Рожденные лихорадкой (ЛП), стр. 40

- Без каких-либо оговорок? – ей пришлось постараться, чтобы скрыть недоверие. Неужели он был настолько могущественным?

Он кивнул.

- Тогда какого чёрта, ты не дал мне его раньше?

- А ты бы носила его с собой?

Честность по отношению к самой себе стала частью её натуры, её фундаментальной частью. Когда ей было четырнадцать, она носила с собой телефон исключительно ради музыки и игр. Она бы закипела от одной лишь мысли о том, чтобы носить с собой телефон ради Риодана, решив, что это очередной его способ следить за ней и контролировать её; очередная цепь, на которую её хотят посадить взрослые, которые её не понимают. Она бы попросту рассмеялась, зашвырнув телефон в мусор. А затем бы ещё пнула мусорный бак для пущего эффекта и рассмеялась бы ещё сильней.

- Позволь мне снова сделать тебе тату, – он сделал паузу и продолжил, – Джада.

Она замерла, ей совсем не нравилось, как он себя вёл, это настораживало. Он был слишком прямым, и без намёка на агрессию. Обращался с ней, как должно обращаться с женщиной, которая побывала в аду и вырвалась оттуда исключительно благодаря усилиям воли. Назвал её по имени, которое она сама выбрала. Просил её разрешения на то, чтобы сделать что-то. Больше не упрекал её в том, что она не такая, какой он хочет её видеть. Предложил своё покровительство. Не подстрекал её и не провоцировал сражаться.

А она не знала, что с ним ещё делать, если не сражаться.

- Нет, – ответила она.

- Возьми хотя бы телефон.

Она посмотрела на телефон, словно на змею, которая укусит её, как только она к ней прикоснётся.

- Поздновато начинать беспокоиться обо мне.

- Я всегда о тебе беспокоился.

Дверь позади неё с шумом раскрылась.

- Привет, ребята, – Танцор вошел и присоединился к ним. Он скользнул по ней взглядом, потом ещё раз. – Вау, изумительно выглядишь, Джада.

Она оторопела, подобного ей уже несколько лет не доводилось испытывать. Лёгкий румянец попытался окрасить её кожу, но она внушила своим капиллярам сжаться, не желая этого допускать. Танцор уже видел её в юбке и на каблуках однажды в прошлом, когда Риодан заставил её переодеться, потому что одежда её пропахла Кристианом. Тогда, как и сейчас, ей стало неловко из-за того, как он смотрел на неё, в животе запорхали бабочки.

Иногда она чувствовала себя такой разделённой, какой они её и считали: девчонкой, которую тянуло проводить время с хорошим и настоящим мальчишкой, и женщиной, которую тянуло к взрослому мужчине, об одну из острых граней которого можно было порезаться.

Но желания, как и любые другие эмоции, могут заставить человека совершать глупые поступки. А глупые не выживают.

- Всё дело в платье, – уклончиво ответила она.

- Нет, не в платье, Мега, – тихо ответил Танцор. – А в женщине, которая его надела.

Он улыбнулся ей, и она обнаружила на своём лице лёгкую ответную улыбку. "Мега". Стоило поправить его. Какой же юной и наивной она была в те далёкие годы.

Она была влюблена в Танцора. В выдающегося, более взрослого мальчишку-гения, которого идеализировала. И не знала, что с этим делать. Не была тогда к этому готова. У неё практически не было детства, поэтому не хотелось прощаться с ним раньше времени. А секс необратимый шаг на пути к взрослению. Она скучала по нему в Зеркалье. Тосковала по его находчивости, острому уму и способности обставить всё так, словно они вдвоем против целого мира, и этого вполне достаточно, чтобы выигрывать каждую битву.

Она прищурилась, изучая его. Теперь, без очков, он выглядел старше. У него очень красивые глаза, в которых, как в тропическом море, смешались все оттенки зелёного и голубого, и длинные чёрные ресницы. И он стал по-другому одеваться. Она с удивлением обнаружила, что под этими джинсами и кожаной курткой скрывается мужское тело, мужские глаза. Может, раньше он подстраивался под её стиль, чтобы выглядеть моложе. А может, её четырнадцатилетние глаза просто были не в состоянии разглядеть те его черты, с которыми она не готова была иметь дела.

