Всему свое время, стр. 35
– Вареники будешь?
– Буду, – кивнул Петя.
– С картошкой.
– Хорошо.
Петя любил простую еду. Вареники, пельмени, котлеты, борщи. Ничего этого я не готовила. Все покупала в отделе полуфабрикатов. Но ему, похоже, было все равно. Конечно, дома-то наверняка вообще пустой холодильник. Боже, о чем я думаю? Мне бы прикинуть, какую избрать тактику для обуздания Петиных претензий, а я о котлетах и Петином пустом холодильнике…
– А, кстати, – вдруг вспомнила я, – ты чем занимаешься?
– Что? – Петя с недоумением смотрел на меня.
– Бизнес твой, – продолжала я, – на чем ты делаешь деньги?
– А-а, – Петя поболтал ложкой в чашке, – всякие изделия из дерева. Доски, планки, плинтусы…
– Ясно, – прервала его я.
Конечно, компьютеры – это было бы слишком интеллектуально для Пети.
Вскипела вода. Я бросила в кастрюлю вареники и убавила огонь.
– А зачем тебе? – поинтересовался Петя.
– Так просто, – пожала плечами.
– Думаю заняться еще керамической плиткой, – сообщил Петя.
Да хоть строительством ледовых дворцов – мне-то что за дело?
– Последний раз, когда ездил в Москву… – начал Петя.
Договорить ему не удалось. Густой пассаж из «Лебединого озера» заполонил все пространство. Я усмехнулась. У Пети не хватает фантазии даже на то, чтобы выбрать для звонка что-нибудь менее банальное, чем лебединые страсти.
– Да! – рявкнул он в трубку.
Выслушал то, что ему ответили, и ледяным тоном сказал:
– Ну, привет.
И затем через пару секунд:
– Как дела? Ты что, всерьез это спрашиваешь?
Невидимый собеседник, видимо, не пользовался Петиной симпатией.
– У тебя хватает наглости спрашивать, как у меня дела, после всего, что произошло?! – Петин голос опасно завибрировал.
Я помешивала вареники.
– «Прости меня», – противным голосом передразнил звонившего Петя. – Нормально. Ты думаешь, этим можно отделаться?
Больше не буду брать эти вареники. Вон начинка вывалилась.
– Твоя голова где была, когда ты… – Петя накалялся все сильнее и сильнее.
Что же там у него случилось? Партнеры брыкаются или кто-то кинул его? Надо бы ему намекнуть, что мне абсолютно неинтересно выслушивать его ругань у себя в квартире.
– И что дальше? – Петя вскочил и закружился по кухне.
Хотя, если я собираюсь вычеркнуть Петю из своей жизни, зачем мне тратить лишние силы на то, чтобы разъяснять ему, что прилично, а что не прилично?
– Думать будешь? – язвительно спросил Петя. – Ну-ну, думай. Только думай побыстрее, иначе будет поздно.
А вот так и ведет он свой бизнес. Берет за глотку, и плевать ему на все. Я раньше удивлялась, как это тюфяк Петя – и удачливый бизнесмен? Ларчик-то открывался просто. Толстокожесть – имя тому ключику. Тонкокожим не место в деловом мире. Н-да, любопытно…
– А я уже все для себя решил, – чуть сбавив тон, сказал Петя, подошел к столу, взял кружку и отхлебнул чаю.
Пора вынимать вареники. Я открыла шкафчик и достала шумовку.
– Значит, так. Тебе на все про все две недели. Что хочешь делай. Думай, не думай – твои дела. Но если через две недели ты еще будешь торчать там, пеняй на себя!
Видно, Петин собеседник попытался возразить ему что-то, потому как Петя опять взвился:
– Ни хрена подобного не будет! Я сказал – все! Две недели. – И щелкнул крышкой телефона, прерывая разговор.
– Знаешь что, – не выдержала я, – ты последил бы за собой. Нечего орать тут и выражаться…
– Дура!!! – вдруг заорал Петя и, размахнувшись, швырнул мобильный телефон.
Телефон пролетел через всю кухню и, упав на паркет в прихожей, разлетелся вдребезги.
– Что?! – остолбенела я. – Кто дура? Я?!
– Да не ты! – махнул рукой Петя. – Эта дура сама не понимает, что натворила.
– Кто? – забыв про вареники, уставилась я на него.
– «Прости меня», – загундосил Петя. – Нет, ну какого черта! Думает, ей все с рук сойдет. Плохо же она меня знает.
Значит, звонила женщина. Что же такого нужно сделать, чтобы довести Петю до такого состояния?
– Кто звонил? – осторожно спросила я.
