Всему свое время, стр. 22

«Ферштеен, ферштеен. Как это все сложно, – думала я, идя с работы домой. – Стремишься усовершенствовать мир, а он плевать на это хотел. Он остается таким, как был. А тебе вроде становится теплее от того, что ты тут немножко посуетился на благо его преобразования. И думаешь, что все так здорово складывается – вот же что-то изменилось. И невдомек, что „что-то“ – это ты, и только ты, но никак не мир вокруг».

А если проще, если спуститься на пару этажей вниз, к бытовухе семейной жизни, то если мужик хочет что-то сделать, ты хоть из штанов выпрыгни, он это сделает. Налево ему надо – значит, будет «налево». Крепкий семейный очаг – значит, очаг. Ты тут ни при чем. Все кивают на «треники» с вытянутыми коленками, в которых ты ходишь дома вместо того, чтобы носить платья с хвостом. Или на отсутствие маникюра и зарождающийся целлюлит. Мол, а чего вы хотите? Мол, поэтому он и косит глазом налево. Ой, оставьте! Не надо нас дурить! Не надо перекладывать с больной головы на здоровую.

Я шла по вечерним улицам. В воздухе уже пахло осенью. Еще везде зеленела листва, но небо уже было другое. Прозрачнее, выше. Скоро похолодает, деревья станут сначала желтыми и красными, а потом просто сиротливо голыми. И грянет мой день рождения. Я постарею еще на год. Опять буду пристально вглядываться в зеркало в поисках новых морщинок или иных свидетельств увядания. Жизнь движется вперед и никогда не оборачивается, чтобы посмотреть: а что же она натворила? Ей это ни к чему. Вот у меня пока так не получается. И очень часто я усаживаюсь с чашкой крепкого кофе в свое любимое кресло у окна и принимаюсь размышлять о том, что давно уже кануло в Лету. Жалею о чем-нибудь? Скорее нет, чем да. Но думаю часто.

Мобильник в кармане куртки завибрировал. Эсэ-мэска. От Димки.

«Я не хочу ничего менять…»

Здорово. Я тоже не хочу.

«…Мы же имеем право вести себя как хотим?»

Имеем.

Вот только жена его считает иначе. И тоже имеет на это право. Как и Маруся. Все зависит от того, в какой из вершин любовного треугольника ты находишься.

И от темперамента. Вон Вита оказалась горячих кровей. Того и гляди, доберется до меня и вцепится в волосы, не вникая ни в какие подробности. И имеет на это полное право…

Алена

Неужели меня все-таки прихватило? Неужели я влюбилась? Нет, я, конечно, все время ждала эту самую великую любовь, но, когда теоретизируешь, все видится совсем иначе, чем когда то же самое происходит в действительности. Я чувствовала, что между нами с Алексом произошло НЕЧТО. Именно в тот момент, когда он приволок эту кучу журналов в мой кабинетик. Как будто в пробирке смешали два вещества и там все заискрилось и забурлило. Как раз то, чего я ждала все эти годы. Но тогда почему я так испугалась?

А Анька радовалась как ребенок.

– Потрясно! – кричала она, когда узнала, что Алекс пообещал мне помочь с покупкой камеры.

– Ну просто не передать! – хохотала она, когда спустя неделю он позвонил мне домой (где, кстати, взял телефон-то?) и предложил встретиться в выходные, чтобы попрактиковаться в съемке.

– А мне как-то неуютно, – призналась я.

– Почему? – удивленно воззрилась на меня подруга.

– Быстро, – ответила я. – Притом безо всяких моих усилий. Подозрительно.

– Подруга, подойди-ка к зеркалу, – велела Анька.

– Зачем?

– Давай, давай, делай, что говорят.

Я вылезла из-за кухонного стола и пошла в коридор. Зажгла свет, встала напротив большого, в полный рост, зеркала:

– Ну?

Анька подошла и встала рядом.

– Что видишь? – спросила она.

– Себя, – ответила я. – И тебя.

– Про меня не надо, – сказала Анька, – а вот на себя посмотри-ка внимательно. Что видишь?

– Надо идти щипать брови. – Я внимательно разглядывала свое отражение. – И по-моему, я поправилась.

– Ненормальная! – фыркнула Анька. – А я вот вижу очень симпатичную особу, с отличной фигурой, большими глазами и шикарными волосами. Опять же не дуру, хотя в зеркале это незаметно.

