Адептус Астартес: Омнибус. Том II (ЛП), стр. 549

Армия зелёнокожих окружила стоячие камни и выплеснулась за пределы кратера. Здесь собрались орки из нескольких диких племён, включая наездников на кабанах и даже небольшого сквиггота.

В самом центре круга, забравшись на каменный алтарь, стоял вирдбой. Изгнанник вернулся к сородичам. Одной из мясистых рук он сжимал кривой посох из квои. Шаман ксеносов пристально всматривался в истерзанные небеса, в его глазах потрескивали зелёные огоньки.

Удивительно, но собравшиеся зелёнокожие вели себя необычно тихо, хотя можно было ожидать рёва Вааагх! поглотившего кратер диким шумом. Все уставились в небеса, как и вирдбой, который привёл их сюда именно сейчас. Они смотрели и ждали.

Над ними корчился и рос варп-шторм. Высокие кроваво-красные грозовые облака бурлили и кипели необузданными энергиями, омывая орков стробирующим светом потрескивающих аметистовых молний.

Ветер завывал вокруг кратера с яростью голодного хищника. Гром гремел так, словно небо раскололось на части. Остаточные потрескивающие отголоски эхом разносились над пологом джунглей.

И Руздак Блитцгул и дикие орочьи племена Армагеддона ожидали конца света.

Часть третья

Без страха

Семнадцатая глава

Наследие проклятых

Неловкое молчание повисло над неровной гниющей поляной, пока два отряда космических десантников изучали друг друга. Приказав рыцарям не стрелять и крепко сжимая крозиус, Вольфрам наблюдал за тем, что предпримет противная сторона.

Один из воинов в серой броне шагнул вперёд. Капеллан мельком увидел белый череп, украшавший наплечник.

— Капитан Оберон Эврис из Реликторов, — произнёс воин, крепко сжимая латной перчаткой силовой меч, если потребуется защищаться.

— Капеллан Вольфрам из Солемнского крестового похода Чёрных Храмовников, генетический сын Сигизмунда и Рогала Дорна.

Обе стороны продолжали с подозрением рассматривать друг друга, словно перед ними стояли орки. Нужно было что-то предпринять, чтобы разрешить зашедшую в тупик ситуацию.

— Благословляю, брат, — сказал воин-жрец, сотворив аквилу и направив крозиус на капитана.

— Сила воли, стойкость воли, — ответил Реликтор, держа силовой меч так, чтобы украшенная черепом рукоять и гарда образовали крест перед склонённой головой.

— Во имя Трона, похоже, у нас общая цель, — заметил Вольфрам.

— Согласен. Рад встрече, брат-Храмовник.

Знакомство состоялось, и оба командира приказали объединённым силам Чёрных Храмовников и Реликторов устроить привал для подготовки и обсуждения цели миссии. Всего космических десантников было двадцать три: одиннадцать уцелевших рыцарей истребительной команды Вольфрама и двенадцать воинов из отряда капитана Эвриса.

Хотя Храмовники не нуждались во сне, им требовалось время, чтобы оценить полученные повреждения. Апотекарию Блианту требовалось время, чтобы обработать раны, полученные в схватке с дикими орками. Другим братьям требовалось время, чтобы починить — насколько это было возможно — повреждённую силовую броню. Следовало удостовериться, что болтеры благословлены, полностью заряжены и готовы к решающей битве, которая, несомненно, начнётся, когда они обязательно доберутся до эпицентра шторма на западе.

Несмотря на то, что оба отряда объединились, они всё равно держались двумя обособленными группами, сторонясь друг друга. Покинув своих воинов, оба лидера приступили к оживлённой беседе.

— Наступили благоприятные времена, — произнёс Оберон, пристально рассматривая далёкие кривые деревья увядших джунглей.

— Наступили тёмные времена, — ответил Вольфрам и в его голосе чувствовался гнев. Капитан выглядел слишком довольным происходящим, хотя сейчас перед ними не было ничего кроме ужасного чёрного знака в долгой и изобиловавшей войнами истории Армагеддона.

