Похититель моего сердца, стр. 51

Дорога повернула, и сквозь деревья они увидели какие-то тени, которые, когда они подъехали ближе, оказались людьми и лошадьми. Время истекало.

– Расскажи Мартину о том, что я сделал: он доложит обо всем моим людям. Скажи ему, что дороги будут свободны, и они смогут переправить Карла без твоей помощи. Я подсчитал, сколько времени мы можем оставаться нераскрытыми. Нужно примерно полтора дня быстрой езды верхом, чтобы доставить меня в Лондон и передать Кромвелю. День, а может быть, меньше на то, чтобы Кромвель раскрыл обман и сделал со мной то, что захочет. Еще два дня потребуется на возвращение сюда опозоренных солдат. Если нам повезет, они потеряют пять дней – уйма времени, чтобы король прошел, а вы с отцом удрали от гнева Кромвеля.

– Уехать из дома? – Джиллиан было стыдно, что ее протест звучит как хныканье. – Камерон, я не могу ехать в Лондон. Не могу.

– Ты совсем не задержишься в Лондоне, за исключением того времени, которое потратишь, спрашивая дорогу на Челмсфорд. Спрашивай про Челмсфорд, чтобы в случае, если кто-то тебя вспомнит, у них в памяти осталось только это. Однако ехать тебе надо мимо Челмсфорда в Линчестер. Спроси Говарда Фертингтона. Повтори названия и имена.

– Линчестер. – Джиллиан уже знала, что не сможет, не будет его искать. – Говард Фертингтон.

– Скажи ему, что тебя послал Джон Камерон Делакорт и что ты мне дорога. Он позаботится о тебе ради меня. Я приеду и заберу тебя, если смогу спастись от гнева Кромвеля.

– Джон Камерон Делакорт.

Его улыбка была наполнена горечью.

– Не так я собирался сказать тебе свое имя, Джиллиан.

О Господи! Он сказал ей свое имя, а она настолько одеревенела от безнадежности, что даже не заметила. Это потрясло ее как ужасное предзнаменование, как если бы он взял себе совсем другое имя, чтобы обозначить свой переход из этой жизни в другую, новую, в которой нет места для нее.

– Ты… ты и в самом деле Камерон?

– Да. Я Камерон, любовь моя. Я всегда был Камероном.

Он легким поцелуем коснулся ее губ, и их дыхание смешалось. Потом Камерон открыл дверцу и скрылся в лесу.

Глава 17

Камерон прислонился к стволу дерева. Он тяжело дышал и был раздосадован. Теперь ему становилось ясно, как Карлу Стюарту больше месяца удавалось ускользать от республиканских войск.

За прошедшие три часа Камерон большую часть времени пробирался между деревьями по краю леса; он бежал тяжело и неуклюже, стараясь производить как можно больше шума, распугивая всех попадающихся на пути птиц и диких зверей, но не возбудил ни малейшего интереса у солдат, беспрестанно патрулирующих дорогу.

Примерно час назад он готов был поклясться, что слышал, как в глубине леса продвигаются солдаты, но, когда он подобрался к тому месту, они уже ушли дальше. Тогда он вернулся к дороге, рассчитывая, что человек, скрывающийся за Деревьями, должен привлечь к себе их внимание. И все же они опять его не заметили.

Боже правый, солдаты Кромвеля были настолько неумелы и невнимательны, что Камерон впервые поверил рассказу о том, как Карл просто залез на дуб в Боскобельском лесу и хорошенько выспался, пока солдаты Кромвеля прочесывали лес, разыскивая короля. Судя по всему, для осуществления его замысла Камерону пришлось бы выйти на середину дороги, может быть, даже оказаться среди солдат, чтобы они его наконец заметили.

Шараханье то вперед, то назад вымотало его и физически, и морально. Ему уже меньше хотелось быть схваченным вместо короля, а мысль залезть на твердую неудобную ветку дуба и устроиться там на ночь становилась все более соблазнительной.

Однако Камерон знал, что не сможет уснуть. Как только он закроет глаза, его рассудок будет издеваться над ним, напоминая о том, что ему рассказала Джиллиан. Именно в тот момент, когда ей была нужнее всего поддержка сильных рук Камерона, он ее оттолкнул и велел быть сильной без него.