– И?.. – повернулась я к ней.

– И мне непонятно, почему эта особа недоумевает, когда мужчина проявляет к ней интерес. Не знаешь?

Точно я не знала, но кое-какие догадки на этот счет у меня были. Просто «этой особе» очень нравился этот мужчина. А в жизни ее обычно случалось так, что тот, кто нравился ей, не обращал на нее никакого внимания либо был уже прочно занят. Липли же всегда те, кто был абсолютно ей ни к чему. Ей, то есть мне, просто не верилось, что сейчас все иначе.

Мы провели вместе с Алексом в субботу целых три часа, фотографируя всякую чепуху в разных ракурсах. Алекс был на удивление терпелив, хотя такая бестолочь, как я, могла в этот день кого угодно довести до белого каления.

– Мне так стыдно, – призналась я, когда мы уже подъехали к моему дому.

– За что? – Он с улыбкой смотрел на меня.

– За свою бестолковость.

– Э-э… – Он продолжал улыбаться.

– Могу компенсировать, – храбро предложила я.

– Чем это? – заинтересовался Алекс.

– Кофе?

– Кофе… – Он немного подумал, потом кивнул: – Отлично.

– Тогда вон мой подъезд. – Я махнула рукой.

– У меня, правда, не очень много времени… – сказал Алекс, аккуратно паркуя машину.

И очень хорошо. Для первого визита и получаса довольно. Мне бы не хотелось гнать лошадей. Надо еще привыкнуть к своему новому положению.

Мы вышли из машины, Алекс поставил ее на сигнализацию, и мы двинулись к подъезду. Алекс взялся за ручку двери, чтобы открыть ее передо мной, как вдруг дверь распахнулась сама и из подъезда вылетел… Петя.

– О! – сказал он. – А я к тебе.

– Привет. – Я немного растерялась.

Алекс доброжелательно взирал на покрасневшего Петю. По всем правилам этикета их следовало познакомить, но сделать это у меня язык не поворачивался.

– Э-э… – Что делать, что делать, вертелось в голове.

– У тебя гости, – полуутвердительно-полувопросительно сказал Петя.

– Да.

– Тогда я заеду попозже.

– Хорошо.

Петя посторонился, мы с Алексом вошли в подъезд. Дверь за нами мягко захлопнулась.

– Брат, – пробормотала я.

– Ага, – кивнул Алекс.

– Двоюродный, – добавила я, чтобы как-то объяснить нашу с Петей полную непохожесть.

Слова вырвались сами собой. Сказалась привычка к вранью. Я искоса взглянула на Алекса. Похоже, он проглотил мою ложь без всякий сомнений.

– Лифт не работает, – сказала я.

– А я никогда не езжу на лифте, – сообщил Алекс.

Ну да, спортсмен.

«С Петей ведь придется что-то делать», – думала я, угощая Алекса кофе. Не люблю, когда под ногами путаются сразу двое. Может, я и не права, может, в этом своя прелесть, но в таких ситуациях всегда нервничаю. И стремлюсь скоренько избавиться от одного из поклонников. Алекс – поклонник? Поклонник, поклонник. Вон как смотрит на меня. И конечно же более желанный поклонник, чем бедолага Петя. Но у Пети-то особых шансов никогда не было. Разве только годам к пятидесяти. Когда последняя надежда найти свою судьбу оставила бы меня и я разнюнилась бы до такой степени, что связала бы с ним свою жизнь навеки… Кстати, он же и не предлагал. А вдруг сейчас, увидев Алекса, он пугнется и прибежит с предложением руки и сердца? Ну, в общем, хороший момент, чтобы расставить все точки над «i». Мудрая Анька специально спровоцировала бы Петюню, я же стану ждать развития событий. А пока буду вести себя как друг, соратник и брат, то есть сестра. Так что когда завтра явится Петя, то обнаружит меня в состоянии «до ноутбука». Боже – я окинула Алекса внимательным взглядом – и как вообще угораздило меня лечь в постель с Петей?

Однако все мои планы насчет собственного поведения назавтра были брошены в пыль и растоптаны. Кем? Петей. У которого, как выяснилось, «попозже» означало «через два часа».

Он позвонил в дверь спустя час после того, как ушел Алекс. Я открыла ему. Он шагнул в квартиру и с порога заявил:

– Я соскучился, – при этом надувшись и покраснев.