Танатонавты, стр. 115

286 — ИУДЕЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

287 — АТАКА НА КРЕПОСТЬ «СОЛОМЕННЫЕ ГОРКИ»

Это злодеи-любители. Должно быть, Стефания приказала им разрушить наш танатодром. Сквозь окна первого этажа и магазина мы видели, как они крушили все вокруг бейсбольными битами и велосипедными цепями.

Рауль пихнул меня локтем.

— Ты и я против слабоумных?

Эти слова тут же заставили меня нырнуть в прошлое. То самое прошлое, когда мы с ним еще были лучшими друзьями на свете и когда он так поразил меня своим голосом, направив его против почитателей Вельзевула. Задача была трудной, но мы все равно одержали верх. Здесь же победа казалась вне досягаемости. Но видеть, как громят магазин моей матери, как треснувшие стеклянные шары-сувениры истекают своими снежинками, как рвут плакаты с картинами Рая, как топчут футболки, пририсовывают к фотографиям Амандины усы и прочие непристойные штуки — это привело меня в бешенство.

Мы ворвались сквозь распахнутую дверь. Поначалу на нас никто не обратил внимания. Рауль смог даже вытащить длинную стальную трубу, на которой раньше висел большой плакат, и сунул ее мне в руки.

Он передал мне эстафетную палочку. Я сразу забыл, как мы злились друг на друга, забыл, как он стал алкоголиком. Я крепко стиснул в руках свое импровизированное оружие.

Мы вместе. Он и я против слабоумных. Он и я против всего мира.

Он тоже схватил себе трубу, из алюминия. Метров в десяти от нас шуровала парочка довольно страшных хулиганов, волосатые, вонючие, все в татуировках из черепов и адских картинок, на мордах застыла гримаса злобы и дикости.

Один из них кромсал ножом карту Рая, а второй рвал зубами куклы наиболее популярных ангелов.

— А ну стоять! — рявкнул Рауль.

Они обалдели от такой наглости. Им казалось, что в этом кротком мире уже никто не мог осмелиться встать на пути их разнузданных рейдов. Они глумились над бессилием полиции и солдат, считали себя непобедимыми.

На мгновение застыв от неожиданности, они быстро пришли в себя. Самый здоровый пошел навстречу, почти улыбаясь. Он протянул было руку, будто собираясь схватить одного из нас, а потом резко ударил меня ногой в пах. Этого-то я не ожидал. Я совсем забыл, что адепты Зла не уважают никаких правил и не имеют кода чести.

Я упал на колени, сложившись перочинным ножиком. Краем глаза я заметил, как Рауль прыгнул с места, в полете попав концом своей алюминиевой трубы по голове моему обидчику. Второй бандит приземлился на него сверху.

Магазин превращался в сцену побоища. Я вскочил на ноги и что было сил бросился в атаку. К моему великому удивлению, я выступал не так уж плохо. Может, войны за Рай придали мне больше уверенности в себе? В конце концов, разве не я завалил хашишинского предводителя? (Ладно, пускай с помощью Амандины, но было же такое!)

Я ухватил наперевес гипсовую статую Феликса и с размаха врезал ею по голове верзилы. Того как подрубило. Спасибо, Феликс. Второй тип не стал разбираться, что к чему, и ринулся по лестнице наверх искать подкрепления. Мы за ним.

На седьмом этаже мы застали врасплох четверку здоровяков, вооруженных топорами и забавлявшихся тем, что все кругом превращали в мелкие кусочки. Они уже уничтожили пусковые кресла, разбили управляющие экраны и осциллографы полетных датчиков.

Один из них, выглядевший предводителем, мне кое-кого напомнил. Узнавание было взаимным.

— Ты смотри, кто к нам пожаловал, — сказал он.

Рауль его тоже узнал. Мартинес. Наш школьный враг, которому мы спасли жизнь в эпоху первых танатополетов. Мне пришел на ум один из уроков Мейера: «Если кто-то причинит вам зло, а вы не отомстите, то он захочет гадить вам еще больше. Если кто-то причинит вам зло, а вы не только не отомстите за себя, но еще и спасете ему жизнь или сделаете добро, то ненависть его не будет знать границ. Но все равно надо любить своих врагов, тем более что это им сильно действует на нервы».

