Адептус Астартес: Омнибус. Том II (ЛП), стр. 305

— Вы не одиноки. Несколько других орденов сообщают о таких же потерях.

— И кроме того я — воин веры, комиссар. Император предопределил произошедшее.

— Вы верите, что у Императора есть план?

— А вы нет?

Яррик мрачно улыбнулся.

— Мы победили, — продолжил Хелбрехт. — Император всё видит и всё знает. Эта война — часть Его замыслов.

— Вы так думаете? Такая бойня, так много мёртвых, так много павших Адептус Астартес. Это — невиданно.

— Мы живём в невиданные времена, комиссар. Это — разрушительная война, но ещё худшие войны ведутся по всей галактике, пока мы разговариваем.

— Да, да, — согласился Яррик и повернулся к верховному маршалу. — Вы мне по сердцу, верховный маршал Хелбрехт. Сейчас сильнее чем когда-либо Империум требует жертвенности. И ваш орден выжил, чтобы сражаться дальше. Другие нет. Как я слышал, Небесных Львов почти уничтожили.

— Да, — ответил Хелбрехт. — Мой реклюзиарх Гримальд попросил отпустить его, чтобы расследовать эту трагедию. Небесные Львы — сыны Дорна, как и мы. Наш долг сейчас помочь им, как нашим долгом было помочь вам. Но никакую цену за победу нельзя считать высокой.

— Вы уходите, — сказал Яррик.

Магистр ордена кивнул. — Третья война за Армагеддон закончена.

Комиссар сухо и хрипло рассмеялся. — Война здесь никогда не закончится. Потребуются усилия поколений, чтобы зачистить систему, а орки всё пребывают.

— Верно. Но наша часть закончена. Я объявляю крестовый поход успешным. Орочий флот разбит. Их продвижение на планете остановлено. Великий Зверь бежал из системы. Я поклялся лично убить его. Уцелевшие воины батальной роты Амальриха останутся, как и “Добродетель Королей”, но я — нет. Прошлой ночью в присутствии братьев я обновил клятву в Храме Дорна перед саркофагом нашего основателя. Мы улетим через три дня. Я выслежу его, где бы он ни был, и он умрёт от меча Сигизмунда, — прорычал последние слова верховный маршал. — Я сказал, что война закончена, но новое дело зовёт, новая глава в летописях Вечного крестового похода.

— Вы знаете, о чём я пришёл просить?

Два воина, нестареющий гигант и ослабевший, но всё ещё живой старик, смотрели в окна “Вечного Крестоносца” мимо мерцающего пояса обломков на сияющие вдали звёзды.

— Знаю. Вы хотите сделать то, что желает любой последователь Императора. Вы желаете того же что и я. Вы хотите увидеть Газкулла мёртвым.

— Я старый человек, верховный маршал, очень старый по меркам простых смертных. Я подал в отставку, чтобы никогда не уходить в отставку. Я не сомневаюсь, что с полными почестями могу вернуться к своим рукописям и саду и не думать о былом, — его губы скривились в усмешке. — Но я уже пробовал и мне это не по душе. Я отправляюсь навстречу смерти. Думаю, осталось недолго. И когда она придёт, я хочу знать, что, хотя бы одной угрозой для нашего сражающегося Империума стало меньше и если я не смогу сам увидеть победу, то я хочу путешествовать с воином, который, я знаю, увидит её.

На каменном лице Хелбрехта на этот раз появилась какая-то эмоция, намёк на понимание. Он посмотрел на Старика Армагеддона.

— Для меня честь принять вас, комиссар. Вам и вашим людям будут рады на борту “Вечного Крестоносца” столько, сколько займёт наша миссия. Я прошу вас только об одном.

— О чём же?

— Когда придёт время убить Великого Зверя — не стойте у меня на пути.

— Как пожелаете, верховный маршал.

Они молча стояли рядом некоторое время, думая каждый о своём, но всё же объединённые общей целью.

Под их ногами кипела бурная деятельность — “Вечный Крестоносец” готовили к новому крестовому походу.

Среди всех приготовлений к отлёту, среди лязга литейных, рёва и гула бесчисленных механизмов, которые требовались для функционирования корабля и жизнедеятельности экипажа, пения монахов, грохота основного и вспомогательного реакторов, звуков прилетающих и улетающих судов, усилий ремонтных бригад, чинивших потрескавшийся корпус, и ещё миллиона источников шума затерялась дрожь чистого жестокого удовольствия.

