Преумножающий дары (СИ), стр. 86

Я беру его рассматривая. Надпись — мое имя и, видимо, соотносимость с родственниками (единственный мой родственник, стало быть, Патронатариан) — потому и Патронат. Возраст — шестнадцать лет…

Вот здесь я понимаю, что у меня проблемы. Возраст дееспособности в этой параллели начинается с восемнадцать лет от рождения.

— Э, — как же выяснить это несоответствие? — Могу я поговорить с главным по вашему отделу?

— Вас что-то не устраивает? — функционал поднимает на меня непроницаемо-безразличный взгляд.

— Да, — указываю на «дату рождения» — здесь небольшая ошибка.

Следует немая пауза. Потом функционал берет из моих рук карточку удостоверения, сверяется с чем-то в бумагах, потом протягивает мне обратно.

— Здесь все верно.

Нет, неверно.

— Все же, дайте мне поговорить с вашим начальством, — настаиваю, уже понимая, что ничего не добьюсь.

— Пятый кабинет, — бросает мне раздраженный функционал.

— Благодарю, — я там уже был.

— Извините за беспокойство, — после стука вхожу в знакомый мне кабинет.

— А, снова вы, — говорит вычислитель, продолжая смотреть на экран, даже не обращая внимание на меня, — что же в этот раз?

— Тут небольшая проблема с документом, — протягиваю ему карточку.

Он берет кусок пластика из моих рук и вчитывается в данные на ней, забивает их в компьютер, затем отвечает.

— Все верно, никаких проблем, здесь указан возраст, определяемый вашей оболочкой, — возвращает мне карточку.

— Но он не соответствует моей деятельности…

— Наоборот, — он смотрит на меня, положив подбородок, на сложенные вместе пальцы, — мы оказали вам услугу: к моменту прибытия вашего куратора вы как раз станете самостоятельным гражданином.

— Но почему не сейчас. Ведь через год мало что изменится, к тому же у меня работа…

— Вас здесь вообще быть не должно, энгах Алури, — говорит он, уже без мягкости во взгляде и голосе, — будьте благодарны за то, что вам вообще выдан документ.

— Вы смеетесь?… — меня это злит, но высказаться мне не дают.

— Держите себя в руках, — прерывает меня функционал, потом, улыбается, — поздравляю вас с получением вашего первого документа, госпожа Несвета. Берегите его, он будет определять вашу личность в течении трех следующих лет.

По коридору к выходу я иду, казалось, не видя ничего. Да, у меня и раньше были проблемы из-за своей оболочки, но касаемо дееспособности и самостоятельности трудностей не возникало. Как быть теперь?

Придется наведаться к Инграму.

Уже на выходе, слыша от услужливой девушки за стойкой «До свидания», почему-то чувствую сильное раздражение. Вспоминается холодная вежливость каждого из вычислителей в этом месте. А ведь это, просто издевка. Как приятно выставить представителя Высшего дураком. Рука невольно дергается выполняя щелчок пальцами. Слабый разряд от сомы заставляет перегореть всю технику на расстоянии пары десятков метров от меня. Становится темно и тихо. Слышны удивленные вздохи и голоса. Выхожу наружу.

— Ник, можем заехать к Инграму? — сажусь на соседнее сидение.

— С вами все в порядке? — Ник заводит мотор. Видимо, я действительно выгляжу растерянным.

— Небольшие сложности, надеюсь, решим быстро.

Только сегодня я заметил надпись на представительстве сектора исполнителей. «Отдел безопасности» — сообщали золотые буквы на сером фасаде. За стойкой охраны был уже не Фарт.

— Господин Инграм у себя? — еще я замечаю, что мне приходится вставать на носки, чтобы хорошо видеть сидящего за стойкой функционала.

— Я сообщу, подождите немного.

Ждать сегодня я привык.

— Да, действительно странно так поступить с их стороны, — Инграм рассматривает мое удостоверение.

— Может, это можно как-то исправить? — сижу за тем же столом, напротив Старшего. Третий раз я в его кабинете и третий раз создаю проблему.

— Боюсь, что нет. Вся документация формируется именно у них, потому, если вы это уже получили, — он протягивает мне обратно удостоверение, — то уже занесены в общий реестр. Хорошо, что к прибытию высшего вам уже исполнится восемнадцать. Кстати, через неделю у вас день рождения.

