Занавес молчания, стр. 35

Сорокачетырехлетний Рольф Pay, блестящий выпускник военной академии, в не столь далеком прошлом сочетал успешную карьеру в министерстве обороны с углубленными штудиями юридических наук. В 1995 году полковник, доктор юриспруденции Pay был приглашен на перспективную должность в министерство иностранных дел и принял это приглашение. Вот тут и начались неприятности, в которых был отчасти виноват он сам. Но как он мог предвидеть?! Начало сулило безоблачное будущее, и на первых порах ожидания оправдывались, да еще как.

Pay не проработал в новом качестве и полугода, когда однажды его вежливо попросили зайти в один высокий, очень высокий кабинет. По окончании беседы в этом кабинете он испытал смешанное чувство восторга и почти суеверного страха.

Речь шла о создании новой спецслужбы, так называемого «подразделения Литтфасшелле». Это совершенно секретное подразделение создавалось почему-то при министерстве иностранных дел, хотя его функции касались в основном дел внутренних. Впрочем, в мире секретных инициатив всегда так: политики думают, что хитро обманывают профессионалов, а на самом деле обманывают лишь самих себя… Но это к слову.

Официально в функции «Литтфасшелле» входила координация деятельности австрийских спецслужб и предотвращение злоупотреблений, неофициально – тотальный надзор. «Подразделение Литтфасшелле» задумывалось как «спецслужба над спецслужбами», и Pay не мог не оценить таящихся здесь огромных возможностей. Ему предложили возглавить ключевой «отдел Д – стратегическая информация», а во главе всего подразделения встал, на беду Рольфа Pay и многих других, опытнейший лис Дитер Марингер. Про Марингера говорили, что он родился в коридорах власти. Врожденная или приобретенная (какая разница!) склонность новоиспеченного директора к интриге сыграла в судьбе «Литтфасшелле» трагическую роль.

Марингер понял свою задачу слишком буквально – конечно, не от избытка простодушия, а потому что так и хотел ее понять. Тотальный надзор обернулся тотальным рентгеновским просвечиванием и разведывательных операций за рубежом, и контрразведывательных в самой Австрии. Но это было бы полбеды, если бы «подразделение Литтфасшелле» директора Марингера (при живейшем участии Рольфа Pay, опьяненного перспективами тайной власти) не запускало лапу в секреты, уж совсем никак его не касавшиеся, – правительственные, банковские, военные. Сотрудники «отдела Д» эффективно шпионили и за деятельностью коллег из других стран, в том числе амери­канцев. Вместо того чтобы стать спецслужбой над спецслужбами, «подразделение Литтфасшелле» постепенно превращалось в тайное правительство – во всяком случае, таковы были амбиции директора. Громадная база данных «Литтфасшелле» по сути стала бомбой замедленного действия, которая в конце концов и взорвалась.

Последовал ряд скандалов и громких отставок. «Подразделение Литтфасшелле» было срочно расформировано. В обмен на собственную безопасность экс-директору Марингеру пришлось гарантировать безопасность некоторых влиятельных персон, а сделать это он мог лишь одним способом.

В течение зимы 1998 и весны 1999 года при загадочных обстоятельствах погибали самые осведомленные из сотрудников «Литтфасшелле». Рольф Pay отлично понимал, что если его очередь еще не пришла, то ждать предстоит недолго. И он принял меры – то же обладание обширной информацией, которое могло его погубить, призвано было теперь его спасти.

Он явился к Марингеру домой и положил на стол экс-директора копии документов.

– Оригиналы в банковских сейфах, – сказал он. – Если со мной что-нибудь случится, они будут опубликованы, и тогда я не завидую вам и этой стране. Вам известно, что я не слишком наивен, Дитер. Я знаю, что по вашему приказу меня могут похитить, накачать наркотиками… Так вот, я позаботился и об этом. Инструкции для банков составлены таким образом, что их не могу изменить даже я, это оговорено. Поверьте доктору юриспруденции, Дитер, и молитесь за меня. Попади я, к примеру, в действительно случайную автомобильную катастрофу, вам конец – вам и всем тем, о ком здесь упоминается.

