал выразить ему соболезнование. И так он плакал и убивался, что я не мог сразу его покинуть.

– Смотри, больше не уезжай тайком! – сказала матушка Цзя. – Не то в самом деле пожалуюсь отцу!

Баоюй обещал.

Матушка Цзя хотела распорядиться, чтобы поколотили слугу, который сопровождал Баоюя, но ее принялись отговаривать:

– Не сердитесь, почтенная госпожа! Баоюй обещал, что такое больше не повторится. Ничего не случилось, он дома, так что давайте лучше повеселимся!

Стоило матушке Цзя увидеть Баоюя, как гнев ее моментально сменился радостью.

Вскоре пришла Сижэнь. Все успокоились и продолжали смотреть представление.

Актеры показывали пьесу «Терновая шпилька». Матушка Цзя и тетушка Сюэ то плакали, то смеялись, то выражали негодование, будто все это было не на сцене, а в жизни.

Если хотите узнать, чем окончился праздник, прочтите следующую главу.

Глава сорок четвертая

Непредвиденная случайность вызывает у Фэнцзе ревность;
после пережитой неприятности Пинъэр приводит в порядок свой туалет

Итак, Баоюй и сестры смотрели пьесу «Терновая шпилька».

В начале акта «Муж совершает жертвоприношение» Дайюй сказала Баочай:

– Этот Ван Шипэн какой-то странный: не все ли равно, где устраивать жертвоприношение? Зачем бежать на берег реки! Недаром гласит пословица: «Глядя на вещь, вспоминаешь о ее хозяине». Ведь у всех вод Поднебесной источник один, поэтому можно без опасений в любом месте набрать чашку воды, поплакать над ней и так излить свои чувства.

Баочай ничего не ответила, а Баоюй, слышавший эти слова, очень смутился.

А теперь расскажем о матушке Цзя. Ей очень хотелось, чтобы в день своего рождения Фэнцзе хорошенько повеселилась. Сама она вскоре покинула пиршественный зал, прилегла на тахту и вместе с тетушкой Сюэ продолжала смотреть пьесу. Перед ними стоял маленький столик, на столике – блюда с излюбленными яствами. Они то лакомились, то беседовали между собой. Блюда с больших столов отдали служанкам, и они могли есть на террасе, как вздумается, не соблюдая этикета. Госпожа Ван и госпожа Син расположились за высоким столиком, а барышни – на циновках снаружи.