Несговорчивая невеста, стр. 6

Тоскливо вздохнув, Би выронила на землю роман в мягкой обложке, возглавляющий список бестселлеров в «Нью-Йорк тайме», и откинулась на спинку шезлонга. Сегодня она не могла ни на чем сосредоточиться.

Вилла Леона располагалась в греческой части Кипра, высоко в горах над Пафосом. Вид, открывавшийся перед Би, был великолепен: соблазнительно прохладная гладь бассейна, сад из чудесных цветов и кустарников, который уступами спускался по склону и заканчивался у стены из белого камня. Еще ниже раскинулся древний порт Пафос с его величественной крепостью, омываемый Средиземным морем.

Несмотря на то, что из одежды на ней было лишь крошечное бикини, Би задыхалась от жары. Она привстала и, взяв флакон с кремом для загара, принялась лениво втирать его в кожу рук, ног, плоского живота. Неприятность заключалась в том, что раздражал ее не столько пышущий зноем воздух, сколько гнев, сжигавший ее изнутри.

Вчерашний вечер был просто волшебным. Леон устроил грандиозный прием в честь их официальной помолвки. Легкая улыбка тронула ее губы, и Би повернула изумительное кольцо с бриллиантами и сапфиром на безымянном пальце левой руки. Каждый раз, глядя на него, Би чувствовала комок в горле. И дело было не в красоте кольца, а в том, что оно значило для нее.

Праздник, посвященный их помолвке, прошел прекрасно. Весь вечер напролет Би танцевала в объятиях любимого мужчины, который должен был стать ее мужем. Она познакомилась со всеми друзьями Леона и с его мачехой Тэйни, которая показалась ей очень милой. Но дочь Тэйни от первого брака, Эми, не произвела на Би приятного впечатления. Как, впрочем, и ее подруга Селина, прибывшая из Америки. И все же в целом вечер был просто замечательным.

Би снова вздохнула и легла. Ее тревожил лишь один незначительный эпизод, она понимала, что это глупо, но все же... После того как большинство гостей разъехались, а оставшиеся на вилле отправились спать, Би и Леон наконец оказались вдвоем. Он проводил Би до дверей ее спальни и обнял.

На мгновение прикрыв глаза, Би вспомнила ощущения, вызванные поцелуем Леона. Ее губы тогда вздрогнули от нежного прикосновения его рта и раскрылись... Ее руки сами поднялись и легли на его широкие плечи... Леон целовал ее так спокойно и вместе с тем чувственно, что трепетное, обжигающее желание пронзило все ее тело.

Она пролепетала:

– Леон... – В конце концов, они были помолвлены, а кровать была совсем рядом, за дверью. Би, изогнувшись, прижалась к Леону юным, стройным телом и почувствовала, как он возбужден.

– Нет, Фиби, – прошептал он ей в губы. – Подождать десять дней – это не так уж долго. – Он слегка отодвинул ее. – Я хочу, чтобы у тебя обязательно была настоящая свадьба и настоящая брачная ночь. А это значит, что я должен держать свою страсть под контролем.

Вздохнув в третий раз, Би перевернулась на живот. Это, конечно, был очень благородный жест со стороны Леона, но в душе Би поселилось жгучее разочарование... Опустив голову на сложенные руки, она задремала...

Би неуверенно приподняла голову и перевернулась на спину, не понимая, что ее разбудило. Шезлонг, стоявший, как и раньше, возле дома, теперь находился в тени. И тут Би снова услышала звук, разбудивший ее. Кто-то звал ее по имени из глубины дома.

Прекрасно, значит, Леон уже вернулся. Он уезжал в Пафос на какую-то деловую встречу. Би привстала, собираясь открыть свое местонахождение, когда услышала еще один голос, донесшийся из открытого окна в нескольких шагах от нее.

– Ищешь свою малолетнюю невесту, дорогой Леон? – Это был голос Селины, той самой американки. – Я думаю, тебе придется отложить поиски после того, как ты услышишь, что я тебе скажу.

– Селина, я не хочу ничего слышать.

– Леон, не будь таким. Ты разговариваешь со мной, Селиной. Я ведь была твоей любовницей все три последних года. Не делай из меня дурочку.

У Би перехватило дыхание; прикрыв рукой рот, она изо всех сил пыталась сдержать душившие ее рыдания.