Pay ничего не добавил, а Марингер ничего не от­ветил. Они оба знали, что Рольф Pay выиграл жизнь.

На государственные должности Pay больше не мог рассчитывать. Он стал независимым адвокатом и консультантом нескольких банков и крупных компаний. К его чести надо заметить, что он никогда не использовал в интересах своих клиентов информацию, накопленную в эпоху «Литтфасшелле»… Впрочем, к чести ли? Информация эта была настолько взрывоопасной, что тогда за жизнь Pay не поручился бы даже Марингер.

Зато Рольф Pay пользовался, и широко, старыми связями. Кто-то был обязан ему, кто-то его боялся (порой без оснований, но лучше поосторожнее с этим Pay), кто-то приписывал ему закулисное могущество. Были у него и друзья, готовые оказывать необременительные услуги из личного расположения. Как ни странно, такое тоже встречается в кругах высокой и низкой политики.

Жизнь Рольфа Pay нельзя было назвать многотрудной, и она его не устраивала. Спикировать с небес, уцелеть благодаря собственной изворотливости… и консультировать бизнесменов, уткнув нос в скучные параграфы! Pay поставил не на ту лошадь. Вот если бы он изначально вел игру не вместе с Марингером, а против него, мог бы, пожалуй, сохранить и возглавить «Литтфасшелле», а там… Что теперь вздыхать.

Pay допил кофе, посмотрел на часы и отправился в банк.

2

В хранилище банка Рольфа Pay ждали заместитель управляющего Кесслер, адвокат Герике из конторы «Герике, Шлоссер и Темпл» и двое свидетелей, образцовых граждан Австрийской Республики. Pay (в сопровождении охранника) вошел со скучающим видом, долженствующим означать что-то вроде «все это замечательно, но давайте покончим с этим поскорее». После взаимных любезных приветствий и представлений Герике раскрыл папку:

– Во исполнение завещания Эберхарда фон Шванебаха, данного в Вене 16 декабря 1952 года… – Он посмотрел на Pay поверх очков и продолжил: – Согласно завещанию Эберхарда фон Шванебаха, умершего в 1953 году, содержимое его личного сейфа, как то: письмо в запечатанном конверте и пять дневниковых тетрадей, переходит к тому из его родственников или потомков его родственников, чье местонахождение удастся установить к январю две тысячи первого года. В случае, если таких лиц оказалось бы несколько, содержимое сейфа было завещано старшему. Есть и другие условия, не оглашаемые согласно воле завещателя. Как выяснилось, господин Pay – единственный претендент.

– Родство очень дальнее, – сказал Pay.

– В случае же, если бы отвечающих всем условиям претендентов вовсе не обнаружилось, – Герике пропустил слова Pay мимо ушей, – мы были обязаны вскрыть сейф, уничтожить письмо и передать дневники в редакцию любой крупной газеты оговоренного направления. К счастью, господин Pay может вступить в права наследства. Господин Pay, сейчас в присутствии двух свидетелей будет произведено вскрытие личного сейфа Эберхарда фон Шванебаха.

Процедура была краткой, но не лишенной ритуальной торжественности – только не для Pay, который откровенно скучал. Заместитель управляющего вложил свой ключ в правую скважину, Герике – в левую.

Дверца приоткрылась с масляным двойным щелчком, Рольфу Pay вручили письмо в ненадписанном конверте и тетради, бережно обернутые в плотную коричневую бумагу. Он положил то и другое в кейс.

– Господин Майер, госпожа Виклицки, – обратился Герике к свидетелям, – поставьте, пожалуйста, здесь ваши подписи. А вы – здесь, господин Pay. Благодарю вас.

Pay вышел из банка, вспоминая недолгую предысторию сегодняшнего события. Когда перед Рождеством ему позвонили от «Герике, Шлоссера и Темпла» и сообщили о наследстве дальнего родственника, он надеялся на что-то более весомое. Позже было уточнено, что в сейфе лишь письмо и дневники – и вот они у него. Сомнительно, чтобы там содержались сведения о нацистском золоте и пароли счетов… Разумеется, ничего столь романтического там быть не может, но сегодня все равно свободный вечер, почему бы не провести его за чтением?