Адептус Астартес: Омнибус. Том II (ЛП), стр. 737
Отведенное мне время на молитву и отдых подходит к концу. После того как я очищу свое тело и сделаю ментальные упражнения, я попробую снова вступить в первичный контакт. Я достигла очень большой глубины и не думаю, что у субъекта осталось для меня много сведений. Но чувствую, что весьма немало он держит от меня под замком, даже после смерти решая, что мне можно, а что нельзя видеть. Он поддерживал свой разум в удивительнейшем порядке, и смерть не изменила этого. Я искренне восхищаюсь им, но вместе с тем прихожу в ужас, когда задумываюсь над тем, что ради этого ему пришлось сделать со своим сознанием.
Я знаю его лучше, чем себя, но существует еще целый океан воспоминаний, которые он предпочитает не показывать мне. Я чувствую себя использованной, побежденной и напуганной силой его разума. И хотя у меня есть кое-какие догадки, я до сих пор не знаю его настоящего имени.
Каллиам Гельветар
Глава одиннадцатая
Великолепие Борсиды возможно было оценить только с воздуха.
Из кабины десантно-штурмового самолета «Максенций» мир-механизм казался одной большой и безумной скульптурой из стали, вырезанной из металлической глыбы неким богоподобным кузнецом, гений которого было не повторить. Исследуя планету, Астральные Рыцари придумывали названия тому, что видели. Эту область они окрестили Лабиринтной пустошью. Она оказалась длинной полосой железных равнин, глубоко изрезанных сетью взаимосвязанных каналов непонятного назначения, складывавшихся в непроходимый лабиринт от горизонта до горизонта.
Не исключено, что это и был лабиринт, и служил он преградой, необходимой, чтобы сломить дух осаждающих здание в самом его центре. Рабы именовали это сооружение собором Семи Лун, и, сидя в кабине «Грозового ворона», брат Коделос понял почему. Вокруг пика громадной искусственной горы вращались семь светящихся серебряных сфер. Строение было скоплением остроконечных башен, поднимающихся на один уровень, выше которого шел только центральный шпиль, пронзающий нижний слой облаков Борсиды. В целом собор выглядел как колоссальная пирамида, усеянная шипами, или как чудовище, ощетинившееся сотнями иголок в преддверии укуса хищника. Повсюду вокруг господствовала серая сталь, но собор Семи Лун покрывала плитка оттенка слоновой кости с вкраплениями фиолетового и сине-зеленого.
При свете сфер, неспешно кружащих у вершины здания, Коделос различил решетки датчиков и ряды линз, установленные на гладких изгибах их поверхности. Наверное, они служили передвижными обсерваториями, вечно смотрящими в пустоту космоса. Сам же собор Семи Лун в таком случае являлся глазом Борсиды.
— Вижу сосредоточение пехотинцев у восточной границы, — сообщил Коделосу второй пилот, брат Фалерон. Десять лет назад при пожаре из-за утечки топлива он лишился верхней половины лица, а вместе с ней, похоже, утратил и чувство юмора, и способность радоваться. Оба его бионических глаза подсоединялись напрямую к панели управления самолетом, и он принимал поток информации непосредственно от приборов. — От трех до пяти сотен. При поддержке шагоходов и артиллерии на антигравах.
— Передай эти сведения командованию ударной группы, — распорядился Коделос.
На стеклах кабины появились светящиеся иконки, закрывающие обзор сводками тактических данных. Высыпающие наружу некроны распознавались и помечались когитатором, который выводил их на экран сотнями красных точек у порога собора. Самолет построили на Марсе в ту эпоху, когда еще выпускались вычислительные устройства более сложных моделей, чем нынешние, поэтому машинный дух самолета обладал живым умом и немалой сообразительностью. Он умел разбираться в ситуации на поле боя и проводить сложный анализ тактической обстановки куда быстрее космического десантника. Таких не создавали уже несколько тысяч лет.
