Меня зовут Сэм, стр. 1

Филатова Татьяна

Меня зовут Сэм

Глава 1

Темная сентябрьская ночь опустилась на землю. В оранжевом свете уличных фонарей все за окном приобретало по-осеннему золотистую гамму. Солнце было уже где-то далеко за горизонтом, и низкие тучи застилали небо. На стекле дрожали мелкие капельки дождя. Проезжающие машины бросали фарами вспышки света на потолок. Мерцали витрины небольших магазинчиков, и вся картина за окном была вполне обычна для маленького города.

Я чувствовала себя очень уставшей, в голове была путаница. Когда-нибудь. Когда-нибудь точно все образуется – вновь повторяла я, стараясь успокоить мысли, гудящие, словно рой пчел.

В моем случае загадывание на будущее – дело настолько бесполезное, что даже и начинать не стоит. Неожиданности бывают приятные, неприятные, а бывают такие, что лучше совсем никаких не надо. Вот это как раз мой случай.

За окном стелилась мгла, пронизанная неяркими огнями города. Прозрачные тени бежали по мокрому асфальту за окном. Я облокотилась на спинку мягкого белого дивана. В кафе, где я сидела, становилось очень людно. Дождь загнал субботних подвыпивших гуляк под крышу круглосуточного заведения. Но к моему столику никто не подходил, хотя их взгляды касались моих волос, прятавших лицо. Становилось не по себе. Я обхватила обеими ладонями белоснежную чашку капучино, от которой исходило приятное тепло. В осени плохо только одно: она закрадывается в душу. Придает чувствам, словно листьям, другой окрас. Дожди и увядание оставляют на всем волнительный привкус быстротечности и делают любовь более томной, дружбу более нежной, в счастье вплетают нотки грусти, а вот сама грусть становится еще мучительнее, а одиночество еще невыносимее. Об одиночестве я многое знаю, но не думаю, что хотела бы с ним расстаться. Хотя бы поэтому мне пора было уходить отсюда. Оставив капучино остывать на столе, я накинула темно-серый плащ и вышла на улицу. Запахло дождем, сырой землей и ночной прохладой. Узкие незатейливые улочки, какие обычно бывают в маленьких провинциальных городках, наделены особой прелестью. Кирпичные стены заросли мхом, в окнах горел тусклый свет, доносились голоса и запахи горячей еды, в подвалах кричали кошки.

Вскоре я оказалась на небольшой набережной. Ветер принялся играть желтеющими листьями и сыпать их мне под ноги. Я посмотрела на тусклые огни города, отражавшиеся в темной воде, мне вдруг вспомнились строчки Александра Блока, и я тихо прошептала их:

Да, и вправду, живи еще хоть два века – «все будет так, исхода нет». Ничего не изменится, особенно тогда, когда и менять-то уже нечего. Почти за сто пятьдесят лет в моей якобы жизни не произошло никаких перемен. Хоть я и переезжала из страны в страну, из города в город, жила в сотнях домов, видела миллионы людей, но где бы я ни была, для меня все оставалось прежним. Бурлящий событиями, всевозможными достижениями, новыми технологиями, изменчивыми политическими режимами, модой, искусством, наукой многообразный окружающий мир остается, как за стеклянной стеной, когда ты вампир. Вроде бы все видишь, но рукой не достать. Одни события сменяют другие, но это все чужая жизнь; потеряв свое человеческое лицо, невозможно быть частью общества. Просто наблюдатель. Люди меня сторонятся, бессознательно чувствуя неприязнь или даже страх. Что касается других вампиров, то здесь уже мне лучше избегать их. Те, кто что-либо слышал обо мне, знают одно – я не хочу заводить никаких знакомств, и меня не трогают. Меня зовут Сэм Вишес. Так я назвала себя сама, потому что настоящего имени, увы, не знаю и ничего не помню раньше того дня, как очнулась в незнакомой комнате с пустой головой и мучительным ощущением во всем теле. Из-за отсутствия всяких воспоминаний я не привязана ни к чему и скучать мне не по кому. Надо признать, что я достаточно красива, но считаю это своеобразной приманкой, свойственной всем существам, подобным мне. Вампир, словно плотоядный цветок, заманивает свою очарованную жертву, а потом пожирает ее. Единственное, чем мне действительно можно гордиться, это длинными темными с красноватым отливом волосами. Лицо мое выглядит миловидно, хотя моя угрюмость придает мне отталкивающий вид. Я высокого для девушки роста, стройная, у меня узкие запястья, ровные длинные ноги, покатые плечи, но все это входит в комплект к моей хищной натуре. На вид мне не больше тридцати, хотя в действительность в пять раз больше. Ношу закрытую одежду с удлиненными рукавами, чтобы скрывать под ней холод и синеву тела от случайного человеческого прикосновения и взгляда.

