Занавес молчания, стр. 24

– Почему во второй?

– Потому что это только в вашем представлении я железный суперагент. На самом деле я так же нуждаюсь в отдыхе, в сне, как и вы, и в отличие от вас не спал всю ночь.

– О Джон…

– Вот вам и «о Джон», – заключил Шерман.

27

25 мая 2001 года 16 часов

Синяя «хонда» остановилась у зеркальных дверей агентства экстремального туризма «Эверест». Шермана и Нику любезно приняла блондинка в очках по имени Анжела, если верить табличке на ее столе.

– Андрей Эдуардович Комлев, – представился Шерман. – Это Оля, моя жена. Мы интересуемся туром в Штернбург.

Анжела сняла очки, прищурилась – не то от близорукости, не то от подозрительности – и снова нацепила очки на нос.

– Как вы узнали об этом туре, Андрей Эдуардович?

– Разве он секретный? – удивился Шерман.

– Конечно нет, но… Он исключительно элитарный, и мы не стремимся широко его рекламировать. Мы не даем рекламы ни в специализированных изданиях, ни в Интернете… В наших стандартных пресс-релизах мы вынуждены упоминать о Штернбурге, но таковы правила. Вам, наверное, попался пресс-релиз?

– Как же в таком случае, – сказал Шерман, не отвечая на вопрос, – вы привлекаете новых клиентов?

– Штернбург известен в узком кругу, – снисходительно пояснила Анжела. – Новые клиенты – друзья наших друзей.

– Так, понимаю. Для своих, узкий круг миллио­неров. И по мне вы сразу увидели, что я в этот круг не вхожу.

Блондинка в который раз ощупала взглядом дорогую одежду Шермана, оценила его внешность и манеру держаться. Она собиралась что-то сказать, но Шерман ее опередил:

– Ну, ну, расслабьтесь. Я вам помогу. В ваш круг я действительно не вхожу, я москвич. Владелец фирмы «Коллекция фортуны». О Штернбурге мне рассказал мой друг… – Тут он назвал имя крупнейшего московского бизнесмена, и Анжела вздрогнула.

– Приношу свои извинения, Андрей Эдуардович. Знаете, ведь Штернбург – это очень изысканно, это не развлечение для хамов с полными карманами денег, которых мы с вами называем новыми русскими. Там в человеке совершается внутренняя революция…

– Вот это мне и нужно, – подхватил Шерман. – Когда можно ехать?

Анжела поверх очков покосилась на Нику.

– Но ваша жена, Андрей Эдуардович…

– Что моя жена?

– Боюсь, она не сможет поехать в Штернбург. Только мужчины. Это правило соблюдается строго, и никаких исключений не делается, никогда.

– Вот и хорошо! – весело воскликнул Шерман. – Я как раз хотел отдохнуть в Штернбурге и от жены… Так на какой день я могу рассчитывать?

Включив компьютер, девушка пробежалась по клавишам холеными пальцами с огненно-красными коготками.

– О, вам повезло! Группы укомплектованы надолго вперед, но один человек отказался. И если вас устраивает завтрашнее утро, то…

– Как нельзя лучше устраивает, – заверил Шер­ман.

– Вы должны подписать контракт. Условия вам известны?

– Частично, от моего друга. Буду признателен, если вы меня подробнее с ними ознакомите.

– Одну минуточку, – пропела девушка и упорхнула за ореховую дверь в глубине кабинета.

Она не вернулась. Через минуту, которую Шерман и Ника заняли молчаливым разглядыванием цветных панно с изображениями всевозможных серфингов и сафари, вместо блондинки возник пожилой джентльмен, тоже в очках. Он посмотрел на Шермана как на заклятого врага, Нику вообще не удостоил взглядом.

– Вот, – сказал джентльмен и протянул Шерману экземпляр контракта. – Прежде чем прочесть и подписать, ответьте на вопрос: вы отдаете себе отчет, почему едете в Штернбург?

– Ну, я хотел…

– Если вы ищете острых ощущений или намерены развеять скуку, – говорил джентльмен, не потрудившись выслушать им же затребованный ответ, – забудьте, зря потратите деньги. Это эзотерический тур. Люди многое переосмысливают, открывают в себе тайники души. Вы будете находиться в девятиметровой одиночной камере, как настоящий заключенный восемнадцатого века, подчиняться тому же внутреннему распорядку, какому подчинялись они. Двадцать первый век останется за порогом. Спиртное, радио и телевидение категорически исключены. Наша цель – просветление, а не развлечение.

