Отморозки (СИ), стр. 2
Проморгался - здравствуй, жопа, Новый Год! Прет на тебя какой-то бешенный реконструктор в прусском фельдграу образца одна тысяча девятьсот четырнадцатого года, да еще и норовит штыком в животе поковыряться. А штык у него ни хрена не резиновый, а самый настоящий, стальной. Как увернулся, сразу и не вспомнить, а в руке чего-то тяжелое как раз оказалось - этим-то тяжелым и двинул реконструктора в висок. В аккурат под обрез кожанного шлема с пипкой.
Тяжеленная штуковина в руке оказалась пистолетом 'маузер', а при нажатии на спуск выяснилось, что он еще и заряжен. А вокруг месились... никакие это не реконструкторы! В натуральной траншее шла рукопашная между бородачами в форме русской армии и какими-то гадами в немецкой форме. Прежде чем он успел сообразить, что собственно происходит, рука сама подняла 'маузер', и двое прусских гренадер отправились на встречу с создателем.
Дальнейший бой помнился плохо, урывками. Он кого-то бил, от кого-то уворачивался, куда-то бежал... Это потом, после, молоденький прапорщик с окровавленным рукавом кителя поинтересовался: почему вместо привычного, уставного 'За Веру, Царя и Отечество!', господин штабс-капитан изволили бешено вопить: 'За Родину! За Сталина!' И кто, собственно, такой, этот 'Сталин'?
Выяснилось, что умелыми действиями штабс-капитан Львов не только остановил атаку противника, но и перешел со своей ротой в контратаку, ворвался на плечах отступающего противника во вражеские траншеи, захватил два пулемета и три десятка пленных, в том числе двух офицеров. Во всяком случае, именно так был написано в представлении к очередному 'Стасику'. Только получить он его тогда не успел. На следующий день схлопотал по морде куском снаряда. Хорошо хоть, что жив остался...
Вернулся в свой полк лишь зимой, заодно раздобыв себе в роту нового ординарца. Услышал, как кто-то в воинском эшелоне окликнул своего товарища и встал как вкопанный. Еще бы, такая фамилия! А уж когда выяснил, что и имя-отчество совпадают... Ну кто бы тут устоял? Выцыганил будущего героя гражданской войны у его комроты, и вот. Теперь рядом едет. Еще бы его комиссара отыскать... хотя он, кажется на фронте в Империалистическую не воевал.
А вообще-то жить здесь можно. Правда, неохота за Николашку Кровавого воевать, но да там видно будет, как оно дальше сложится. Зато вот Зоенька - это нечто. Как в свое время завидовал герою 'Юнкеров' Куприна, а тут - вот оно! Чистенькая такая, нежная барышня, романтичная и... да и сексуальная, чего уж тут. Ладно, уже недолго осталось: еще неделька, много - две, и крепость падет, с открытыми воротами и раздвинутыми ножками.
В этот момент сзади что-то громыхнуло. Раз, другой, а потом... Потом на землю сошел ад...
Борис Владимирович Анненков, есаул четвёртого сибирского казачьего полка ехал в расположение госпиталя, чтобы свидеться с сестрой милосердия Антониной, и тоже размышлял о бренности бытия.
Размышлял о том, как вообще получилось так, что он, полковник и вообще заслуженный человек, полез вытаскивать мальца, залезшего в трансформаторную будку в их дворе. Мальчишка вполне живой сидел в углу будки, а перед ним бушевал шар плазмы, от выгорающего трансформатора.
Того парня он выкинул наружу зацепив за ногу, а вот сам не успел.
Очнулся, на койке в госпитале, куда его предшественник по телу загремел получив лёгкое пулевое ранение и контузию. Ранение было лёгким, а вот воспаление, и последствия оного были вполне тяжёлыми.
Рефлексии и метания вообще были не свойственны полковнику Рябинину, и оказавшись в теле есаула он тоже не стал бегать по палате, заламывая руки и вздымая очи горе, а спокойно и аккуратно перебрал по кусочкам всё что досталось ему от памяти прежнего владельца, собираясь провести весь отпущенный ему век, не в доме скорби, а вполне деятельно и активно.
Есаул командовал сотней в составе полка, и командовал неплохо, судя по состоянию дел в подразделении. Казачки были сыты, одеты по нормам, и даже патронный голод не слишком свирепствовал. Конечно за время лежания в госпитале, дела слегка пошатнулись, но прибыв домой в полк он быстро навёл порядок.
