Танатонавты, стр. 56

139 — СТЕФАНИЯ В ПАРОКСИЗМЕ НАСЛАЖДЕНИЯ

Так как журналисты потребовали от Стефании интервью, моя мать организовала пресс-конференцию в зале, предусмотренном для таких мероприятий на танатодроме «Соломенные Горки». Родительница с каким-то особенным злорадством выгнала на улицу всех представителей эротических и порнографических журналов. «Не хватало еще, чтобы наша малютка Стефания красовалась на свинских обложках!» — гневно бормотала она.

Сама же великая дива-танатонавтка утвердилась на эстраде и поразила воображение всего благородного собрания, ожидавшего ее чуть ли не с четверть часа, своим заявлением, что поведает о наслаждениях за второй стеной только тем, кто подготовлен к их восприятию. И дополнила, что перед собой она не видит никого, кроме журналистов с инфантильным менталитетом, неспособных отринуть от себя табу.

— Для начала всем по хорошему сеансу психоанализа. А уж потом поговорим! — выдала она залу и сопроводила свои слова оглушительным хохотом, отослав прочь как аудиторию, так и всю планету с их лицемерной скромностью.

Зазвучали возмущенные выкрики протеста. Мать была крайне раздосадована тем, что обеспокоила столько народу и все попусту. В следующий раз на ее приглашения никто не ответит, а это вредит коммерции!

Все же открытие территории, посвященной экстазу, было событием слишком важным, чтобы долго оставаться в секрете. Не замедлили распространиться слухи, к тому же тем более разгоряченные, раз не хватало точной информации.

Реакционные партии, движения консерваторов и фундаменталистов предавали нас анафеме.

«Колдунский вертеп!» — барабанили они по двери танатодрома, а затем организовали постоянное пикетирование у входа, потрясая штандартами типа «Остановите разврат!», «Закройте этот публичный дом!» или «Смерть — это не бордель!»

Стефания пыталась перекричать протестующих.

— Я никогда не говорила, что смерть — бордель! — выкрикивала она во вражескую когорту, показывавшую ей кулак. — Я просто уточнила, что одна из зон Запредельного Континента — это место для наслаждений. Но я не знаю, что находится за третьей стеной. Перед нами еще столько открытий!

— Молчи, развратница! — бросился на нее какой-то дряхлый и жутко благородный старец с орденскими планками.

Он желал надавать пощечин разведчице. Мы с Раулем вклинились посередине. Суматоха быстро деградировала до уличной потасовки. «Ты и я против слабоумных», — бормотал я, пытаясь укрепить боевой дух, но когда силы правопорядка решились-таки вмешаться, я уже был покрыт синяками.

Президент Люсиндер нанес нам новый визит.

— Дети, я вас предупреждал! Осмотрительность, осмотрительность и еще раз осмотрительность! Живите счастливо, но тайно. Совершенно очевидно, мы задели множество людей. Папа издает против нас одну буллу за другой, а дигнитарии всех конфессий бомбардируют меня проклятиями.

— Грибы замшелые! — воскликнула Стефания. — Они пугаются правды, страшатся узнать, что такое смерть на самом деле, что есть позади всех этих стен! Вы представляете, какую мину состроит Папа, когда мы наткнемся на какого-нибудь бога, который провозгласит себя в защиту абортов и брака католических священников?!

— Может быть, Стефания, может быть. Но пока что давайте не забывать, что мы еще не встретили Бога и что Ватикан — это учреждение, основанное в 1377 году, в то время как танатонавтике только несколько месяцев от роду.

Итальянка гордо выпрямилась, великолепная в своем телесном изобилии, готовая лицом к лицу противостоять как друзьям, так и противникам.

— Послушайте, мсье президент, вы же не собираетесь убеждать меня, что готовы склоняться перед кулаками фанатиков!

— В политике надо уметь идти на уступки, находить компромиссы и…

— Прочь уступки, долой компромиссы, — отрезала Стефания. — Мы собрались сюда для борьбы с невежеством и мы продолжим свою разведку. Человек не знает границ. Это его первейшее свойство!

Президент Франции вытаращил глаза. Впервые он столкнулся с такой Стефанией Чичелли. Он хорошо знал качество наших результатов. Надо обладать непоколебимой волей, чтобы регулярно флиртовать со смертью, и эта маленькая круглая итальянка такой волей обладала. Никто, ни единый орган власти — хоть государственной, хоть моральной, хоть религиозной, — не заставил бы ее уступить. Он уважительно отсалютовал Стефании.

Президентское вмешательство проявилось единственно в том, что Стефания стала более словоохотливой перед журналистами. Без малейшего колебания, прямо в лоб, она изложила им про все те деликатесы наслаждения, что познала в третьей зоне, где воплощаются все желания и все извращения.

Манифестации приобрели особенно живописный характер. Папский престол запретил всей пастве католической, апостольской и романской церквей занятия танатонавтикой под страхом отлучения. В булле, именуемой "Et mortis mysterium sacrum ", Папа официально заявил, что смерть — это табу. Любые экскурсии живых в страну мертвых, совершаемые досрочно, объявлялись смертным грехом.

«Смерть еретикам!» — скандировали под балконами Ватикана. «Похрустим яблоком познания!» — отвечали наши сторонники.

Нам до этой суеты не было дела, но президент Люсиндер отнесся к ней не столь легкомысленно. Церковь еще обладала огромным влиянием в стране, а ему на предстоящие перевыборы нужны были все голоса, какие только удастся собрать.

"Тем лучше, если смерть ведет к оргазму, — проповедовала Стефания в "Танатонавте-любителе «, — и тем хуже пусть будет всем этим старым боровикам, которые стали считать ее публичным домом!» Наша подруга не ходила вокруг да около, она била прямо в точку. Впрочем, мы не были слишком в себе уверены.

Люди всегда боятся нового. Отступление было неизбежно. И так уже повезло, что мы смогли забраться столь далече.

140 — УЧЕБНИК ИСТОРИИ КАК ИЗБАВИТЬСЯ ОТ СТАРИКОВ

141 — У ЛЮСИНДЕРА ИДЕЯ

В следующий раз Люсиндер решил встретиться с нами на своей территории, считая, что мы станем более податливыми у него в Елисейском дворце. В рабочем кабинете он был не один. Там еще находилась женщина в строгом деловом костюме.

Глава государства объяснил нам, что не желает вступать в войну с религиями.

— Вы ошибаетесь, недооценивая древнюю мощь. Модернизм не может кавалерийской атакой завладеть местом под солнцем. Нам нужен компромисс.

Уши Стефании на эту песню рассчитаны не были.

— Вы не знаете, что я там видела, я не понимаю, как с этим можно найти компромисс.

Люсиндер позволил себе слабую улыбку.

— Разумеется, мне не повезло сойти с поезда в красной стране, но скажем так, что… э-э… мы все способны понять, что вы там испытали.

— Вы много о себе воображаете! Кто может понять желания женщины?! — воскликнула Стефания.

Амандина не смогла удержаться от короткого смешка.

Как бы то ни было, Люсиндер не хотел скатываться в яму провокации. С его точки зрения, совершенно ни к чему бороться с религией лицом к лицу. Нет религий ни хороших, ни плохих, они просто сами пытаются выжить.

Рауль напомнил, что Дарвин заработал себе репутацию именно что путем атаки на религию, и что без этой провокации дарвинизм не смог бы столь быстро появиться. Ламарк, который этого не понял, исчез в забвении Истории.