— Конечно, капеллан Вольфрам, — согласился Реликтор, — но в то же время они и благоприятные. Наступила эпоха знаков и предзнаменований. Грядут знамения. Сорок первое тысячелетие приближается к концу и Империум стоит перед рассветом новой эры.

— Разумеется, это последние дни старого тысячелетия, — сказал Храмовник, — но это и последние дни нашего крестового похода. Последние двенадцать лет дорого ему стоили, и нам повезёт, если мы увидим рассвет нового тысячелетия.

— Такой фатализм у капеллана Императора, — упрёк в тоне капитана граничил с дерзостью.

— Может и фатализм. Нам довелось столкнуться со столь многим и до сих пор мы побеждали, но ужасной ценой, — ответил Вольфрам, вспоминая события последних двенадцати лет, последних недель на Армагеддоне и последних дней задания по возвращению геносемени братьев. Но больше всего он думал о последних нескольких часах их миссии. — Да будет благословен Император, я простираюсь ниц перед Его Великолепнейшим Величеством, но предпочитаю называть это прагматизмом. Третья война за Армагеддон знаменует конец для всех нас, но прежде чем мы предстанем перед Золотым Троном, дабы Повелитель Человечества вершил над нами суд, мы сделаем всё, чтобы исполнить клятвы, принесённые Ему перед началом кампании.

— Все мы должны искупить свои грехи перед Золотым Троном, как требует Император, отец. Но ни одна жизнь, отданная на службе Императору, никогда не была… отдана напрасно.

— Я знаю кредо, брат Эврис, и лучше многих, — прорычал Вольфрам, в его голосе ясно слышалась ярость.

— Но всё о чём я говорю, капеллан Вольфрам, является верой. Мы — воины бессмертного Императора Человечества, — зловещая улыбка появилась на тонких губах капитана. — На нашей стороне вечность.

Храмовник отвернулся от лидера Реликторов и пристально посмотрел на остатки своего отряда.

Воин в серой броне заставил его почувствовать себя неловко. До него доходили слухи о Реликторах. Разговоры об интересе Инквизиции и проклятье ордена из-за сомнительного положения их домашнего мира. Говорят, Торва Минорис располагалась в сегментуме Обскурус, печально известном мощными варп-штормами.

Вольфрам наблюдал за рыцарями, которые опустились на колени, образовав круг. Завершив все остальные дела, братья-крестоносцы готовили сердца, умы и души к неизбежному конфликту. Они распевали литании бдительности и меткости.

— Роли, которые мы должны исполнить в этих событиях и сыграть в этом мире, могут определить, как именно мы вступим в новую эпоху, — сказал Эврис. — Вступим ли мы в неё, как чемпионы, наследники наследия наших предков, исполнив план, возложенный на нас Отцом-Императором. Или мы вступим в неё, как рабы бесчисленных сил, ополчившихся на человечество.

— И какую роль, по-твоему, мы должны сыграть на границе этого нового рассвета, капитан?

Оберон осторожно посмотрел на боевых братьев, словно хотел убедиться, что ни один из них не стоит достаточно близко, чтобы услышать важную информацию, которой он собрался поделиться с Чёрным Храмовником.

— Капеллан, вы не могли не заметить ужасный шторм, зарождающийся в сердце зловонных джунглей.

— Да, мы заметили его, как только вошли в эти покинутые Императором леса. “И даже раньше”, — мысленно добавил воин-жрец.

— Но у вас есть какое-нибудь предположение, почему это происходит именно здесь и сейчас?

Вольфрам вспомнил обрывистые видения, о которых ему рассказывал брат Ансгар. Видения, которые получал чемпион во время текущей кампании крестового похода. — Что-то мне подсказывает, что ты собираешься мне рассказать, о чём они предвещают.

— Магистры нашего ордена и в самом деле получили определённую информацию. В этих мрачных джунглях находится наследие другого времени — другой попытки завоевать Армагеддон. Попытки предпринятой во имя богохульных богов из внешней тьмы.

Храмовник подавил вздох ужаса. Он знал об этой мрачной странице в истории Армагеддона. Он — духовный наставник и хранитель ордена и обладал доступом к запрещённой информации. Но пока он не хотел это показывать Оберону. Поэтому промолчал.