Я вздыхаю — радости это сообщение у меня не вызывает. А еще раздражает завидное единодушие функционалов разных секторов. Выходит, без Куратора я буду беспомощным.

— Как мне быть теперь? — теперь вопрос касается моей работы. На нее Старший сам меня назначил, так что должен решить мою судьбу относительно занятости.

Инграм задумчиво смотрит перед собой, потом, улыбнувшись, говорит:

— Переведу вас на должность стажера. Такое в вашей возрастной группе допускается, — наверно, отчаяние на моем лице читается слишком четко, потому как он добавляет, — не беспокойтесь, это только формально. Вы будете выполнять ту же работу, что и сейчас.

Да, думаю, у функционалов взвода будет дополнительная причина для веселья. Стажер. Да я по статусу теперь ниже любого «рядового»! Но мое положение, таково, что я не могу требовать большего.

— Да, ваш рабочий день сократится в половину, и выходных будет больше, — еще больше обнадеживает меня Старший.

Я благодарю его и, воизбежании новых подробностей своего плачевного положения, ухожу. Стараясь быть как можно более сдержанным, прошу Ника как можно прибыть на базу расположения.

— Неприятная новость, — Марис более точно характеризует мое положение, — но, похоже, выхода нет. Будем справляться с тем, что есть.

На этом я был отпущен домой. Ника или еще кого-либо я тревожить не стал. Придя к себе, смог только залезть под душ и упасть на кровать. Некоторое время я лежал, рассматривая злополучное удостоверение. Потом, решив отстраниться от переживаний, кинул его на стол рядом и, перевернувшись на живот, уснул лицом в подушку.

Часть 124. Иной взгляд

— Эй, ты у себя? — через ослабленное сном восприятие я слышу стук. И различаю голос Бены.

— Открыто, заходи, — говорю, не в силах встать.

Слышу, как она входит, но даже не собираюсь прикрыться.

— Ну надо же, какой живописный вид, — она присаживается на край кровати, кладя руку мне на плечо, — что-то случилось?

Я жестом указываю на карточку - удостоверение на столе.

— Ну надо же, — она смеется, — твоя фамилия Патроната?

И это все, то ее удивило? Я все же приподнимаюсь и смотрю на нее.

— Ты издеваешься? Взгляни на дату рождения!

— О, у тебя скоро день рождения, — продолжает испытывать мою выдержку она.

— Да на возраст посмотри, — сажусь, забирая прямоугольник пластика из ее рук, — Мне шестнадцать, я тут бесправна, понимаешь! Ни работать, ни свои функции исполнять не могу, — кажется, теперь у меня снова приближается эмоциональный срыв. На глаза невольно набегают слезы.

— Ну, что так драматично? — она гладит меня по голове и останавливает свою ладонь под моим подбородком, — Не все так плохо. Считай, у тебя целый год на отдых и самосовершенствование.

— По-твоему это может быть лучше несения функции?

— Ну, хоть кое-что, — улыбается она, целуя в лоб.

— А, значит ты за них — считаешь, что я не имею право быть самостоятельной?

— Почему ты так решила? — стирает соскользнувшую по моей щеке слезу. Бена смотрит на меня и смеется. Неприятное чувство сжимает горло оболочки. Нужно отвлечь себя на что-то.

— Тогда сделай со мной то, что по возрасту со мной делать нельзя, — говорю, чувствуя, нарастание возбуждения в оболочке.

— С удовольствием, — следующий поцелуй обжигает уже губы.

Бена действует в этот раз осторожнее, ласково проводит ладонью от шеи и до груди, заставляет лечь. Не размыкая поцелуй, сжимает мою грудь обеими руками. Мой стон приходится прямо ей в губы, тело изгибается навстречу ей. Я лишь успеваю сжать руками спинку кровати, потому как первое ее прикосновение к чувствительной зоне между ног вызывает волну эйфории, заставляющую все тело дрожать. Но это ее не останавливает, даже когда я обессилив лежу, отдаваясь ее движениям. Согнутые в коленях ноги разведены так широко, что тело мое оказывается предельно раскрытым, уязвимым. Готовым к принятию ее действий. И я принимаю, тону в волнах экстаза раз за разом, пока она, наконец, тоже не падает, без сил. Тогда, я могу обнять ее, понимая, что не ради удовольствия плоти хочу видеть ее рядом. А ради покоя и легкости, которые не дает мне больше никто.