Позиционная война к которой скатилось противостояние на германском фронте, заключалась в редких атаках и контратаках, а чаще в обстрелах и попытками укрыться от таковых в глубоких окопах.
Пулемётов в сотне не имелось вовсе, а полковая пулеметная команда имела лишь шесть вьючных пулеметов, которые пока подготовят к бою - уже новый бой начнется. Если, конечно будет кому начинать...
Артиллерийский дивизион - полковых пушек гениальные стратеги Царской России просто не предусмотрели! - две батареи по восемь орудий, вот только гаубицами казаков не наделили. Впрочем, как и все остальные дивизии Российской Империи. А трехдюймовками много не добьешься...
Вот так и воевали, изводя население собственных стран в бессмысленных атаках сквозь колючую проволоку, под треск пулеметов и хлопки мосинских, маузеровских и манлихеровских винтовок...
За прошедшие полгода он успел поучаствовать в деле уже несколько раз, и заработал себе репутацию безрассудно смелого офицера, за один случай, когда лично уничтожил десяток ворвавшихся в разбитый окоп германцев, стреляя с двух рук. Но вообще, бывший полковник Рябинин старался не отсвечивать, вживаясь в новый для себя мир, и новые отношения. Для него было немного дико, что офицер запросто мог измордовать солдата за любую провинность, а их питание и обмундирование было вообще вне интересов командиров рот, батальонов, эскадронов и сотен. Те в основном проводили время за потреблением спиртного, игрой в карты, и разговорами ни о чём.
А новый Анненков, вместо этого стал потихоньку учить своих солдат. Для начала, отобрал десяток метких стрелков, и выбив для них новые, не раздолбанные ещё винтовки, заставил пристрелять, и во время атаки, огонь этого десятка прикрывал роту эффективнее пулемётов.
Потом навёл маскировку на всё хозяйство сотни, особо прикрыв отрытые блиндажи, и огневые точки. Казаки сначала бурчали на придурь командира, заставившего их рыть укрытия не только для себя, но и для лошадей, но когда в старый загон сотни ударило сразу два снаряда, задумались...
Еще есаул ходил со своими казаками за линию фронта. Сперва - изредка, потом - все чаще и чаще. Из таких набегов казаки приносили трофеи, которые весьма ценились: винтовки и пистолеты, мясные консервы, мед и варенье, по которым успели соскучиться, немецкий шнапс, коньяк, а еще - пресные галеты, которые обожали их лошади. Но самым главным трофеем был бесценный опыт.
Начальство смотрело на эти набеги, как на причуду, а то и на придурь, но не мешало и не запрещало. В конце концов - война. Вот разве что иной раз смущали казачьи рассказа, о том как их благородие '...ка-а-ак даст ерманцу в ухо с ноги, а тот так и сомлел. А ужо опосля господин есаул щепочек нащипамши принялся расспрашивать ерманского лефтенана, а ён поперву тильки орать, но потом усе доложил, ага. Ну и отмучилси...' Но на подобное предпочитали закрывать глаза: разведка - вещь нужная, а охотников - вечный некомплект. Ну и пусть себе ходит есаул Анненко врагов резать, коли ему охота. Все ж Отечеству на пользу... Анненков постепенно приобрел славу офицера боевого и грамотного, только нравом уж больно крутого, да повадками страшноватого...
И вот теперь он ехал в дивизионный госпиталь, рядом с которым располагалась мастерская, чтобы забрать Маузер 98, к которому оружейники должны были прикрепить оптический прицел. На эти прицелы пришлось распотрошить два телескопа артиллерийской разведки: трофейный и отечественный . Немецкий телескоп Анненков затрофеил при налете на вражескую гаубичную батареи, а русский банально спер у зазевавшихся артиллеристов. Они его до сих пор ищут...
По результатам испытаний, есаул собирался заказать ещё десяток таких винтовок, благо что самих маузеров в роте было предостаточно. Немцы стабильно снабжали их оружием в местах стычек, или любезно отдавая в своих окопах. Проблема с оптикой тоже решалась: мастер обещал попробовать использовать немецкие артиллерийские или офицерские призматические бинокли, которые опять же можно отыскать в немецких же окопах... Ну и повидать Антонину Платоновну - Анненков тоже собирался. Соединить, так сказать, приятное с полезным...