Аркадий и Борис Стругацкие: двойная звезда, стр. 74
Комментарий Бориса Стругацкого: Не знаю, имел ли место описанный здесь эпизод, – скорее всего, имел, но вне связи с ХВВ. История остановки ХВВ в производстве гораздо сложнее. Я хорошо знаю все перипетии ее, потому что занимался этой проблемой лично (АН как раз в это время уехал в отпуск на юг).
Однако рассказывать об этом сейчас и здесь мне, честно говоря, лень, да и недосуг. Отложим на потом, тем более что сохранилось мое письмо к АН, где я об этом деле довольно подробно ему докладываю.
Шутки
Аркадий Стругацкий и Мариан Ткачев решили провести вечер в обществе друга, физика, впоследствии эмигрировавшего в США. Физик опаздывал. Ткачев со Стругацким потихоньку пили водку. Когда физик наконец пришел, он, не раздеваясь, направился к телефону: надо позвонить.
Он набрал номер:
– Валечка, установка работает? Значит, так: первый, третий и четвертый выключайте, а второй пусть до завтра работает на холостом ходу. И слейте рассол!
Аркадий Натанович откликнулся:
– Рассол не сливай. Пригодится.
Мариан Ткачев и Аркадий Стругацкий в составе бригады писателей на Камчатке. Комната местной гостиницы. Ночь. Оба спят. Начинается землетрясение.
Стругацкий, не просыпаясь:
– Ткачев, прекрати раскачивать дом!
1976 год. Владивосток. Дом ученых. Вечер встречи с А.Н. Стругацким. Зал набит до отказа молодыми учеными вперемешку с кагэбешниками. Вопрос из зала:
«Скажите, Аркадий Натанович, где можно прочесть вашу „Сказку о Тройке“?»
Аркадий Натанович, совершенно серьезно:
– Она опубликована в эмигрантском журнале «Грани» издательства «Посев». В вашей библиотеке этого журнала наверняка нет, но я с собой привез несколько десятков экземпляров, можете взять…
Стругацкий открыл портфель, вынул стопку каких-то журналов, пошел с ними к краю сцены…
И публика начала разбегаться.
Середина 80-х. Не только советские, но и зарубежные издательства стремятся заполучить права на публикацию прозы братьев Стругацких. В один и тот же день, в один и тот же час в квартире Аркадия Натановича объявляются два иностранца. Один – японец, другой – то ли испанец, то ли итальянец. Оба почти одновременно говорят, что хотели бы издать у себя на родине трилогию, состоящую из повестей «Обитаемый остров», «Жук в муравейнике» и «Волны гасят ветер». Аркадий Натанович решает пошутить.
– Что же это вы – пришли вместе, а договориться не можете? Шли бы вы лучше на улицу, выяснили, кому что издавать, а потом – приходите…
По легенде, японец с то ли испанцем, то ли итальянцем шуток не понимали.
Они вышли на улицу и начали драться.
Ъ
С романом «Ур, сын Шама» у писателей-фантастов Евгения Войскунского и Исая Лукодьянова были неприятности. На роман набросились рецензенты. Историю о шумерском мальчике, который после странствий в чужих мирах возвращается на Землю, деятели из Госкомиздата РСФСР, известные своими шовинистическими взглядами, и их подручные критики оболгали: они пытались представить шумерскую линию романа как сионистскую. Авторы приуныли.
Аркадий Натанович так кричал на одного из авторов романа Евгения Войскунского:
– Ты же моряк, боевой офицер, ты под обстрелом ходил! Прояви твердость! Приди к ним, грохни кулаком по столу! Или садись и пиши письмо в ЦК!
– Да без толку…
– А ты напиши! Есть вещи, которых нельзя спускать! Надо устроить скандал. А скандалов в ЦК не любят.
Он был прав. ЦК мог санкционировать любую мерзость, но если возникал скандал, то ЦК всеми силами пытался скандал замять. И хотя Аркадий Натанович терпеть не мог составлять письма в высокие инстанции, копий этих писем у него накопилась целая папка, а в особой тетрадке он помечал, когда письмо послано, когда пришел ответ, куда письмо переслали и что в результате получилось. Так что твердость он в необходимых случаях проявить умел. И других этому учил.