“Вечный Крестоносец” с нетерпением ждал новую войну.

Майк Ли

Избранный Императора

Флотилии крестового похода оставалось восемь часов до Сефарис Ультры, когда Император заговорил с братом Рейнхартом.

Храмовник провёл долгий день среди братьев: сначала совершенствовал воинские умения в тренировочных залах ударного крейсера, затем под бдительным присмотром технодесантника Амальта почтил духов оружия и брони. Потом батальная рота собралась на вечернюю молитву, а после завершения службы капеллан Карст отпустил воинов в кельи, читать литании ненависти и размышлять о грядущем сражении.

Рейнхарт со всем пылом исполнил его приказ, столь же ревностно он относился ко всем своим обязанностям в ордене. Он стал посвящённым меньше года назад и стремился доказать свою ценность Карсту и кастеляну Ворхальту. Несколько часов брат простоял на коленях, сложив руки в виде аквилы, и изгоняя из разума малейшие намёки на слабость и сомнения. Только после того, как мысли стали чисты, а душу наполнило праведное рвение, он вознёс единственную молитву Богу-Императору человечества:

— Дай мне храбрости среди врагов моих. Дай мне мудрости в час решения. Дай мне сил пред ликом смерти.

И там во тьме Император ответил ему.

Спустя какое-то время Рейнхарт вышел из кельи. Широко открытые глаза всё ещё оставались наполовину ослепшими от благоговения перед увиденным. На мгновение посвящённый остановился на пороге, успокоился, а затем быстро зашагал по древним коридорам крейсера.

Он нашёл капеллана Карста в реклюзиаме корабля, духовный наставник стоял на коленях напротив алтаря святого Сигизмунда.

— У меня было видение, — не переводя дух, выпалил Рейнхарт.

Воин-жрец ответил не сразу, он не поднял покрытую шрамами голову и не прервал молитву. Потом глубоко вздохнул, расправил облачённые в броню плечи и встал.

— Говори.

Посвящённый замялся. Хотя образы запечатлелись в памяти так, как будто их выжгли лазерным лучом, оказалось, что совсем непросто выразить произошедшее словами.

— Я молился и мне явился Император. Он был в золотом доспехе, а в руке держал пламенный меч. Его броня и оружие сияли, словно солнце.

Карст никак не отреагировал, только взор его тёмных глаз впился Рейнхарту в самую душу.

— Ты рассмотрел Его лицо, брат?

Храмовник склонил голову.

— Я не смог, я не посмел.

Казалось, что ответ понравился капеллану.

— Что ещё ты видел?

— Я видел… столько всего. Врага, который ждёт нас на Сефарис Ультре. Отступников, которые служат ему и демонов, что исполняют его приказы, — посвящённый покачал головой. Он всё ещё не мог принять остальное. — Я… видел, что я должен сделать, чтобы победить его.

Это казалось невероятным. Он по-прежнему не мог заставить себя поверить в увиденное.

— Я только посвящённый, как такое возможно?

Капеллан положил руку на плечо молодого Храмовника.

— Deus Imperator vult, — серьёзно ответил Карст. — Потому что так хочет Император.

На зелёной иконке визора шлема Рейнхарта отсчитывались секунды до столкновения. За миг до удара десантной капсулы о поверхность Сефарис Ультры он выдохнул и расслабился в привязных ремнях. Такой посадки вполне достаточно, чтобы убить обычного человека даже невзирая на всевозможную защиту, а Храмовник даже не замешкался. Он начал двигаться сразу же, как отсоединились ремни безопасности, и устремился по опускавшейся штурмовой рампе в водоворот войны.

На него обрушились волны образов и звуков. По всему полю битвы метались потоки трескающего лазерного огня, пробивая клубы охряной пыли и оставляя позади себя шлейфы статического электричества. Болтеры грохотали, выплёвывая огненные молнии ракетных снарядов, которые взрывались небольшими раскатами грома, когда попадали в цель. Солдаты изменников, многие одетые в плохо подогнанные бронежилеты, бежали во все стороны и палили на ходу. Орбитальная высадка стала для врагов полной неожиданностью, посеяв панику и неразбериху в их рядах.