В предвкушении страсти (ЛП), стр. 20

Страх.

Она Пси. Она не должна испытывать страх. Однако она и не должна видеть то, что дар заставляет ее видеть. И тут тьма смяла шаткие стены и вонзила свои когти ей в голову. Фейт выгнулась, сжимая кулаки и до боли стискивая зубы, и все вокруг растворилось в видении.

Глава 9

Тьма словно подстерегала ее, выжидала, когда Фейт останется одна, совершенно беспомощная. Будто голодный зверь, караулящий добычу, отбившуюся от стада, она подкралась, притворяясь видением, и захватила контроль над всеми чувствами. А потом заставила… точнее, ОН заставил смотреть, что произойдет, если его не остановить.

Кровь, много крови на его руках, волосах, коже. Скользкие багровые перчатки почти скрывают бледную хрупкость ладоней… Стоп. Убийца ведь гораздо старше, гораздо опытнее, чем этот мальчик, весь измазанный в крови. Но в нем она чувствовала то же зло. На этот раз Фейт правильно интерпретировала свое мрачное видение, хотя ей практически никогда это не удавалось.

У дара ясновидения иногда, крайне редко, проявлялся один аспект — возможность видеть прошлое. Ясновидящих, которые на этом специализировались, было крайне мало. Фейт даже не могла припомнить ни одной за последние пятьдесят лет. Раньше такие работали на полицию. Впрочем, у самых сильных Я-Пси иногда, пару раз в год, случались подобные проблески. У Фейт, бывало, мелькали перед глазами картины прошлого, каким-то образом связанные с будущим, в которое она пыталась заглянуть.

Но еще никогда она не стояла, вся липкая от крови, задыхаясь от ее густой медной вони. Ресницы склеились, вязкая жидкость под ногтями свернулась, выглядя почти что черной. На полу застывали отпечатки ног. Фейт все еще держала в руке нож. Когда она подняла его, лезвие сверкнуло в свете фонарика.

Какого еще фонарика?

Оглянувшись, она увидела, как ее окружает с десяток мужчин в черном. Видение рассыпалось, а когда Фейт снова открыла глаза, то оказалась заперта в комнате с белоснежными стенами. Она стала старше, намного старше. И ее мучил голод, просто невыносимый, дикий голод. Ей была нужна человеческая кровь.

Еще один прыжок по временной шкале. Рядом опять оказались мужчины в черном, которые привели ее ко входу в лабиринт. Можно поохотиться. Страх, что она чуяла в своей добыче, манил точно наркотик. Она помчалась вперед, зная, что они выбрали для нее отличную дичь. Как, впрочем, и всегда.

Поигрывая ножом, она глядела на незащищенную шею девушки, споткнувшейся и рухнувшей на землю. По лицу медленно расползалась улыбка. Будет весело.

Нет!

Фейт вырвалась из видения с таким усилием, что упала с кровати на пол. Свернувшись калачиком, она заткнула рот кулаком, чтобы заглушить всхлип, и попыталась стереть из памяти кровавые образы. На несколько невыносимо долгих мгновений она стала убийцей, стала тем злом, которое отняло жизнь у ее сестры. Ей и вернуться-то помогло лишь знание, что если это продолжится, в конце концов она увидит, как сжимает руки на горле Марин.

Коммуникатор у изголовья запищал. Они услышали, как она упала. Датчики очень чувствительны, а она наделала немало шума. Заставив себя подняться, она ответила, не включая видео.

— Я просто споткнулась.

— Вы не ушиблись?

— Нет, все хорошо. Пожалуйста, не беспокойте меня до утра. — На этом она закончила разговор, зная, что голос вот-вот сорвется. Он уже и так дрожал, а к глазам подкатывали слезы.

Второй шаг на пути к ее неизбежному безумию.

Надо выбраться из этого тесного, душного дома. Но сейчас она не может уйти. Они знают, что она не спит — значит, ей снова могут позвонить, несмотря на приказ. Стремление убежать было таким сильным, что ломало все мышцы.

Она не могла удовлетворить это желание, не могла вырваться на волю, оказаться в безопасности, там, где ее ждал хищник с желтыми глазами, такой смертоносный, что рядом с ним стоило бы забыть слово «безопасность». В любом случае он сейчас далеко, а она пленница в месте, которое считается ее домом. Только не станет ли оно когда-нибудь ее могилой?

