Десант на Сатурн, или триста лет одиночества, стр. 67

«Мяу» – сказал Мафусаил и одним долгим прыжком вывернулся из виртуала.

Что теперь? Обнаружить оставшихся мехов. По остаточной активности М-поля не выйдет, а вот по кинематографической внешности – пожалуй. Наладчик активизировал все видеалы слежения, перед ним возникла, медленно вращаясь трёхмерная голограмма Узла. Что? Ну-ка. Ну да, конечно. Можно было догадаться. Сильвестр Сталлоне, собственной персоной. Рембо.Что за труба у него?

Безотказная память выдала воспоминание: Долина Безмятежности, поверженная эриния и страшные радиоактивные дыры у неё в груди.

Микротермальный заряд!

И направляется «Рембо»... прямиком в реакторный отсек. Заставить Ирму воспрепятствовать? Ерунда, она же его в упор не видит, а электронные замки для него вообще...так, игрушки. А ведь помещения Узла разблокированы... он же будет убивать всех, кто попадётся на пути... начнётся паника.

«Ирма, прямой доступ. Узел воздух не поднимать. Начинай расконсервацию Узла. Объявляй всеобщую эвакуацию».

Всё равно не успеть. Наладчик представил, как там, снаружи, дрогнули и начали расходиться нижние броневые плиты «бочки», превращая Узел в медленно распускающийся в песках диковинный цветок. Слишком медленно.

«Хлодвиг», – позвал Наладчик, выбегая из грузоотсека и бросаясь в лифт.

Молодец, мгновенно ответил. Эдак скоро с другого конца Земли отзываться будет. Если... если, конечно, у них будет это «скоро».

Рейнджер ждал. Спешить ему было некуда. Он находился у цели. И когда в поле зрения появились две закованные в латы фигуры, он громко, напоказ, рассмеялся – потому что Белобрысый и Седой трусливо прятались за их спинами.

– До встречи в аду!

– Вот так жахнуло, – задумчиво произнёс Рюг, пробуя пальцем застрявший в хромопластовом наплечьи осколок. – Что это было?

– Хрен его знает, – не мене задумчиво ответил Лэн.

– Микротермальный снаряд, – сообщил Наладчик. – Только протухший. Изотоп в нем давно распался. Я, собственно, предполагал...

Рюг подмигнул дружку, указывая на одурело мотавшего головой Вига.

– Глянь-ка, и Виг живой.

– Ты лучше туда глянь, – Лэн ткнул пальцем в медленно развеивающуюся пелену удушливого дыма.

– Ого! На куски! – Рюг внезапно расплылся в улыбке. – Значит что, друже?

– А что?

– Будем жить?

– А то!

– Слушай... как это всё-таки здорово!

Эпилог

Айда к Сатурну?

Ох, и уморительно смотрится Мафу в кошачьем скафандре!... Ей богу, как увижу, ржачка одолевает, сил нет... Но я не смеюсь. Учусь контролировать эмоции. Тем более, что метакот тварь весьма чувствительная к эмоциональному фону. Может, в случае чего, и рожу расцарапать. Поэтому я максимально серьезен даже, когда член экипажа космического корабля «Птерозавр-2» Мафусаил Батькович извивается в невесомости, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь.

А вот Лиз и не старается сдерживать эмоции. Хихикая, она ловит несчастное животное и сажает его в специальную сумку-кенгурушку на животе. А когда видит обескураженного метафелиция, торчащего из этой сумки, то и вовсе начинает покатываться со смеху. И ничего, хвостатый разбойник терпит. Он вообще, весьма лоялен к женскому полу. Я это заметил еще во время памятного безумного чаепития у Шура, когда Мафу перепугал Несси, вспрыгнув ей на колени.

Как бы то ни было, мы рады любому проишествию, которое бы с одной стороны, «дезактивировало» скуку, а с другой – не представляло серьезной опасности. Ведь в длительном космическом полете может случиться кое-что и посерьезнее исцарапанной рожи капитана... М-да...

Как ни странно, мне действительно удалось стать капитаном двух «Птерозавров». Только на первом «Птере» я был скорее самозванцем, чем настоящим капитаном, да и самого старика-дельтаящера назвать космическим кораблем можно лишь условно. Подумать жутко, как это мы решились выйти в открытое пространство на эдакой лохани, пусть и привязанной к транспортному модульнику? Сие легкомыслие объясняется просто, ни я, ни Хо не представляли толком, что такое космос, иначе бы носу не высунули за пределы атмосферы. Или высунули бы?... Это ведь сейчас я такой умный, три года спустя. Как-никак, муж и отец. И настоящий капитан настоящего космического корабля. Первый капитан первого пилотируемого корабля в Солнечной системе за последние двести пятьдесят с лишним лет. Почти Гагарин...