Теперь она их видит.

Риодан бросил телефон назад в ящик и закрыл его.

- Я хочу, чтобы вы собрали всю возможную информацию об аномалиях к завтрашней встрече.

- Уже готово, – сказал Танцор, размахивая кипой бумаг. – Всё здесь.

- Сегодня я занят.

Джада посмотрела на Риодана, но его взгляд был отстранённым, закрытым, словно и не было разговора перед приходом Танцора.

- Ты сказал, у тебя есть карта, на которой отмечены все чёрные дыры, – сказала Джада. – Она нужна мне.

- Я дам вам завтра по копии.

- Время не ждёт, – прохладно сказала она. Почему он не хочет давать ей карту? Не уверен, что она вернётся, если заполучит её?

- Первая дыра появилась больше двух месяцев назад, Джада, – сказал, Танцор. – Они растут медленно. Не думаю, что ещё один день сыграет большую роль. Кроме того, карта не самое главное. От того, что мы узнаем их расположение, мы не выясним, как с ними бороться. У меня есть кое-какие наработки по этому вопросу.

- Свободны, – отрезал Риодан.

Раньше она продолжала бы настаивать, спорить с ним, возможно перешла бы в воздушный поток и подняла бы шум ради того, чтобы добиться своего. Шоу ему бы точно было гарантировано.

Сейчас же она просто отвернулась к двери и даже оборачиваться на него не стала, хотя и чувствовала на себе его тяжелый взгляд.

И всё же голос Риодана прозвучал в её голове так отчётливо, словно он произнёс сказанное вслух:

«Пересмотри свое решение, Джада. Не глупи. Тебе это ничего не будет стоить. Позволь мне стать твоим якорем. И я никогда не позволю тебе потеряться снова.»

Она всегда ненавидела двери в Честере.

Их невозможно открыть ногой и невозможно с шумом захлопнуть.

Глава 18

Повелитель студёных земель...

Я солгал Мак.

К счастью, ей не так легко определить это, как горцу, принцу фейри, друиду, детектору лжи – как мне.

К тому же она была так поглощена вскрытием пустой могилы своей сестры, что почти и не обратила внимание на мою маленькую кражу. Услышав моё оправдание, она тут же позабыла о том, что я дёрнул её за волосы.

Я прекрасно знаю, как просеяться к тому, кто мне нужен.

Мне нужно держать в руках что-то с его тела, чтобы отследить его, раздвигая пространство, как ветки деревьев, мешающие обзору.

Что-то вроде вымазанных краской светлых прядей, лежащих теперь в моём кармане.

Я знаю, кому она предана.

Бэрронсу.

Девятке. И гораздо больше, чем мне и моему клану.

Я не осуждаю её за это. Я понимаю, что такое клан, и она выбрала свой. Клан особенно важен в такие времена, как эти.

Вот я и решил поиграть в "лошадку", чтобы подобраться к ней поближе и вырвать несколько длинных волос. Затем я засел в баре и, потягивая виски, терпеливо дожидался признаков того, что в утробе Честера началась какая-то активность. Я ставил на то, что она окажется среди тех избранных, кому туда открыт доступ.

Раздобыть волосы этого выродка было бы гораздо сложнее, и по правде, я не был уверен, что с ним это вообще сработает. Хоть я и могу определить, когда кто-то из девятки лжёт, когда пытаюсь выделить кого-то из них среди прочих живых существ, возникает такое чувство, что их попросту не существует.

Я близко знаком со смертью. Знакома мне и жизнь. Девятка ни туда, ни туда не вписывается. Когда час назад с мрачным выражением лица поднялась Мак, а вслед за ней и Бэрронс с Риоданом, я понял, что-то приближается.

Я следовал за ней на расстоянии, просеиваясь. Было важно проникнуть туда незамеченным, поэтому я прикрылся чарами, притворяясь мхом на стенах, мхом, к которому она прикоснулась, вынудив меня содрогнуться. Мхом, который опал со стен и слился в одно целое, преобразуясь в тёмного принца-горца-меня, как только они вошли в дверь в конце коридора.

Украдкой я обследовал каждый сантиметр бесконечного, простирающегося на большое расстояние подземелья. Пустого подземелья. Абсолютно пустого за исключением одного коридора.