Леди Джейн, стр. 27

– Да неужели?! – изумилась приятельница. – А мне казалось, вы так хорошо здесь устроились. И вдруг уехать! А скоро?..

– На днях, – ответила мадам Жозен, не считая нужным скрывать свой отъезд.

– Зайдите, пожалуйста, проститься, так не уезжайте, – попросила мадам Журдан, опуская на лицо вуаль. – Мне очень жаль, что я не могу подольше задержаться поболтать с вами, ведь у меня столько дел!

Мадам Журдан тепло пожала руку приятельнице, сбежала с крыльца и вскоре скрылась за ближайшим углом.

Проводив глазами мадам Журдан, креолка прижала пальцы к вискам и тяжко вздохнула.

– Она собирается приехать ко мне! – вслух проговорила несчастная. – Это невозможно! Я не могу сказать ей, как мне досталась эта шкатулка. Надо бежать. Куда-нибудь подальше... Ох не найти мне больше покоя на земле! Карает меня Господь!

Мадам Жозен торопливо надела шелковое платье, мантилью, шляпу и, уходя из дома, крикнула леди Джейн, сидевшей у Пепси, что идет по делам и, может быть, долго не вернется.

День клонился к вечеру, когда изнемогшая от усталости мадам Жозен вышла из узенького переулка на окраине города, чуть ли не в нескольких милях от улицы Добрых детей. Вдруг перед ней остановилась крытая повозка, запряженная двумя мулами. Правил повозкой старый негр.

– Это ты, Пит? – воскликнула она, обращаясь к вознице.

– Кто ж, как не я, мисс Полина, – сказал, широко улыбаясь, негр. – Как я вам рад!

– И я, Пит, очень рада, что встретила тебя, – мадам тоже улыбнулась. – Ты, как видно, обзавелся фургоном? Твой?

– Ну, не совсем мой, мисс Полина. Беру напрокат и нанимаюсь возницей.

– А я как раз ищу фургон, чтобы перевезти багаж и сундуки сегодня ночью, – подчеркивая последние слова, сказала мадам Жозен.

– Сегодня ночью, мисс Полина? У нас не принято работать по субботам, да еще ночью.

– Ты мне прежде скажи, сколько ты берешь за перевозку?

– С господ беру по два доллара, и то если не слишком далеко ехать, – немного подумав, ответил старый негр.

– Вообще-то, придется далеко ехать. Я теперь живу на улице Добрых детей.

– О, мисс Полина! Сегодня ночью я не могу приехать к вам за вещами. Мои мулы и без того слишком устали.

Мадам Жозен с минуту размышляла.

– Слушай, Пит, – наконец сказала она решительным голосом, – ты, конечно, помнишь, что в прежние времена, когда ты был нашим рабом, мы тебя не обижали. В память о прошлом исполни мою просьбу. Только не расспрашивай ни о чем. И держи язык за зубами! Так вот, отведи сейчас своих мулов на конюшню, накорми их досыта и дай хорошенько отдохнуть. Ко мне приезжай вечером, в десять часов. Если сумеешь без суеты, без шума перевезти меня, я заплачу тебе десять долларов.

– Десять долларов, мисс Полина? – старик-негр даже облизнулся. – Деньги хорошие, но ведь и дорога-то, дорога какая длинная!

– А будь она короче, зачем я платила бы тебе впятеро больше? Возьми с собой помощника и поставь фургон на боковой улице. Надо, чтобы ты погрузил весь багаж и сундуки вдали от дома, а главное, чтобы все это тихо делалось. Запомни, Пит, – никакого шуму!

– Хорошо, мисс Полина, явлюсь к вам, как сказано. А вы сдержите слово – заплатите мне десять долларов?

– Заплачу. А теперь прощай, – проговорила старуха и заковыляла обратно к дому.

Соседи мадам Жозен потом нередко вспоминали, как плохо им спалось в ту ночь. Снились какие-то тяжелые сны, чудился таинственный шепот и шаги. Но поскольку рано утром разразилась сильная гроза, женщины решили, что все это «от погоды».

Пепси, впрочем, уверяла, что ночью ей слышались крики леди Джейн, звавшей на помощь, а потом мужские голоса, осторожный стук колес и другие странные звуки.

Наутро бедная Пепси проснулась совсем больная. Грустная и бледная, сидела она в своем кресле и не сводила глаз с дома мадам Жозен, с нетерпением ожидая, когда креолка откроет ставни и отопрет входную дверь.