Содрогнувшись от этой мучительной мысли, Фейт забралась в постель и легла, уставившись в потолок, в окружении воспоминаний о крови и ужасе. И пусть она отказывалась признать, что чувствует хоть что-то, одиночество когтями сжимало ей сердце.

И это было больно.

Фейт проснулась из-за того, что чье-то дыхание защекотало ей шею. Сердце провалилось в пятки. Она узнала этот мужской аромат, хоть он никоим образом не мог оказаться в ее спальне. Решив, что это иллюзия, рожденная ее вконец измотанным разумом, она открыла глаза и поняла, что смотрит в лицо мужчины-ягуара. Он лежал возле нее, подперев голову рукой.

— Что ты делаешь в моей постели? — От удивления Фейт не смогла сдержать вопрос.

— Просто решил проверить, получится ли сюда проникнуть. — Он так и не собрал волосы в хвост, и янтарные пряди струились по плечам, мерцая в слабом свете маленького ночника.

Крошечный светильник обычно помогал Фейт провести границу между сном и бодрствованием, но сейчас, похоже, ей это не удавалось. Она дотронулась до золотистых прядей. Волосы мягко заскользили между пальцев. Внезапность и интенсивность ощущения заставили ее отдернуть руку.

— Ты настоящий.

Уголки его рта слегка приподнялись.

— Уверена?

Он легонько провел губами по ее рту.

Мимолетное касание словно опалило Фейт огнем.

— Ты определенно очень настоящий, — обвиняюще заявила она.

Он усмехнулся, совершенно не раскаиваясь.

— Только не шуми, — предупредила Фейт. — В спальне и ванной следящих устройств нет, но все остальные помещения под наблюдением. Ты ведь…

— Они не знают, что я здесь. — Он указал глазами на крышу, точнее маленькое слуховое окно, которое никому не под силу было открыть. — Пси совершенно не заботятся об опасности сверху.

Фейт так и не поняла, как он это провернул, но ее это не удивляло. В конце концов, он же кот.

— Тебя Саша прислала?

— Саша думает, я съем тебя при первой же возможности.

— А это так? — Фейт не была уверена в нем, в хищнике, который рыскал в глубине его красивых глаз.

Он погладил пальцем ее щеку, и Фейт еле удержалась, чтобы не отстраниться. Она сильная, она справится. Подушечки до сих пор покалывало от ощущения его волос. Интересно, а он чувствует то же самое?

— Иди сюда — узнаешь. — Голос был хриплым, но в нем не слышались угроза или приказ. Скорее, Вон ее…

Фейт мысленно порылась в файлах со словарями и нашла правильное слово.

— Ты меня уговариваешь.

Никто прежде с ней такого не делал. Они приказывали, убеждали, просили на разумных условиях, но никто и никогда ее не уговаривал.

Вон оказался совсем рядом, хотя она не заметила, как он двигался. Он лежал поверх одеяла, которым она укрывалась. Почему же тогда она так явственно чувствует жар его тела?

— Может и так.

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить свой вопрос.

— Зачем?

Ее руки не были укрыты, и поэтому она теперь почти касалась его обнаженной груди. Фейт вдруг изумленно распахнула глаза:

— Ты что, голый?

— Если не одолжишь мне одежду, то да. — Его как будто это ни капельки не волновало.

— Нельзя входить в женскую спальню голым! — Такое поведение совершенно неприемлемо для любой расы.

— Так я вошел одетым… в свою шкуру. — Мужчина возле нее выглядел столь красивым с его золотистыми глазами и сияющей кожей, что Фейт поражалась, как он может быть настоящим. — Хочешь, перекинусь обратно?

Это вызов.

— Хорошо. — Она не позволит Вону считать, что ему можно безнаказанно творить все, чего он только пожелает.

— Уверена, что хочешь, чтобы в твоей спальне оказался ягуар?

— Думаю, это уже произошло. — Но ей какой-то частью сознания хотелось видеть его превращение. Наверное, той же, что находила Вона красивым, хотя Фейт не имела ни малейшего понятия о критериях мужской привлекательности.