Десант на Сатурн, или триста лет одиночества, стр. 45
Двоим уцелевшим оргам оставалось лишь уповать на чудо.
И чудо свершилось!
Высоко в поднебесье раздался гром. Вряд ли это была ночная гроза. Осень на Урале довольно дождливое время, но гроза это уж слишком. И, тем не менее, нечто похожее на зарницу охватило горизонт трепетным, призрачным светом. Свет этот становился все ярче, а грохот все длительнее. Наконец, далеко на востоке появился сверкающий болид. Он быстро приближался, вырастая в размерах.
Надеясь уйти от неведомого мстителя, уцелевшие эринии из последних сил рванули к болиду. Видимо, их спин-процессоры изрядно повредились из-за рассогласования недавнего задания с базовой функцией. Противник отчего-то не преследовал их. И лишь в последние мгновения своей квазижизни эринии осознали – отчего. Болид столкнулся с Землей и огненный клубок, поднявшийся над кратером, испепелил последних восставших ангелов до малейшего перышка.
2
– Это была реактивная эриния из космического патруля? – спросил «нежданный гость».
Наладчик хмуро посмотрел на него.
Алан, вернее его виртуальная копия, сидел в излюбленной, столь памятной Александру Неверову, позе – в кресле, подобрав под себя ноги. Кресло выглядело точь в точь, как та обитая кожзамом реликвия, что стояла в главной лаборатории корпорации «МС», – которой заведовал в свое время доцент Неверов, – между автоклавом и морозильником. Между льдом и огнем, как любил выражаться старший научный сотрудник Кубаев.
Между льдом и огнем, между жизнью и смертью, между честью и предательством прошла твоя жизнь Алан Исмаилович, а теперь ты оставил после себя призрака, который болен манией величия. Незавидная участь...
– Так ты не ответил на мой вопрос, Шура... – продолжал «гость», – или как тебя теперь величают: Наладчик, да?
– Мне не о чем разговаривать с мертвецами.
Алан-дубль сухо рассмеялся.
– А между тем с мертвецами ты разговариваешь постоянно, – сказал он, когда улыбка сошла с его бледного костистого лица. – Пойми, Шура, для меня твой мозг сейчас открытая книга. Со всеми твоими воспоминаниями, сомнениями, надеждами и страхами...
Врешь, далеко не со всеми... Хотя, конечно, тварь держит меня на коротком поводке... Слава богу, основные прерывания идут не через мозг.
– ...В любой момент я могу разблокировать твой эмодрайвер, дружище, и ты пойдешь вразнос. Но ослабевший противник мне не интересен, так что давай просто продолжим разговор, как бывшие коллеги. Идет?
Отчего не поговорить. Можно и поговорить. Потянуть времечко. А Мафу, глядишь, за это времечко успеет ключики к замочку подобрать.
– Идет. При условии, что на каждый заданный тобою вопрос, я задам свой.
– Годится, – жутковато улыбнулся Алан-дубль. – Итак, я уже задал свой вопрос, но ответа пока не получил.
– Ты об эринии?... Да, это была космическая мусорщица из Пояса астероидов. Вышла на земную орбиту. Спалила один из ретрансляторов М-связи. Подала команду на уничтожение молодняка механоргов-кротов, вместе с Питомником. После чего, видимо, покончила с собой, войдя в атмосферу. Слишком уж большая и тяжелая птичка со слабыми для земной гравитации движками... Я удовлетворил твое любопытство?
– Это вопрос?
– Риторический. А теперь я задам существенный.
– Валяй, – махнул узкой ладонью «призрак».
– Что тебе от меня нужно?
– Ничего, – коротко ответил Алан-дубль, до боли знакомым движением откидывая со лба смоляную прядь. – Просто зашел поболтать. Мы ведь триста лет не виделись, друже!
– Не называй меня так, -потребовал Наладчик. – В твоих иудиных устах это не звучит.
– Ого, – холодно воодушевился «собеседник», – ты уже злишься?
– Нет, – ответил Наладчик. – Это и был твой следующий вопрос?
– Риторический, – парировал Алан-дубль. – А вот и существенный: в чем причина столь странного поведения этой, как ты ее называешь, мусорщицы?
– Далась тебе эта мусорщица, – пробормотал Наладчик, но ответил, нарочито скучным, «академическим» тоном: – Точно установить не удалось, но есть гипотеза, что над основной поведенческой схемой птички довлел некий принцип. Я назвал бы его Сверхзадачей. В чем она состояла не знаю, но, наверняка, была записана поверх «этического конструкта Неверовой-Северова». Отсюда неизбежный конфликт между долгом и долгом...
