Меняла, стр. 10

Хиг, все так же ухмыляясь, проводил крестьян взглядом и подошел ко мне.

– Слыхал? – коротко поинтересовался он.

Я в ответ кинул и поинтересовался:

– А ты что, в самом деле знаешь этих, из Гавахи?

– Не-а, – покачал головой Коротышка, – я у всех спрашиваю, не из Гавахи ли. Эти – за сегодня первые. Мне Обух велел.

– А-а, понятно. В Гавахе сейчас Мясник.

– Точно. Часика через два, глядишь, он узнает, какая беда с тестем приключилась. Тетка-то болтливая какая!.. Тогда и начнется. Только держись!..

– Вот именно, только держись… Мясник, когда на него находит – просто звереет. А что с Неспящим, не знаешь?

В принципе, мне не полагалось бы задавать такие вопросы, но в этот раз я сам оказался в деле и, мягко говоря, был кровно заинтересован.

Коротышка скорбно вздохнул и поглядел на свои башмаки. Вид у него был очень задумчивый – ясно, что он сам не меньше моего сомневается в исходе этого дела. Да он и с самого начала был очень неуверен, я же помню, как неохотно он излагал мне ночью свое мнение относительно предстоящего предприятия… Наконец Хиг ответил:

– К Неспящему Обух послал Брюхо и Коня. Сам не пошел. Смекаешь?

Вместо ответа я кивнул. Еще бы мне не смекать, Обух сам боялся Неспящего, раз послал вместо себя подручных. Это плохо по двум причинам: во-первых, атаману не положено бояться – пугливый атаман долго не продержится, а во-вторых, если Обух сомневается в сговорчивости мага – значит, у него есть на то веские причины… Да, скверно, очень скверно…

Глава 6

Вдруг я заметил, как лицо Хига меняется, на него наползает этакая приторная слащавая улыбочка, какая была, к примеру, когда он разговаривал с крестьянами из Гавахи. Проследив за взглядом Коротышки, я заметил идущего к нам Эрствина. Хигу встречаться с парнишкой явно было не с руки и я понял, что он бы сейчас охотно ушел, но должен выполнять поручение Обуха. Хотя, собственно, он ведь уже дождался этих крестьян из Гавахи.

– Хиг, – вполголоса поинтересовался я, – ты здесь будешь и Мясника ждать?

– Хорошо бы дождаться, – Хиг уже начал озираться в поисках места, откуда он мог бы приглядывать за воротами и улицей, – добрый день, молодой господин! Ну так я еще зайду к тебе, Хромой, с этим дельцем…

Хиг начал бочком отходить в сторону. Я махнул ему рукой:

– Да, конечно, заходи, когда все будет готово!.. Привет Эрствин, – и добавил достаточно громко, чтобы Хиг услышал, – это мой постоянный клиент, он своего компаньона здесь у ворот ждет. А ты рано сегодня.

Моя последняя фраза прозвучала как невысказанный вопрос. Эрствин понял правильно и начал рассказывать:

– Да, привет… Сегодня в городе кое-что произошло. Совет собрался на заседание, поэтому торжественного приема не будет, отец мне разрешил сегодня на весь день… А ты еще не слышал? Убили одного купца, да еще и так страшно убили, говорят…

– Да слышал я уже кое-что… Болтали здесь проезжие… Крестьяне с рынка возвращались. Наверное, весь рынок сегодня гудит, обсуждают… Но может мы ко мне зайдем, а? У меня яблоки есть, хочешь? Там и поговорим спокойно.

Эрствин послушно прошел в лавку и взял предложенное яблоко. Он сел в уголке на табурет и начал рассказывать и жевать одновременно. По его словам, Лигель разразился целой речью о том, что преступность пустила корни в Ливде и он, глава Совета города, не потерпит, что разбойники будут пойманы и получат по заслугам… Убийцам почтенного мастера Товкера не избежать возмездия…

– Ну, это все понятно, – перебил я паренька, – это он всегда так говорит. А что известно вообще об этом деле?

– Ну, купец Товкер – он сам не на хорошем счету был, так я слышал.

Эрствин дожевал, выбросил огрызок в приоткрытую дверь и взял другое яблоко. В его возрасте мне тоже всегда хотелось есть. Откусив, мой приятель продолжил:

– Я слышал, как Лигель говорил с капитаном о том, что этот купец – на самом деле и не купец вовсе, а самый настоящий разбойник и что он получил по заслугам.

– Так что же, убийц искать не будут?