– Как насчет телесных наказаний? – осведомился Шерман с оттенком утонченного ехидства.

– Как в восемнадцатом веке. Вы путешествуете на машине времени. В случае претензий можете по возвращении подать на нас в суд.

– Кстати, о возвращении. Если я надумаю вернуться раньше…

– Этот вопрос не обсуждается. Захотите – попробуйте, но тюрьма есть тюрьма, а срок есть срок. Впро­чем, ни один из наших узников с такими просьбами не обращался. Штернбург – энергетически благоприятное место, люди не испытывают желания его покидать. Многие едут во второй, третий раз…

– Достаточно, я подпишу. – Шерман взял контракт и вынул авторучку «Паркер» с золотым пером.

– Вы не спросили о цене.

– Безразлично.

– Две недели в Штернбурге обойдутся вам…..

Джентльмен объявил сумму, и Ника тихо ахнула (надо же, как недешева нынче тюремная отсидка!). Шерман бегло просмотрел контракт и поставил подпись на каждой странице.

– Вы принимаете наличные, чеки, кредитные карты?

– Только наличные.

– Часть я смогу заплатить сейчас. Остальное завтра утром, хорошо?

Из внутреннего кармана Шерман достал бумажник. Когда он раскрыл его, джентльмен покачал головой.

– Мы не принимаем доллары. Нужны рубли.

– Как же быть? – У Шермана был огорченный вид. – Рублей нет… А знаете что? Давайте я оставлю доллары в залог и съезжу за рублями – за всей суммой. Это займет часа полтора.

– Вы успеете. Мы открыты до семи.

Наклонившись, джентльмен вынул из ящика стола и протянул Шерману красочный фотопроспект.

– Это вам. Автобус отправляется отсюда, от агентства, завтра в шесть утра.

– Автобус? А если я доберусь на своей машине? Это ведь близ Соснового Бора?

– Дальше, сто восемьдесят километров от Санкт-Петербурга. Между Сосновым Бором и Усть-Лугой есть рыбачий поселок Перст, там причал. Оттуда вас повезут морем на катере. Но дело не в расстоянии. Пользоваться частным транспортом запрещают правила, все должны ехать отсюда нашим автобусом. Так начинается путь.

– Ага, в эзотерическом смысле. – Шерман уловил в начале слова «путь» прописную букву.

– Кроме того, машину там просто негде оставить. Эти рыбаки, знаете, от того восемнадцатого века ушли недалеко.

– И пользуются его преимуществами совершенно бесплатно. – С ослепительной улыбкой Шерман помахал книжечкой проспекта.

28

– Как вам это понравилось, Ника? – спросил Шерман, когда они уселись в машину.

– Мне как-то неловко…

– То есть?

– Мне двадцать восемь лет, и, пожалуйста, обращайтесь ко мне на «ты».

– Это важно? Несмотря на свободный русский, я порой плохо ориентируюсь в тонких нюансах.

– Я прошу.

– Будь по-вашему… По-твоему, Ника. Так как тебе это понравилось? – Он похлопал ладонью по глянцевой обложке проспекта с фотографией романтично-замшелой крепости и надписью «Добро пожаловать в Штернбург!».

– Клуб шизофреников. Заведение для пресыщенных пижонов. Все у них есть, все они испытали, осталось только в тюрьме посидеть со вкусом. А в общем, типичное мракобесие. Такие штуки модно упаковывать в духовно-психоаналитическую болтовню. Удивительно, что не пускают женщин, полуграмотные богатые истерички были бы в восторге. Опрощение, просветление, дас ганце фердаммте ценг [1]…

Шерман усмехнулся:

– Ты говоришь по-немецки?

– Только не ругайте за произношение. Я права?

– На поверхностный взгляд, так оно и есть… Но почему-то Штернбург добавлен к списку! Что-то там происходит… – Шерман перелистал проспект, не задерживаясь на впечатляющих снимках тюремных интерьеров и суровых красот острова Крозен. – Смотри, здесь карта. Показан путь автобуса от самого агентства до поселка Перст… Вот причал, так идет катер…