Коделос поймал себя на мысли, что рассчитывает спасти «Максенция» с Борсиды. Империум имел возможность производить новых солдат для Адептус Астартес, но, если «Максенция» не станет, другого подобного ему не будет.
— Вижу, ты подлетаешь к нашей позиции, — на связь вышел капитан Девятой роты Хабиар, который находился на поверхности и руководил ударной группировкой. — Надеюсь, твоя задача выполнена успешно?
— Доставил в целости и сохранности, — доложил Коделос. — Без особенных происшествий. И без лишней кутерьмы.
— Тогда, думаю, ты будешь рад услышать, что враги решили встретить нас в полном сборе.
— Какое почтение, — саркастично протянул пилот. — Рад, что и мы отплатим им не меньшей любезностью.
— Пари высоко да гляди низко, — сказал Хабиар. — Сейчас мне нужны твои разведданные, а не пушки. Если что-то изменится, я тебя оповещу.
— Вас понял, брат-капитан, — вздохнул Коделос, наблюдая, как колонна Астральных Рыцарей движется по глубоким стальным каньонам Лабиринтной пустоши. Отделения сверялись с ауспиками и топографическими картами, которые составил для них и передал машинный дух «Максенция».
С высоты космодесантники казались насекомыми с белыми панцирями. Однако они, казалось, отражали гордость Обсидии, лучших воинов Императора, тысячелетия славы, самопожертвования и войны.
Астральные Рыцари шли в последний бой на Борсиде, намереваясь атаковать владыку Хекирота в его же цитадели, в соборе Семи Лун. Они желали завершить эту схватку тем или иным путем. Все и каждый.
— Прощайте, мой принц, желаю удачи, — шутливо закончил разговор капитан Хабиар.
В ордене к Коделосу не раз обращались в такой насмешливой манере, на что он всегда отвечал одной и той же фразой:
— И вам того же, пейзанин.
Электрические рельсы показали Астральным Рыцарям наличие на Борсиде транспортной сети, по которой некроны перемещали контингенты своих воинов в разные районы планеты. По ней же некоторых рабов перевозили с одного места работ на другое, благодаря чему они теперь смогли провести группу воинов и технодесантника Саракоса к одной из пересадочных станций. Амрад дал четкие указания захватить контроль над молниевой дорогой, пусть и ненадолго, но на достаточное время, чтобы перекинуть ударные группы. Технодесантник сработал уверенно и быстро, и транспортный комплекс мира-механизма оставался под управлением захватчиков до тех пор, пока некроны не отреагировали. Этого времени вполне хватило для претворения плана магистра.
Когда выживший командный состав Астральных Рыцарей получил новые директивы, Хабиар со своим войском пробивался в район генераториума, отбившиеся группы выбирались из некрополя, а прочие отряды продвигались и сражались самостоятельно. Но, услышав приказ, все без исключения осознали его важность. Это был их последний выстрел. Они либо вернутся из этой операции с победой, либо не вернутся вовсе. Наученный ошибкой, которая погубила миссию Захироса, Амрад не стал нигде и никому озвучивать идеи, стоящие за его нынешним планом. Большинство Астральных Рыцарей догадывались о них, но тоже воздерживались от обсуждения. В этом просто не было смысла. Они получили указания и знали, что надо делать.
Все, что от них требовалось, это добраться до ближайшей станции рельсовой дороги и с помощью Саракоса, управляющего издалека, доехать до внешней границы Лабиринтной пустоши. А оттуда под началом Хабиара и при поддержке Коделоса с воздуха пешком дойти до врат собора Семи Лун. Там им оставалось только убить владыку Хекирота.
Приведет ли его гибель к уничтожению Борсиды или это простая месть, Астральные Рыцари не спрашивали. Магистр ордена сказал свое слово — у них появились приказы.
— Две красные на четыре, — проинформировал брат Фалерон. Большего ему говорить не требовалось — иконки, сигнализирующие об опасности для самолета, озарили кабину мерцающим красным светом, а проецируемые на сетчатку Коделоса символы отображали два мигающих крестика, которые приближались к «Максенцию» с фланга.