– Не трать, попусту время, Селина. Я сказал тебе, что все кончено, еще несколько месяцев назад. Ваша женская дипломатия неизменна. Сначала вы заявляете, что равноправны с мужчинами, и охотно вступаете в свободные отношения, причем предлагаемые вам лишь для взаимного удовольствия. Потом, как только вам говорят, что все кончено, вы, вместо того чтобы и на самом деле действовать как мужчина и спокойно удалиться, прибегаете ко всяким женским уловкам.

– Пожалуйста, Леон, ты должен меня выслушать. Я знаю, что еще нравлюсь тебе, – ты просто не можешь влюбиться в эту школьницу. Даже твоя мачеха говорит, что эта помолвка вызвана скорее желанием укрепить контроль над делами компании, чем любовью с твоей стороны.

– Какие бы ни были у меня причины, Селина, не тебе их обсуждать. А сейчас уйди с дороги и держись от меня подальше.

– Это будет трудно сделать. Особенно через семь месяцев, когда родится наш ребенок.

– Это невозможно, я всегда предохранялся – в основном, чтобы избежать подобного шантажа. Сделай любезность – уезжай... пока я не вышвырнул тебя за дверь.

Би не могла поверить своим ушам. Чтобы Леон был таким жестоким и безжалостным? Но худшее было впереди.

– Леон, неужели ты забыл? Два месяца назад, на вечеринке в доме Маккензи, в Ньюпорте? Ты пил почти весь вечер, а наутро очнулся в моей постели. Ты и не думал предохраняться. Я-то знаю. Я все время была рядом...

Наступила долгая тишина. Затем зазвучал голос Леона:

– Вот стерва! Ты ведь сделала это нарочно, не так ли?

Би не слышала остального разговора. Она и так достаточно наслушалась. Пошатываясь, она молча обогнула дом и зашла в него через кухню. Поднялась по лестнице для слуг в свою комнату, заперла дверь и рухнула на кровать. Би не могла плакать. Она была слишком потрясена. Она уставилась на белую стену невидящим взглядом, задавая себе один и тот же вопрос: «Как я могла быть такой дурой?»

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Ее, Би, использовал в своих целях первый и единственный мужчина, которому она позволила приблизиться к себе. До Леона у нее были свидания с несколькими мальчишками ее же возраста, случайные, неумелые поцелуи, но ничего похожего на страсть. Би должна была понимать, что такой искушенный, зрелый мужчина, как Леон, просто не мог заинтересоваться наивной девчонкой, не имея скрытых мотивов. Однако она слепо верила всему, что он говорил. Она даже позволила называть себя Фиби, хотя ей всегда больше нравилось Би...

Как же она ошибалась в человеке, которого знала с самого детства! Она даже собиралась доверить ему свою жизнь! Би вся горела от стыда.

Она колотила по постели сжатыми кулаками и громко выкрикивала:

– Дура! Дура! Дура! – Наконец появились слезы. Би плакала, пока они не кончились, а в горле не пересохло и не запершило. Тогда она медленно поднялась и побрела в ванную.

Стянув с себя бикини, она встала под душ и включила холодную воду. Стоя под ледяной струей, Би молилась, чтобы ее тело и рассудок онемели от холода, но это не помогало. Она представляла Леона и Селину вместе и терзалась немыслимой болью. Три года... целых три года они были любовниками, а теперь у них родится ребенок. Ей снова слышались слова Леона, произнесенные в ярости: «Ты ведь сделала это нарочно». И от этих слов Би становилось еще больнее.

Она вышла из ванной, завернулась в полотенце и направилась в спальню. Остановившись у туалетного столика, она стянула с пальца бриллиантовое кольцо и бросила его на полированную поверхность. Кольцо, подаренное ей на помолвку. Какая злая шутка! В то время, как Би считала себя обрученной еще с Пасхи, когда согласилась стать его женой, Леон явно не чувствовал никаких обязательств по отношению к ней. Он продолжал развлекаться со своей любовницей.

Да, говорила Би себе, одеваясь, она всегда знала, что Леон волокита, но по наивности верила, что именно она сможет изменить его. Би глухо засмеялась. Ей вспомнилась последняя ночь, их страстные поцелуи и его отказ от совершенно недвусмысленного предложения. Образец нравственности! Он, оказывается, хотел, чтобы у нее была настоящая свадьба и настоящая брачная ночь. Какая ложь!