Именно такая ситуация. Ничуть не признавая наших заслуг за спасение его жизни в опасных экспериментах тюрьмы Флери-Мерожи, Мартинес считал, что мы украли у него шанс стать знаменитым вместо Феликса. Он кинулся с топором на Рауля, который неуклюже попытался защититься своей трубой. Одним ударом ее рассекло пополам.

В этот же миг на меня прыгнули два мерзавца.

Непонятно как изловчившись, Рауль ногой выбил топор из пальцев Мартинеса. Зловещее оружие забряцало по полу.

— Щенок, я тебе кожу сдеру! — пообещал наш бывший школьный товарищ.

Он захватил голову Рауля в замок и стал давить. Но мой худощавый и гибкий друг вывернулся и в свою очередь обнял его за талию.

У меня не было времени следить за развитием их отношений. Оба моих противника уже повалили меня и мы боролись как мальчишки, я драл их за волосы, а они царапали мне шею своими грязными ногтями. Мы катались по полу. Враги уже начинали брать надо мной верх, как тут раздался громкий голос:

— Ребята, я здесь!

К нам на подмогу мчался Максим Вийян, вооруженный нунчаками. С этими восточными палками он выглядел нелепо, но подкрепление было как нельзя кстати. Вот что значит иметь друзей.

— Зови полицию! — крикнул я.

— Не поможет, — отозвался Вийян. — Они за свою карму дрожат!

Бардак был кромешный. В воздухе носились подозрительные предметы, отыскивая первую попавшуюся морду, над головами свистели бейсбольные биты, сопровождаемые сочными ударами кулаков по мясу. Мы так увлеклись увертыванием от ударов и удушений, что не обращали внимания на рев мотоцикла, рвущегося вверх по ступеням лестницы.

В амбразуре входной двери возник силуэт.

Стефания.

— Сидеть! — скомандовала она.

В ее кулаке матово отсвечивал пистолет калибра 9 мм. Мы подняли руки.

Круглотелая итальянка изрядно сбросила в весе в своих лесах. Каштанами и бурундуками особенно не наешься. Она была великолепна в большой шляпе, черный верх, красный низ. Немножко даже напоминала мои фантасмагорические видения с третьей территории. Она с наслаждением взирала на нас.

— Давненько мне хотелось с вами побеседовать, — сказала Стефания.

— Хватило бы и телефонного звонка. Могли бы договориться о встрече, — дразнясь, ответил Рауль.

Судя по всему, она не уважала чувство юмора своего бывшего мужа. За спиной Стефании заворчали ее приспешники.

— Хватит валять дурака, Рауль, — презрительно бросила она тоном военачальника, которым, в общем-то, и была.

— Но я тебя слушаю, Стефания, — елейным голосом произнес я.

— Знайте, что я со своими людьми пришла сюда, чтобы уничтожить танатодром. Я много об этом думала, Рауль, очень много. Мы ошибались. Мы шли по неверному пути с самого начала. Надо убить монстра, что мы создали.

Мартинес, поминутно сплевывая кровь и потирая щеку, предложил:

— Может, тогда начнем с этих?

— Нет, — твердо заявила Стефания. — Это мои друзья.

Она подошла ко мне и легко коснулась плеча:

— Вы все мои друзья. Мишельчик, Рауль, Максим. Я никогда не сделаю вам плохого. Но вот это — это все надо снести с лица земли. За работу! — скомандовала она.

И ее банда опять принялась все ломать, все крушить.

Они раздирали пусковые троны, разбивали аппараты, швыряли об пол бутыли.

— Рауль, — просительным тоном обратилась Стефания, все еще поигрывая перед нашими носами пистолетом. — Ради всего святого, поставь ты точку на танатонавтике. А не то будет худо.

Рауль опустил руки и шагнул к ней. Я думал, она выстрелит, но не одного ядра не вылетело из пушки, когда он прильнул к губам итальянки.