Просто вместе, стр. 90
Она улыбнулась сквозь слезы.
- Вовсе… Вовсе нет, - наконец выговорила она, - я… Я как раз выхожу с вокзала…
- Врушка, - произнес голос у нее за спиной.
Она упала в его объятия и прижалась к нему крепко-крепко-крепко-крепко. До хруста в костях.
Она плакала.
Говорила не умолкая, сморкалась в его рубашку, снова лила слезы, выплакивая двадцать семь лет одиночества, тоски, подлых ударов по башке, она рыдала о недоданных ласках, горевала о безумии матери, о рассеянности отца, пустых хлопотах и своей вековой усталости, признавалась, как часто ей бывало холодно и голодно, и как много ошибок она сделала, и как предавала и ее предавали, и как у нее вечно кружилась голова, словно она стояла на краю пропасти. Она поведала ему о своих сомнениях насчет собственного тела, и о привкусе эфира во рту, и о постоянном страхе оказаться не на высоте. И о Полетте. О доброте и нежности Полетты, за пять с половиной секунд обратившейся в серый тлен…
Он прикрыл ее полами своей куртки и уперся подбородком ей в макушку.
- Ну ладно… Ладно… - тихонько шептал он, сам не зная, что хочет этим сказать: «Ладно, поплачь еще, выплачь все слезы» или «Ладно, все в порядке, довольно лить слезы».
Пусть сама решает.
Ее волосы щекотали ему лицо, он чувствовал себя очень молодым и счастливым.
Очень счастливым.
Он улыбался. Впервые в жизни он оказался в нужном месте в нужное время.
Он потерся подбородком о ее темечко.
- Успокойся, малышка… Не бери в голову, у нас все получится… Может, не лучше, чем у других, но и не хуже… Все получится, обещаю тебе… Получится… Мы ничего не потеряли - ведь у нас ничего нет… Ну же… Пошли.
Эпилог
- Черт, поверить не могу… Не могу поверить… - бурчал Франк, пытаясь скрыть, как он счастлив. - Этот придурок пишет только о Филу! Обслуживание то, обслуживание сё… Конечно! Ему ведь это ничего не стоит! У него-то хорошие манеры в крови! И прием, и обстановка, и рисунки Фок, и ля-ля-ля, и жу-жу-жу… А моя кухня? Что, на мою кухню всем плевать?
Сюзи вырвала у него газету.
- С первого взгляда влюбляешься в новое бистро, где молодой шеф-повар Франк Лестафье тешит наши вкусовые рецепторы изумительными блюдами домашней кухни - ароматными, легкими, радующими душу и тело… Короче говоря, здесь вам каждый день подадут воскресный обед, который не придется есть в компании старых тетушек, и не нужно будет полночи мыть посуду накануне новой рабочей недели…
- Ну и? Что это, по-твоему? Биржевые новости или жареный цыпленок? Не-не-не, закрыто! - закричал он посетителям, решившим зайти «на огонек». А-а, ладно, давайте, чего уж там… Прошу… Еды на всех хватит… Венсан, позови своего чертова пса, или я суну его в морозилку!
- Рошешуар, к ноге! - скомандовал Филибер.
- Барбес… А никакой не Рошешуар…
- Предпочитаю имя Рошешуар… Не правда ли, Рошешуар? Иди к своему дядюшке Филу, он даст тебе вкусную косточку…
Сюзи расхохоталась.
Она теперь все время смеялась, Сюзи.
- А, вот и вы наконец! Слава богу, в кои веки раз сняли-таки темные очки! Она слегка жеманилась.
Если молодую Фок он пока не укротил, то старая ела у него с руки. В его присутствии мать Камиллы всегда «держалась в рамочках» и взирала на него томно-влажными глазами любительницы прозака…
- Мама, представляю тебе мою подругу Аньес… Ее муж Петер. Их малыша зовут Валентин…
Она предпочитала говорить «подруга», а не «моя сестра».
Не стоит устраивать психодраму. Тем более что всем по фигу, кто как кого называет… Кроме того, Аньес действительно стала ее подругой, так что…
- Ага! Ну наконец-то! Мамаду и К°! - закричал Франк. - Принесла, что я просил?
- Принесла, принесла, и ты, давай поаккуратней, это тебе не птичий помет… Что нет, то нет…
- Спасибо, блеск, ты моя суперМамаду, пошли, поможешь…
- Уже иду… Сисси, поосторожней с собакой!
- Не бери в голову, он очень добрый…
- А ты не учи меня воспитывать ребенка… Ну? Где она, твоя кашеварня? Господи, какая маленькая!
- Естественно! Ты же заняла все свободное место!
- Эй, да это же та старая дама, которую я у вас видела, так? - спросила она, кивнув на фотографию в рамке под стеклом.
- Поосторожней, дорогая! Это мой талисман…
Матильда Кесслер соблазняла Венсана и его приятеля, пока Пьер пытался втихаря стибрить меню. Камилла увлеклась изучением «Gazetin du Comestible», гастрономического издания 1767 года, что и подвигло ее изобразить совершенно невероятные блюда… Выглядело просто изумительно. А кстати… Где оригиналы?
Франк был возбужден до предела - он с утра не вылезал из кухни… Раз уж все пришли…
- Давайте, все за стол, остынет! Горячее! Горячее подано!
Он поставил в центр стола огромную гусятницу и убежал за разливной ложкой.
Филу наполнял стаканы. Безупречный, как всегда.
Без него успех не был бы столь стремительным. Он обладал чудесным даром: люди, с которыми он общался, мгновенно расслаблялись, он умел каждому сказать комплимент, находил темы для разговора, шутил, в нем было то, что во всем мире называют «french coquetterie» - «французским обаянием»… Он целовался при встрече со всеми завсегдатаями из квартала… Даже со своими четвероюродными братьями…
Принимая гостей, он быстро соображал и четко излагал, мгновенно находя нужные слова.
Как черным по белому написал давешний журналист, он был «душой» этой маленькой шикарной кафешки…
- Давайте, давайте… - шумел Франк, - я жду ваши тарелки…
В этот момент Камилла, уже час игравшая с маленьким Валентином в прятки, бросила этак небрежно:
- Ох, Франк… Как бы я хотела такого же…
Он обслужил Матильду, вздохнул… черт, все приходится делать самому… бросил половник в котелок, развязал фартук, повесил его на стул, взял малыша, отдал его матери, поднял свою любимую, закинул ее на плечо - на манер мешка с картошкой или коровьей туши, крякнул… надо же, как поправилась… открыл дверь, пересек площадь, вошел в отельчик напротив, за руку поздоровался со своим приятелем-портье Вышаяном - он его подкармливал, - кивком поблагодарил за ключи и начал подниматься по лестнице, улыбаясь самому себе и всему остальному миру.