Ладно, Гагарин, неси вахту, а не тешь свою гордыню. Вахта в пилотажной рубке – дело серьезное. Хотя делать, собственно, почти нечего. Сиди и пялься на показания приборного кольца, прекрасно понимая при этом, что все эти показания лишь дань традиции и пощада человеческому самолюбию. Или вернее, самолюбованию. Вон какая самодовольная рожа отражается в главном мониторе, идеально, кстати, имитирующем смотровое окно.

Взять хотя бы это окно. Ну ведь чистая психология! Каждый знает, что рубка, как и все другие обитаемые отсеки, находится глубоко внутри корпуса, защищенная от разнообразных космических излучений многослойной броней, но борьба с клаустрофобией требует истинного размаха.

Мне-то клаустрафобия не страшна, стоит только захотеть и навигационный орг даст даже не круговой, а сферический обзор непосредственно на сетчатку. Только обозревать особенно нечего. Все те же осточертевшие звезды. Ну можно любоваться порой планетами в телескопическом увеличении. Лучше всего видно сейчас Марс, он в афелии. Полярные шапки выросли. На Большом Сырте выпал снег. Близнецы Фо и Джи, небось, рады до опупения – в снежки играют. А дружбаны Рюг и Лэн, наверняка, тренируются... Хотя, что это я... Скорее всего, и те и другие торчат в тренажерном зале. Близнецы тренируются, а дружбаны их тренируют. Гоняют до седьмого пота, готовят спортивную смену... Высунуться, что ли, из окошка, помахать им ручкой?... Не заметят. Разве что с Фобоса и в очень мощный телескоп. Нет, даже с Фобоса не заметят. Да и не смотрят туристы в пустоту. Зачем? Им гораздо приятнее наблюдать за быстро бегущей равниной Маринера, потягивая в ресторане на «Стикни» фруктовые коктейли из грушевидных мягких бутылочек...

Внимание! М-контакт! Неужели...

Увы, это всего лишь стандартный запрос эриний сопровождения. Стражи Системы – сладкая парочка – следуют на дистанции в пять мегаметров параллельными курсами. Беспокоятся. Да все нормально, девчата. Я на вахте. Лиз уволокла Мафу на камбуз, кормить. Возится с этим живым ископаемым, как с дитем малым. Но удивлятся тут нечему, девчата. Скучает Лизонька по карапузу нашему, Саньке. Я тоже скучаю. Иногда так припрет, что хоть пешком топай на Землю. А каково ей? Вы это должны хорошо понимать, сами матери... Правда, иногда оставляете своих дочерей на кого попало...

Однако в эту тему загребать не стоит. Рисковано. Нет, ну наедине с собой можно, а вот Лиз лишний раз лучше не напоминать, что оставлен наш Санька на попечении Шура. Деда Шура, можно сказать... Разумеется, чисто формально опекунами считаются мои родители, которые от счастья, что у них внук появился, даже ландшафтный свой дизайн забросили. Со стороны супруги-то деда с бабкой у Саньки нет. Сирота она, моя Лизонька, как ни странно. Погибли ее родители под снежной лавиной на Пике Коммунизма. Эринии опоздали. Такое иногда случается. Ведь и Ирма не всесильна.

Оттого, надо полагать, Лиз в трикстеры и подалась – от обиды на инфосферу, оказавшуюся не всемогущей... И с тех пор Лизонька, ведьмочка моя ненаглядная, механоргам не доверяет, а уж механтропам и подавно. И на меня-то, порой, странно так смотрит, будто спрашивает себя: «А вдруг он все-таки немножечко механтроп?» А уж к Шуру и вовсе относится с плохо скрываемой неприязнью. Как ни крути, а он самый настоящий механтроп и есть!

Я сам, узнав, что Шур – это не человек, а целый биокибернетический комплекс, неделю ходил как оглушенный. Но потом свыкся с этой правдой. Тем более, что Шур мне все рассказал. И то, как он, вместе с друзьями, изменил наш мир, и то, как стал Наладчиком – бессмертным стражем Новой Атлантиды.