– Будут, конечно. Скорее всего, убийц поймают… Ну, то есть не убийц, конечно, а просто поймают какого-нибудь бродягу, объявят убийцей и казнят.

– Ну да, как обычно. А об этом тоже Лигель с капитаном говорили?

– Не то, чтобы прямо об этом, но… Когда он входили в зал Совета, Глава сказал: “Ты же понимаешь, что убийцы должны быть пойманы?” Так и выделил голосом “должны”… А тот в ответ – “Непременно!”. И ухмыльнулся. Я же не маленький, понимаю. Скажи, Хромой, а этот человек… Ну, которого ночью убили – он тоже жил в другом мире?

Когда-то я очаровал мальчика рассказом о том, что в Ливде есть два мира. Один – это дневной мир, в нем живут купцы, мастера разных ремесел, рыбаки, матросы… В этом мире соблюдаются законы, вершится праведный суд и люди зарабатывают на жизнь честным трудом. А ночью многие из них надевают другие личины и превращаются в убийц, вымогателей, воров, казнокрадов. Я слышал, что юные отпрыски благородных родов зачитываются в возрасте Эрствина романами и поэмами о героях. Ну, там – “Авейн Неистовый”, “Гвениадор и Денарелла”, “Баллада о сэре Гейнсе”, а вот для моего приятеля этот список я дополнил куда более страшными сказками. У Эрствина излишне пылкое воображение и я боюсь, он многие из моих горьких шуточек воспринимает слишком буквально.

– Да, он тоже. В ночном мире его и звали по-другому. Там его имя было не мастер Товкер, а Тощий. Убийцей он не был и на большую дорогу с ножом и дубиной не выходил. Ты знаешь, кто такие ростовщики, верно?

– Знаю, конечно. Этот Товкер… Тощий этот… он же был купцом и мог давать деньги под проценты. Это же законно?

– Да. А откуда у него деньги – ты не задумывался? Впрочем, что это я? Зачем тебе задумываться о таких вещах… Тощий вымогал деньги у других торговцев, у трактирщиков, у содержателей незаконных заведений. Тех, кто отказывался, избивали и грабили. Их заведения иногда сгорали – ну, случайно, разумеется… Он давал взаймы контрабандистам, через него они выходили на офицеров стражи. Он сводил тех и других, чтобы сговорились, понимаешь? А ему полагался процент с этих сделок. Да что там говорить – Тощий вовсе не был гилфинговым ангелом, но такой смерти я бы ему не пожелал.

– А откуда ты знаешь, как он умер? – вдруг перебил меня Эрствин.

Я спокойно встретил его взгляд:

– Я же говорю, проезжие рассказали.

Молод он еще для таких штучек. Молод, но быстро учится.

Больше ничего примечательного, пожалуй, за время осады не произошло. Дубак, как и обещал, показал мне, что нужно делать с мечом, чтобы не порезаться. Но, честно говоря, самое большее, чего я достиг в результате этих уроков – так это научился, размахивая оружием, не нанести вреда себе. Во всяком случае, большого вреда. Когда мне удавалось остаться одному, я упражнялся с найденными мной заклинаниями и амулетами – но больших успехов не было и здесь. Хотя, с другой стороны, у меня и времени на упражнения было немного. Я с удивлением понял, что Дубак в самом деле решил переложить на меня часть своих забот. Это меня совсем не обрадовало – во-первых, командирские обязанности отнимали у меня почти все время, тогда как плату я получал обычную наравне с прочими; во-вторых, теперь наши смотрели на меня косо. О том, чтобы сблизиться с кем-либо из моих товарищей, не могло быть и речи. Я же был “выскочкой”, “сержантским холуем”, да наверняка меня награждали и прозвищами похлеще…

Мне не привыкать было к одиночеству, но все-таки чувствовать себя отщепенцем было неприятно. Что мне оставалось делать? Я старался не подавать виду, что меня задевают обидные слова наемников и что я вообще эти слова слышу. В конце концов эта тактика возымела действие – а может, наши просто привыкли или им надоело срывать свою досаду на мне. К тому же нас оставалось все меньше и меньше. Мои товарищи, так и не успев освоить воинскую науку, гибли один за другим. Страшнее всего было, когда меня с полутора десятками солдат отрядили сопровождать обоз в соседний город. Это был единственный раз, когда я почувствовал испуг и растерянность – хотя на деле схватка была пустяковая. Кстати, особо командовать мне не пришлось, поскольку старшим у нас был, разумеется, один из вердельских мастеров…