Империя Дамеона, стр. 43
— Смотрите сюда, мистер Флетчер. — Отеческий голос Морли достигал отдаленных закоулков сознания сенатора. — У вас все получается великолепно, и сейчас мы пойдем дальше. Как по-вашему, какой нынче год? Не отвечайте, вы этого знать не можете. Ведь правда, не знаете?
Флетчер и не прилагал усилий к тому, чтобы вспомнить. Он сразу и безоговорочно поверил доктору: год ему неизвестен, а раз так, зачем же голову ломать?
— Не знаю, — отрешенно согласился он.
— И это вполне естественно, — продолжал Морли. — Вы находитесь вне времени и пространства и поэтому с легкостью можете попасть куда захотите. Красный кружок на экране поведет вас. Смотрите на него. Сейчас я скажу вам, какой год. Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой, правда?
— Да, — сказал Флетчер, удивляясь, как же он сам не сообразил, что год именно шестьдесят восьмой. О том, что десять секунд назад никакого года вовсе не было, он уже забыл.
— Девятнадцатое июня, — уточнил доктор. — Где вы? Расскажите мне, что вы видите.
Морли плавно нажал клавишу записи магнитофона. Рэн-ди Стил невольно подался вперед.
— Я в джунглях, — заговорил сенатор негромко, размеренно. — Очень жарко, странный запах в воздухе. Деревня, много хижин и много мертвых вьетнамцев. Со мной лейтенант Мортон, сержант Линде…
— Вы видите человека в белом комбинезоне?
— Нет… Теперь да… Он лежит на земле, ему плохо, он умирает.
— Он хочет что-то сказать вам. Это очень важно для него, это его предсмертные слова, его завещание. Только вы можете понять и запомнить. Что вы делаете?
— Я становлюсь на колени около него и приближаю ухо к его губам.
— Вам ведь очень хочется расслышать его слова, правда?
— Да.
— И запомнить?
— Да.
— Вы слышите его очень отчетливо.
— Не совсем. Но пытаюсь расслышать…
— Нет, вы прекрасно слышите его. Каждое слово, которое он говорит, отпечатывается в вашей памяти навечно. Каждый звук абсолютно ясен для вас. Что он говорит?
— Я не слышу…
— Вы все слышите. Скажите мне, что он говорит. Лоб сенатора покрылся испариной, но он по-прежнему сидел спокойно и расслабленно.
— Я пытаюсь, я слышу…
— Что именно он говорит? Это очень важно, мистер Флетчер. Вы слышите его очень отчетливо. Передайте мне его слова.
— Schutztstaffeln… Нет спасения… Мерц, вы ошибались, но я могу поправить вас… Я знаю формулу, мне кажется, я нашел… Отвезите меня в лабораторию. Гибридная молекула — исцеление… Мерц! В лабораторию! Коадари, чака-мае…
— Вот оно! — сдавленно воскликнул Рэнди. Сердитым жестом Морли приказал ему замолчать:
— Что он еще говорит, мистер Флетчер?
— Ничего, только стонет… Кажется, он потерял сознание.
— Так, вы молодец… Внимательно смотрите на экран. Вы видите мигающий красный кружок?
— Да.
— Смотрите еще внимательнее. Это путь домой. Каждое его появление — один год, начиная с шестьдесят восьмого. Шестьдесят девятый, семидесятый… Когда вы вернетесь в наше время, красный кружок сменится зеленым и вы услышите звуковой сигнал: бип! По этому звуковому сигналу вы полностью выйдете из состояния гипноза. Вы меня поняли?
— Да.
Флетчер не отрываясь смотрел на монитор. Когда на экране возник зеленый кружок, прозвучал звуковой сигнал. Сенатор провел рукой перед глазами:
— Уф… Все позади, доктор?
— Похоже, что так. — Морли сдержанно улыбнулся, выключая компьютер.
Рэнди подскочил к сенатору:
— Получилось, сэр, у вас получилось! Вы вспомнили!
— Да?.. Вспомнил что?
— Последние слова! Доктор, можно? — Рэнди потянулся к магнитофону.
— Это ваша пленка, Хранитель, — кивнул Морли.
Рэнди вынул пленку из магнитофона и положил в карман.
— Доктор, вы настоящий гений…
— Это было не так уж трудно. — Морли пожал плечами.
— Благодарю вас от всего сердца. — Сенатор стиснул руку доктора так, что тот поморщился.
