Танатонавты, стр. 66

— Кем? Ооновскими эктоплазменными батальонами? — зло фыркнула Стефания.

— Сейчас мы с вами бессильны. Все люди, включая хашишинов, имеют право взобраться на тот свет, а мы не в состоянии их проконтролировать на земле. Мы не можем начать конфликт, пусть даже локальный, чтобы оградить Запредельный Континент, который принадлежит всем и каждому.

Я еще никогда не размышлял над дипломатическими аспектами нашей разведки. Обычно пионеры-первопроходцы втыкали флаг своей страны на открытой ими земле. Так родились колонии. Сначала приходили разведчики, потом первые поселенцы, за ними торговцы и, наконец, администраторы. Во время территориальных войн проводили новые границы, кому как заблагорассудится, иногда даже по линейке, как во многих африканских странах. Но мы не столбили никаких зон, куда сумели проникнуть, так что Запредельный Континент фактически не принадлежал ни одной нации. По всей видимости, первый, кто решит применить силу, «рискует» стать повелителем. Как на Диком Западе — кто смел, тот и съел!

Я по своей наивности всегда думал, что мужчины и женщины, овладевшие медитацией и способные поставить свою жизнь на карту, то есть на пусковое кресло, были людьми достойными, которых можно упрекнуть разве лишь в том, что они хотели расширить границы познания.

Конец приключению, конец каскадерам от смерти, конец мистическим мечтам! С популяризацией полетов на том свете стали воспроизводиться те же проблемы, что мы пытаемся все время решить здесь. Но ведь там не играет роли, кто именно действует: секта, шайка фанатиков или банда сволочей, — они могут оказаться могущественными, словно целое государство. Горстка хашишинов, не более чем с полсотни убийц с размягченными мозгами, угрожают захватить себе Рай, просто потому, что им первым взбрело в голову взять его силой!

Как им противостоять?

Президент Люсиндер выглядел обескураженным:

— Благоразумие, друзья мои. Важно избежать любых дипломатических инцидентов с Ливаном, Ираном, а еще с Саудовской Аравией.

Стефания вознегодовала:

— Но ни Иран, ни Ливан, ни Саудовская Аравия не поддерживают хашишинов. Это враги всех арабов.

— Даже другие шииты их ненавидят и питают к ним отвращение, — присовокупил один из выживших раввинов.

— Да поймите же! — почти простонал Люсиндер. — Саудовцы вбили себе в голову выстроить гигантский танатодром неподалеку от Мекки. Так каких наемников они могли привлечь в авангардные войска? И ведь они же наши основные поставщики нефти, мы не можем позволить себе роскошь их раздражать, даже ради нескольких мелких проблем танатонавтики.

— Но ведь речь идет о жизни и смерти, — запротестовал Рауль.

— Сожалею, дети мои, но я прежде всего должен беспокоиться за семь миллиардов существ на этой планете, у которых душа еще крепко сидит в теле. А в особенности меня волнуют шестьдесят миллионов индивидуумов, из которых добрая половина — мои избиратели, которые ездят на машинах благодаря нефти, которые одеваются в синтетику, сделанную из нефти, которые обогреваются нефтью, которые…

— В таком случае, что если мы выясним, что саудовский эмир готов стать нашим союзником? — вылетело у меня внезапно.

— В таком случае вам карт-бланш! — ответил глава государства, разводя руками.

170 — ТЕОЛОГИЯ КОРАНА

171 — ДЕЛО УСЛОЖНЯЕТСЯ

Хашишины оказались лишь предтечей религиозной войны, которую мы не предвидели. Конечно, с самого начала наших экспериментов мы видели клириков, с энтузиазмом стремившихся первыми заграбастать мир мертвых, но нам и в голову не приходило, что конфликт может принять такой размах.

Индуисты против мусульман, протестанты против католиков, буддисты против синтоистов, иудеи против исламистов: вот лишь основные вероисповедования, первыми пытавшиеся захватить подходы к Запредельному Континенту. Потом в списке противников появились диссиденты и братства, жаждавшие автономии: иранские шииты против сирийских суннитов, доминиканцы против иезуитов, таоисты школы Цу против сторонников Чан-цу, лютеране против кальвинистов, либеральные евреи против евреев ультраортодоксальных и антисионистов, мормоны против амишей, свидетели Иеговы против адвентистов седьмого дня, адепты секты Муна против последователей сайентологии!

Я и не знал, что в теологии так много нюансов. Я обнаружил, что между людскими религиями существует столько разногласий, что нет никакого смысла надеяться, что в один прекрасный день верующие всех этих конфессий даже на том свете объединятся, охваченные одним только желанием вселенского экуменизма. [23]

Пока эктоплазмы пытались устраивать засады и кончать друг друга во имя своей веры, я перечитывал записи, где Рауль скрупулезно перечислил все мифологии и теологии мира. Обнаружилось, что между ними имеется множество точек соприкосновения. Мне показалось, что все они пытаются изложить одну и ту же историю и передать одно и то же знание, пользуясь разными притчами и метафорами.

Конфликт, отравивший чистоту небес, не преминул вызвать неприятную отдачу в нижнем мире. Хашишинские террористы метнули в наш танатодром машину, набитую взрывчаткой. Наши приветствия в адрес умельца, неуклюже смастерившего бомбу, что и взорвалась вместе с ним в сотне метров от нашего здания!

Со своим обычным хладнокровием Рауль собрал нас в пентхаузе. Сейчас нас было слишком много, чтобы рассиживаться на могильных камнях Пер-Лашез.

Он расстелил карту Запредельного Континента.

— Естественно, что религии хотят завоевать страну мертвых, потому что тот, кто контролирует мир духов, также является повелителем мира материального. Представьте, что это удастся сделать пакистанским мусульманам. Они тогда смогут заблокировать реинкарнационные циклы индийских буддистов!

Стефания стала специалистом по эктоплазменному рукопашному бою. Она разработала всевозможные приемы защиты своей серебряной пуповины.

— Нельзя пренебрегать возможностями для создания альянса, пусть даже самого непривычного, — сказала она. — Мы потеряли двух своих друзей-раввинов в последнем полете, но благодаря поддержке мусульман-бедуинов нам удалось уничтожить добрую дюжину свирепых хашишинов. Таким образом, мы не можем вылетать, кроме как в составе достаточно сильного подразделения, чтобы заставить отступить противника и продолжить нашу разведку. В конце концов, именно в этом суть дела!

— Вместо того, чтобы выходить на задание вшестером или всемером, вылеты надо производить десяткой или двадцаткой…, — задумчиво произнес Рауль.

— Точно, — с энтузиазмом поддержала Стефания. — Всегда побеждают те, кого больше. Почему бы не вылетать пятью десятками или даже сотней?

— Все это очень хорошо, — заметил Фредди, — но сотни раввинов-танатонавтов просто не существует.

— Да почему ограничиваться только раввинами? — сказал я. — Пора, наверное, вводить объединенные резервы. Я, к примеру, заметил, что между Каббалой и И-Цзином очень даже большое сходство.

Итальянка зааплодировала этой идее. На том свете она будет служить нашим послом.

Неделей позже двадцатка молодых азиатских послушников, которые на первый взгляд были похожи друг на друга как две капли воды, стучались в ворота нашего танатодрома. Они относились к монастырю Шао-линь, то есть к тому месту, где на протяжении тысячелетий учат, что религия и рукопашный бой идут рука об руку. Шаолиньские монахи славились своей репутацией непревзойденных мастеров кунфу. Они питались из источника науки и боевых искусств. Уже давно они поженили между собой войну и медитацию.