Ь
А вообще-то он был человек мягкий. До того мягкий, что если Стругацкие отдавали в какой-нибудь московский журнал свою новую вещь для публикации, то редакторам приходилось иметь дело не с Аркадием, а с Борисом Натановичем, звонить по междугородному телефону в Ленинград или даже туда специально ехать. Аркадий Натанович говорил о поправках к рукописям: «Этим у нас занимается Борис, все вопросы к нему». Он боялся, что будет недостаточно тверд и уступит то, чего уступать никак не следует.
Комментарий Бориса Стругацкого: АН действительно был довольно уступчив при деловых переговорах, однако, тем не менее, прекрасно их проводил на протяжении многих лет. Он вел все дела, связанные с Москвой и ВААПом, а дела эти в интервале 1955–1970 гг. составляли большую часть всех наших дел. Бывали, конечно, у него проколы, но у кого их не бывает? Так что ни мягкость его, ни уступчивость никогда делам сколько-нибудь значительно не мешали. Однако во второй половине 80-х ситуация действительно переменилась: началась перестройка, нас стали печатать много и часто, уследить за всем становилось все труднее, а у меня как раз появился наконец компьютер, достаточно мощный, чтобы можно было создать базу данных. Таковая была создана, и основная масса деловых переговоров естественным образом переместилась в Питер, ко мне. Если же говорить собственно о редакторской работе, то мы оба с удовольствием пользовались приемом «сваливания ответственности»: «Да, – говорил кто-нибудь из нас дураку-редактору, требующему идиотских поправок. – Вы совершенно правы. Я полностью с вами согласен. Но вот ОН – решительно возражает! Так что давайте, может быть, оставим все как есть, а?»
Эмиграция
На одном из выступлений на прямой вопрос, собираются ли Стругацкие уезжать из страны, Аркадий Натанович ответил так:
– Мы с братом уедем отсюда только связанные и на танке!
И тем не менее по Москве время от времени начинали циркулировать «абсолютно проверенные» слухи.
Одна знакомая позвонила Аркадию Натановичу, спросила, можно ли ей зайти к нему в ближайшее время.
– Никак не получится, – ответил Аркадий Натанович. – Я уезжаю на следующей неделе.
На следующий день она разговаривала со своей подругой.
– Как Аркадий? – спросила подруга.
– Уезжает.
К вечеру об этом знала вся Москва и пол-Ленинграда: уезжают Стругацкие. Эмигрируют.
Жена Всеволода Ревича Татьяна Чеховская позвонила Аркадию Натановичу:
– Аркадий, куда ты уезжаешь?
– В Душанбе. Буду там для денег писать сценарий. Про рабочий класс.
– А ты знаешь, что в Москве второй день только и говорят о том, что вы с Борисом эмигрируете?
– Можете быть спокойны. Мы никуда никогда не уедем.
В следующий раз, когда Всеволоду Ревичу кто-то из сослуживцев безапелляционно заявил, что «ваши Стругацкие точно-таки уезжают, у меня сведения из Госкино», то Ревич обозлился и поспорил с сослуживцем на бутылку коньяка. И выиграл. И распил ее с Аркадием Натановичем, приговаривая: «Дай бог, не последняя».
Материалы биографии подготовлены Михаилом ДУБРОВСКИМ
по устным воспоминаниям Романа АРБИТМАНА, Нины БЕРКОВОЙ, Владимира БОРИСОВА, Евгения ВОЙСКУНСКОГО, Владимира ГОПМАНА, Александра ГОРОДНИЦКОГО, Вадима КАЗАКОВА, Михаила КОВАЛЬЧУКА, Бэлллы КЛЮЕВОЙ, Александра МИРЕРА, Игоря МОЖЕЙКО, Михаила РАЛЛЯ, Всеволода РЕВИЧА, Мариана ТКАЧЕВА, Татьяны ЧЕХОВСКОЙ.
И последнее – Завещание Аркадия Натановича Стругацкого. То, которое не раз публиковалось, и каждый раз видится все более и более злободневным…
ЗАВЕЩАНИЕ
Не может же быть, что все мы – сплошные идиоты!
Не убивайте.
Почитайте отца и мать, чтобы продлились дни ваши на земле.
Не пляшите с утра и до утра.