– Что? – Петя непонимающе уставился на меня.
– Кто, спрашиваю, звонил? – медленно повторила я.
– Берет уходит, – как будто не слыша меня, сказал Петя, – посуду всю переколотила. С чего это?
Как будто сбрендила… Не знаешь, – он поднял на меня глаза, – когда у баб климакс начинается?
– Климакс… – растерянно повторила я. – Ну, после сорока пяти, по-моему…
– Рано, – пробормотал Петя, – ей еще рано…
– Кому? – Я положила шумовку на стол, тревожные предчувствия закопошились где-то в районе желудка.
– Да дуре этой, господи, – вздохнул Петя и взглянул на кастрюлю с варениками. – Когда есть-то будем?
– Кто звонил? – звенящим от волнения голосом вопросила я.
– Жена, кто ж еще, – буркнул Петя, подходя к серванту и доставая тарелки.
– ЖЕНА?!!
У меня перехватило дыхание. Я судорожно втянула в себя воздух и повторила:
– Жена?
– Э-э… – Петя так и замер с тарелками в руках.
– ТЫ ЖЕНАТ? – тщательно отделяя одну букву от другой, спросила я.
Ира
День начинался плохо. Сказать по правде, плохо он начался уже вчера, когда где-то к обеду нагрянула инспекция из Центробанка. И, как обычно, коршуном спланировала на мой кредитный отдел. Любят они нас, что скажешь. Не в первый раз проверяют. Однако впервые, когда начальником в отделе я. И конечно, я тряслась. А тут еще и Маруся, и Светка, и адвокат до кучи. В голове полный кавардак. Нервы гудели, как струны в рояле.
Не успела я объявиться на работе, как тут же попала в круговерть. «Ответьте, пожалуйста…», «Будьте любезны, покажите…», «И еще вот это откопируйте…». Хорошо хоть обращались пока вежливо, без хамства. Я отвечала, показывала, копировала, а еще – организовывала кофе и обед, каждые полчаса бегала в кабинет управляющего, не по собственной инициативе, упаси бог, а по его вызову. Управляющий тоже трясся, хоть и не так заметно, как я. Все же мужик, да и опыта подобных нашествий у него побольше моего, тем не менее… Словом, часам к трем я была уже выжата как лимон, а нужно было проработать еще до шести, и это если высокая комиссия не пожелает задержаться.
Сварив себе уже четвертую за день чашку кофе, я присела наконец за свой стол и бросила обморочный взгляд на ежедневник. Что я там планировала на сегодня? Восемь пунктов. Ха-ха-ха! Я обвела два из них, рассчитывая все-таки заняться ими сегодня, остальные уверенной рукой переписала на завтра. Вот так будет лучше. Я откинулась на спинку кресла и отпила кофе. Десять минут. Я заслужила отдых. Десять минут – это совсем немного. Никто не умрет, если я выпаду из рабочего процесса минут на десять. Позвоню-ка домой. Как там Светка с Марусей, интересно?
Я поставила чашку на стол и пододвинула к себе телефон. Набрала домашний номер.
– Алло, – ответила мне Светка.
– Привет. Как дела?
– Ирка, ты, что ли? – спросила Светка.
– Не узнала? – усмехнулась я. – Богатой буду.
– Не узнала, – ответила Светка.
– Как дела? – Я прижала трубку головой к плечу и взяла чашку с кофе.
– Ирка, – замогильным голосом доложила Светка, – у нас проблемы.
– Что? – вздрогнула я. – Петя прорезался? Стоит под дверью и сверлит замок?
– Да ну тебя, – проворчала Светка. – Никакого Пети не наблюдается. Зато Маруся… – она вздохнула, – просто не знаю, что с ней делать.
– А что Маруся? – спросила я, допивая кофе.
Рыдает. Хочешь послушать? – И не успела я отказаться от столь сомнительного удовольствия, как Светка исчезла из эфира, а из телефонной трубки понеслись вякающие и всхлипывающие звуки, свидетельствующие о том, что она говорит правду и ничего, кроме правды.
Вот черт! А что мы хотели? Маруся вчера держалась молодцом, я даже удивилась тому спокойствию, с которым она повествовала о своих приключениях. Она была мало похожа на Марусю, эта дама, сидящая за моим кухонным столом и ровным голосом рассказывающая о событиях последних дней. У Машки слезные железы всегда в полной боевой готовности и, чуть что, сразу же включаются в работу. А тут – ни слезинки. «Все меняется», – мелькнула вчера у меня мысль. А выяснилось, нет, чепуха – все остается, как прежде. Во всяком случае, Машкина способность горько-горько рыдать изменений не претерпела.