В нем вздымалось отравляющее и жалящее чувство вины, но все же Камерон не мог избавиться от ощущения, что, оттолкнув Джиллиан, он поступил правильно.

У нее достаточно мужества. Ей надо осознать свою собственную силу и то, что источник этой силы в ней самой. Не порочность, а достойная восхищения сила духа, которая слишком долго была взаперти. Она никогда в полной мере не постигнет силы своего характера, если будет считать, что кто-то высвободил эту силу.

Он оттолкнулся от дерева и побежал, а потом, зацепившись за крепкое молодое деревце, на бегу развернулся и посмотрел на дорогу.

Не повезло. Солдаты были от него всего в пятидесяти ярдах, но ни один из них не заметил Камерона.

Ну что ж, надо будет подойти поближе и попробовать еще раз.

Он затопал по кустам, ломая ветки, вороша кучи опавших листьев. Внезапно его заметила лошадь: она вертела головой, всхрапывала, раздувала ноздри, прядала ушами.

– Кто идет? – окликнул всадник.

Исторгнув из груди громкий вопль, Камерон рванулся из леса на середину дороги. Он пригнулся, замахал руками и заорал как африканская обезьяна, чтобы эти нескладехи наверняка его заметили. Потом он повернулся и затопал по дороге, убегая прочь от солдат.

Солдат, который окликнул Камерона, поднял крик, и вскоре за ним поскакали несколько человек. Камерон решился оглянуться через плечо, после чего побежал еще быстрее. Жажда битвы бушевала в его преследователях, и Камерон впервые понял: им так хочется драки, что они могут убить его, до того как поймут, каким прекрасным заложником он мог бы оказаться.

Не сейчас, молился он. Прежде чем умереть, ему надо выиграть побольше времени для Джиллиан. Кроме того, если он умрет сейчас, от этого не будет никакой пользы. Непременно надо, чтобы солдаты приняли его за Карла Стюарта и доставили к Кромвелю. Вот тогда можно будет и умереть.

Несмотря на разумные доводы, инстинкт заставлял его бежать. Его усталые ноги затопали быстрее в бессмысленной попытке убежать от преследователей, затем чувство чести и ответственности перевесило его стремление убежать.

Остановившись, он поднял руки, признавая свое поражение.

– Я сдаюсь, – крикнул он. – Не убивайте меня.

Солдаты, придержав коней, окружили его. Один приставил саблю к его груди, у другого в руке был мушкет, нацеленный Камерону в голову.

– А собственно, почему бы нам тебя не убить? – спросил третий солдат. – Бегство от патрулей лорда-протектора – преступление, которое карается смертью.

Джиллиан просила его предоставить солдатам самим строить догадки о том, кто он такой.

– Так вы не знаете, кто я? – тихо спросил Камерон и затаил дыхание в ожидании, удастся ли ему сыграть свою роль.

Солдаты по-прежнему смотрели на него в недоумении; один зевал, еще один нахмурился и сказал:

– Какая разница, кто он. Убей его.

Камерон ждал, затаив дыхание, молясь, чтобы кто-нибудь из них отменил приказ. Вместо этого они стали пробовать остроту своего оружия. Тогда он подавил вздох и тряхнул головой, чтобы высвободить волосы из-под ремешка, а затем нарочито опустил одну руку и провел пальцем по усам…

И тут один из солдат выпрямился в седле.

– Да это же король! – крикнул он. – Мы поймали Карла Стюарта!

– Карл Стюарт больше не король, – проворчал другой, но остальные восторженно закричали, не обращая на него внимания. Вскоре руки Камерона был привязаны к туловищу, и идти он мог только мелкими шагами из-за короткого ремня, которым его стреножили.

– Ты король? Ты Карл Стюарт? – подозрительно спросил капитан.

Камерон не ответил.

– Это он! – закричал другой. – Сознавайся!

– Я был бы дураком, если бы сознался, – наконец сказал Камерон.

Его полуправда была встречена возгласами ликования.

– Надо немедленно доложить о нашей удаче лорду-протектору, – заявил солдат, первым признавший в Камероне короля. – Кромвель нас щедро вознаградит.

– Да, но как мы его доставим к лорду-протектору? – спросил другой. – Он не может ехать верхом со связанными ногами, а бросить короля Англии на круп коня как мешок муки…