– Да-да, припоминаю, – откликнулся Алан-дубль. – Мы что-то такое проходили на третьем курсе... Синдром «ХАЛ-9000», кажется...
– Случайно, не твоя работа?
– Это существенный вопрос?
– Существеннее не бывает.
– Нет. Не моя. Ты ведь знаешь, я все больше по механической части работал. С программированием сталкивался только на уровне основных рефлексов. А что касается этических дебрей... Ты же сам сказал – «Неверова – Северов»...
– А вот сюда свои грязные лапы не суй!
– Что-то ты сегодня пафосный какой-то, Шурка. Иудины уста, грязные лапы... А между тем я тебе дело говорю. Макс Джаксалыков, багатур наш, мне как-то проговорился, дескать Серго поверх Иркиной программы свою пишет. Не во всех матрицах, правда, а только в тех, что предназначались для космических эриний из Первоклана... Макс сказал мне это, разумеется, под большим секретом. Надоело ему, видите ли, выслушивать мои жалобы. А жаловался я на то, что на стенде у трех эриний из десяти фиксируется рассогласование в одной и той же цепи команд. Я ведь тогда, как ты помнишь, большим энтузиастом был. Спать не мог из-за того, что какая-то птичка вместо лазерного дальномера активирует лазерный резак. И наоборот...
– Интересно только, зачем Серго это делал? – пробормотал Наладчик.
– Хитер-бобер. – Алан-дубль погрозил пальцем. – Теперь моя очередь спрашивать...
– Ну?...
– Что вы сделали с моими родителями и сестрами?
– То есть?
– Не притворяйся! – взвизгнул «призрак», совсем как механорг-ракопаук. – Думаешь, я не знаю, что вы всюду понастроили эти центры психической реабилитации?! Для несогласных с вашим режимом. Отвечай!
А ведь точно ракопаук, отстраненно подумал Наладчик, недаром это были его любимые орги...
– Да ничего мы не делали с родственниками Алана Кубаева, – спокойно начал Наладчик. – Насколько я знаю, Исмаил Кубаев стал председателем Совета фаланстера Минеральные воды и оставался им до самой смерти. А умер он глубоким старцем. Кажется, в стодвадцатилетнем возрасте... Его жена, мать Алана, прожила немногим меньше. Вынянчила пятерых внуков, четырнадцать правнуков и даже одного праправнука. Сестры Алана Исмаиловича были хорошими матерями, но уж больно занятыми в своем «Движении Женщин Востока»...
– Ты все лжешь, – отозвался Алан-дубль.
– Мне незачем лгать, – отмахнулся от него Наладчик. – Ведь эту информацию легко проверить. И ты давно бы уже сделал это, если бы и впрямь интересовался судьбою родных своего... э-э... оригинала.
– Ага, вот почему ты так со мною заговорил? – обрадовался «гость». – Ты полагаешь, что я простая голографическая копия?
– Ну, я не настолько наивен, – ответил Наладчик. – Я полагаю, что ты механтроп – киборгеническое шасси, в искин которого сматрицирована личность Алана Кубаева... Или что-то в этом роде... Впрочем, ты забыл, что теперь моя очередь спрашивать.
– Да, – признал Алан-дубль, – я увлекся. Но в качестве компенсации, готов ответить на твой, заданый ранее, внеочередной вопрос: зачем Северов писал свою программу поверх основной? Мужик он был башковитый и догадывался, что эринии из Первоклана эволюционируют во внеземных птичек. А коль уж они поселятся в Космосе, то им можно будет поручить поиск кораблей пришельцев. Ты же помнишь, наш Серго был одержим этими бредовыми идеями палеоконтакта, скрытого присутствия инопланетян в Солнечной системе и далее в том же духе...
Одержим, не то слово, подумал Наладчик, вспомнив Институт ксенологии.
– Ну вот, – тонко улыбнулся всеведущий «призрак». – Ты тоже кое-что помнишь... Думается мне, это и было Сверхзадачей, которой следовала та самая мусорщица-самоубийца. То, что начиналось, как незначительное рассогласование в цепи команд у эриний Первоклана, у их космических потомков превратилось в осознанное поведение, что и привело к бунту. Радуйся, что взбунтовались не все, иначе от вашего райка одни бы уголечки остались.