Я приехала в эту провинцию совсем недавно. Непреодолимые обстоятельства заставляют меня постоянно переезжать, но в России я никогда не была. В этой стране множество величественных городов, в которых древняя история заключена в каждой улочке, в великолепных дворцах и площадях, сверкающих куполах соборов. Но мне захотелось приехать именно в этот тихий край, который я выбрала, повинуясь случайности, подобрав в американском в кафе у заправки туристическую потрёпанную брошюру.

Я привыкла к тому, что в крупных городах меньше обращают внимания на что-либо вокруг. Шумят дороги, пестрят витрины, люди проносятся мимо. А здесь ночи действительно тихие, на безлюдных тротуарах одинокие прохожие уже несколько раз спрашивали у меня дорогу, время, мое имя, принимая за местную. Это заставило меня опасаться: они смотрели мне прямо в глаза, слушали мой голос, ждали моих ответов. Было не по себе, ведь я привыкла быть всего лишь тенью.

Но надо сказать, что в первые же дни, проведенные здесь, я полюбила этот город. В нем есть что-то убаюкивающее, что заставляло меня забыться и раствориться в его прохладном и чистом звездном небе, речных просторах, старинных домах, мокром изъезженном асфальте, в его рощах и парках, сырой вечерней серости.

Улицы тут виляли, как завороженные. Берега поднимались и опускались, поезда со звоном проносились по железном мосту над рекой. Ветер неистово трепал верхушки сосен на холмах, которые поднимались, словно хребет затаившейся гигантской рыбы. По ним плясали мелкие домишки с покосившимися боками, деревья соскальзывали с обрывов, а на самом верху сияющие многоэтажки подпирали небо.

Такой простор, что хочется кричать.

Я жила в доме на краю рощи, окруженном крапивой под заборами, лаем дворовых собак, дымом из труб, поднимающимся в синь вечернего неба. Мое сердце покорилось сразу же. Никогда не хотелось жить в непосредственной близости от людей, хотя соседи за стенкой у меня бывали, когда я несколько лет проводила в маленькой квартирке в Америке. Здесь же я отправилась в частный сектор. Дом, который я решила снять, сразу понравился мне. Долго странствуя по миру, я убедилась, что у всех домов есть свое лицо. Оно бывает приятным, вычурным, злым, печальным, строгим, угрюмым, так же, как у людей. Мой дом был не только приятным, он был мил и прост, а еще от него веяло теплом и уютом. Когда я увидела на калитке табличку, на которой от руки было написано «сдается», то немедленно шагнула в сад и сдалась сама в его бревенчатые объятия.

Солнечными днями я вынуждена была запираться в доме или подвале, занимаясь обычными делами вроде уборки, но чаще всего проводила время за чтением. Когда у тебя целая вечность и никого рядом, чтение становится настоящим спасением. Первым делом, произведя инвентаризацию в доме, я обнаружила, что хозяйка увезла все книги. Для меня брать вещи без спроса – привычное дело, но я по возможности стараюсь вернуть их на место. Поэтому для меня был единственный выход – одолжить парочку книг. Мне было достаточно самой обычной библиотеки, какие есть в каждой школе, а я знала, где была ближайшая. Главной опасностью, доставляющей массу неприятностей, было солнце, поэтому я радовалась постепенно подкрадывающейся осени. Короткими ночами приходится действовать быстро, а зимой можно не спеша обойти пару, тройку городов за ночь. Прокравшись в библиотеку через заднюю дверь, взяла с полок российскую классику из школьной программы и, перевязав стопку черной лентой, вынутой из волос, помчалась прочь. Охота, книги и одиночество – вот все, что у меня было.