Вот уже пробило восемь часов, а у соседей будто все вымерли. Ни на звонок молочника, ни на призывные крики булочника, мясника и других торговцев никто не откликался. Пробило десять часов, а окна дома оставались закрытыми.

Наконец Пепси не выдержала.

– Ступай сейчас же и разузнай, в чем дело, – велела она Мышке.

Давно уже мучимая любопытством, негритяночка бросилась на задний двор соседей. Несколько раз постучала в кухонную дверь и, не получив ответа, подобралась к ближайшему окну. Она заглянула в комнаты и опрометью кинулась обратно – бледная, с вытаращенными от испуга глазами.

– Ой, мисс Пепси! – затараторила она. – Ведь соседки-то наши уехали, клочка бумаги не осталось. Леди Джейн исчезла, и старуха тоже!

Пепси не сразу уразумела, о чем говорит Мышка. Но когда наконец поняла, что мадам Жозен ночью сбежала, прихватив с собой леди Джейн, бедняжка упала без чувств, а потом рыдала, как безумная, и никого к себе не подпускала.

Послали за Пэшу и тетушкой Моди. Дядюшка тут же отправился на поиски старой беглянки. От жены хозяина дома он узнал, что мадам Жозен заплатила за квартиру, вручила ключ и сказала, что она получила неожиданное известие и должна ехать вслед за сыном. Только это Пэшу и смог сообщить своим.

– Вообще-то у меня был план, как ее уличить, но раз девочка пропала, я ничего не могу сделать, – признался он.

На следующий день Пепси была не в силах заниматься привычными делами и, полулежа в кресле, пыталась развлечь себя пасьянсом. Вдруг она увидела, что к дому напротив подъехала богатая коляска, в которой сидела изящно одетая женщина. Лакей позвонил, но поскольку никто не открыл, он подбежал к дверям соседней табачной лавки и спросил, не тут ли живет мадам Жозен.

Испанец Фернандес, вежливо кланяясь подъехавшей даме, ответил, что мадам Жозен действительно тут жила, но два дня назад съехала. И добавил, что у нее что-то случилось, иначе она бы не уехала, не простившись со своими приятельницами и не оставив им нового адреса.

Выслушав это, красивая дама с явным изумлением оглядела закрытые ставни и велела кучеру повернуть назад.

Приезд неизвестной богатой дамы возбудил нескончаемые толки.

– Я уверена, – говорила Пепси, – что эта прекрасная дама не кто иная, как мать леди Джейн. Ах, какое несчастье, что она не приехала вовремя!

Бедная Пепси весь день заливалась слезами, и никто не мог ее утешить.

Маленькая уличная певица

Это было в самый канун Рождества. Уже стемнело, когда мадам Ланье проезжала по бульвару Святого Карла. Ее изящная коляска была полна подарков, предназначенных детям, друзьям и знакомым. Вдруг, на повороте, ей бросилась в глаза маленькая детская фигурка на тротуаре и она даже успела рассмотреть девочку лет шести, в грязном, измятом белом платьице. Длинные черные чулки были все в дырах, башмаки стоптаны. Она куталась в тонкую, полинялую шаль. Золотистые, заплетенные в косу волосы небрежно закреплены на затылке. На худеньком, бледном личике отпечаталось такое горе, что девочка сразу же пробуждала сочувствие. Пусть и в грязной одежде, но она не выглядела нищенкой, и ее приятная наружность невольно привлекла внимание мадам Ланье.

«Бедная малышка, – подумала она, когда коляска свернула за угол, – в этом лице есть что-то необыкновенно благородное. Надо было велеть кучеру остановиться и спросить у нее, кто она такая».

Это была леди Джейн. Но как же она переменилась!

После страшной ночи, когда мадам Жозен грубо разбудила спящую малышку и приказала «немедленно встать и одеться, потому что им нужно сейчас же ехать», леди Джейн утратила былую живость. В ту ночь девочка сначала не хотела повиноваться и громко заплакала. Она звала на помощь Пепси, Диану, Жерара, но – тщетно. Креолка напустилась на нее, ударила и до того запугала, что бедняжка покорилась.

Страшная гроза в ту ночь, физиономии чернокожих возничих, толчки и брань от тети Полины – все это так ошеломило девочку, что она сделалась подобием марионетки и слепо исполняла, что велят...