— Еще не все…
Морли велел Флетчеру раздеться до пояса, уложил его на кушетку, измерил давление, пульс, снял кардиограмму и энцефалограмму.
— Все реакции в норме, — пробормотал он, изучая разноцветные графики. — Вы ощущаете себя усталым, разбитым, как при начинающемся гриппе?
— Да, вроде того, — подтвердил сенатор.
— Это последствия применения препарата… Я сделаю стабилизирующий укол, вы полежите и будете как новенький. Но от спиртного пару дней воздержитесь.
— А не лежать нельзя?
— Кто здесь доктор, вы или я? — нахмурился Морли.
Он отпустил Флетчера ровно через час, Рэнди ждал в машине у подъезда. Торопясь к автомобилю, сенатор оценил свое прекрасное самочувствие и мысленно вновь похвалил Морли.
Открыв дверцу, сенатор уселся рядом с Рэнди. Хранитель прокрутил ему пленку, которую успел прослушать не менее десяти раз.
— Коадари, чакамае9 — разочарованно повторил сенатор. — Чепуха какая-то, бред… И за этим мы охотились?
— Не думаю, что чепуха, — сказал Рэнди. — Это два четко различимых слова, и, скорее всего, они имеют вполне определенное значение. Мы его пока не знаем, но непременно узнаем.
— А как, с чего начинать? Это может означать все что угодно!
— Начнем с самого простого, с Интернета…
— Гм… Вы натолкнули меня на еще лучшую мысль. Сейчас я свяжусь с помощником, у него доступа куда только нет…
Сенатор включил компьютер и через телефон в машине послал запрос, обратив внимание помощника на возможность различных вариантов написания загадочных слов. Вскоре на экране возникли строчки ответа.
«Коадари. Город в Бразилии на реке Тапажос. Население— 18 000 человек. Основан в 1869 году, в 1914 году представлял Бразилию на международной выставке тропических продуктов в Лондоне. В 1967 году близ Коадари велись предварительные работы по прокладке Трансамазонской магистрали, но из-за сложности рельефа и землетрясения они были свернуты, и магистраль прошла через Итайтубу. Полезные ископаемые: золото, титан, молибден, алмазы. Речной порт, рудники, аэропорт локального значения, животноводческие фермы. Местные власти назначаются президентом страны. Город расположен в гористой местности, среди густой труднопроходимой сельвы. Окрестности Коадари — один из наименее разведанных районов бразильской Амазонии».
Касательно «чакамае» ничего найдено не было.
— Коадари — это отправная точка, — сказал сенатор. — Скорее всего, чакамае тоже относится к Бразилии, к этому Коадари. Но что это, если нигде никаких ссылок? Значимое слово на каком-то языке? Нет, мой помощник обнаружил бы это. Хотя… если какое-то наречие местных племен… А может быть, что-то не известное никому, кроме Мерца и компании. Имя человека, живущего в Коадари? Или… Нет смысла гадать. Вот что, я попробую поговорить с Эмерсоном.
— Кто это, Эмерсон?
— Полковник Стивен Эмерсон, настоящий специалист по Бразилии. Если и он не знает, тогда…
— Я, в свою очередь, задействую каналы Ордена, — произнес Рэнди. — Коадари существует, а следовательно, и чакамае должно что-то означать.
— Я не слишком обольщаюсь. Столько лет прошло! Если это человек, он давно умер, если надпись на дорожном указателе, тот указатель давно сгнил, и так далее. А если даже и нет, так что? Я не могу вылететь в Коадари и лично заниматься этим. Впрочем… — Сенатор вдруг задумался. — Почему бы и нет?
— Почему бы и нет? — изумленно повторил Рэнди.
— В сенате каникулы… Свои обязанности в комиссиях я переложу на помощников… Есть молодые честолюбивые ребята, они справятся… Во Вьетнаме, когда мы — ведь и вы тоже! — дрались в джунглях, потруднее приходилось…
— Тогда была война.
— Да, — веско подтвердил сенатор. — Тогда была война, но с нами воевал не только зримый противник. Воевала и эта болезнь, и. похоже, ее война не окончена.
11
В квартиру Хойланда Мэтт Страттон вошел в восемь утра.
— Как Ева? — громко спросил он вместо приветствия.
— Тише, она спит.
Взъерошенный Хойланд в халате пожал журналисту руку. Сам он неважно выспался на коротком диванчике в гостиной. Мешали не столько неудобства (Хойланду доводилось спать и в значительно худших условиях, он умел приказать себе уснуть где угодно), сколько размышления.