Эксцессия, стр. 47
Голубоватое солнце сияло в фиолетовом небе. Воздух был исчерчен дымными трассами примитивных ракет, а облака, казалось, стояли на огромных столбах дыма, поднимавшихся от разбитых военных кораблей и транспортов. Море горело там, где за борт выплескивали масло в отчаянной попытке предотвратить столкновение между кораблями.
Птица парила над самым краем панорамы. Здесь, неподалеку от полупрозрачного утеса, всего пятью метрами ниже виднелось дно главного отсека, заваленное каким-то хламом, который на первый взгляд также казался обломками кораблекрушения, вынесенными приливом. При ближайшем рассмотрении можно было понять, что это никакой не мусор и не обломки, а части кораблей, находившихся в процессе сборки. Морское сражение должно было занять около 16-ти квадратных километров отсека и стать настоящим шедевром.
Несколько корабельных дронов разбирали детали конструкции и грузили их на призрачный конвейер – пыльную полосу света, лентой тянувшуюся к дальней стене.
Гравиес продолжала работать крыльями. Ее цель лежала на дальней стороне сдвоенного главного отсека, между внутренней секцией и ангаром, который открывался с кормы.
Она пролетела уже не меньше двадцати пяти километров по гигантскому черному коридору, перемещаясь из отсека в отсек, в глухой темноте, подсвеченной лишь немногими мигающими огоньками.
Птица не без гордости озирала пустынные, сумрачные пространства. Будучи избранной особой, она была допущена в места, которые корабль не открывал никому вот уже сорок лет. Людям разрешалось прогуливаться только по верхней палубе, где располагались помещения для Сохраняемых. Но тысячи и тысячи отсеков на этом корабле-гиганте пустовали, и они принадлежали ей, Гравиес.
Рабочее пространство главного отсека, самого большого помещения на корабле” было наполнено загадочными звуками и мигающими огнями, здесь корабль создавал тысячи новых машин для того, чтобы… впрочем, кто знает, для чего они предназначались.
Большая часть отсека была заполнена воздухом: это позволяло быстрее двигаться машинам и материалам. Гравиес слетела вниз по прозрачной трубе, проложенной в верхних перекрытиях, и опустилась на парапет балкона, огибавшего заднюю часть отсека. Внизу тридцать два кубических километра ничем не заполненного пространства. Здесь средних размеров ОСТ мог бы построить ОСТ поменьше, принять любого гостя, разместить любую инопланетную среду. Или превратить помещение в громадный стадион со спортивным комплексом.
На балконе сидели семеро гостей, их лица были обращены к голограмме бассейна. Люди замерли в оживленной беседе. Два низких столика были уставлены напитками и блюдами с едой.
Очевидно, копия какого-то знаменитого полотна. На вкус Гравиес, ничего особенного. Или надо смотреть под определенным углом.
Она скользнула с парапета вниз, падая в пустое пространство. По пути врезалась во что-то и начала падать уже по-настоящему, беспомощно тычась в невидимую стену, затем, наконец, нашла опору, взмахнула крыльями и вернулась на балкон.
Ага, подумала она. Рискованно. Это не стекло, но и не защитное поле. Отсек не был пустым, и то, обо что она ударилась, было границей поля проекции.
Гравиес встряхнулась и оправила перья, пригладив их клювом. Затем воровато оглянулась по сторонам, спрыгнула с парапета на пол и, переваливаясь с ноги на ногу, приблизилась к людям за столиками.
Когда-то они встанут и уйдут отсюда. А она останется. Кто же из них по-настоящему на Сохранении? Она или они? Вопрос.
Внезапно она сделала несколько движений клювом, выклевывая что-то под мышкой у одного из сидящего, затем, отпрыгнув, долго глядела на всю группу, словно искала правильную точку, с которой люди смотрелись бы лучше всего. Да, эти скоро уйдут.
Наконец птица встряхнула головой, расправила крылья и поспешила вернуться сквозь голограмму обратно к своей хозяйке.
Несколько мгновений спустя из голограммы вышел аватара Аморфия. Он осмотрел место, где птица впрыгнула в проекцию, затем снова вошел в голограмму и присел на корточки возле человека, у которого Гравиес рылась клювом под мышкой.
V
– А ты славный попутчик, – прогудел Пятирук, хлопнув Генара по плечу. – С тобой не соскучишься.
Спецскафандр бдительно погасил силу удара, – во всяком случае, на ногах Генар-Хафун устоял. Они находились в районе доков восьмого уровня, где обычно швартовались задиры. Здесь было полно рабов-дронов и прочих машин, а также встречались представители других цивилизаций, чья среда обитания была близкой к среде задир. Многочисленные синтрикаты Тира плавали вокруг, точно маленькие черные колючие шарики, то открепляясь от травелейторов, вагонеток, лифтов и межсекционных автопогрузчиков, то подсоединяясь к ним.
– Не хочешь задержаться здесь, отдохнуть, поразвлечься? спросил Генар-Хафун у задиры. – Тир всегда славился замечательными секторами для охоты.
– Ха! На обратном пути – может быть! – сказал Пятирук. Ничего не поделаешь – служба.
– Тогда до встречи на Годшоуле?
– Вне сомнения! – проревел Пятирук. – Оттянемся на полную катушку, человече!
Задира повернулся на своих усиках и умчался обратно к боевому крейсеру “Клятва на Клинке”. Генар-Хафун недоуменно посмотрел ему вслед и увидел, что люки переходника-туннеля уже закрываются. Он сдвинул брови. Странная спешка.
В чем дело? – поинтересовался скафандр.
– Да так, пустяки, – сказал Генар и закинул за плечо свой рюкзак.
– Гомо сапиенс, мужского пола. Бэр Генар-Хафун – и гелевый скафандр? – произнес таможенный синтрикат, подплывая к нему. Он выглядел как лопнувший и мгновенно замерзший шарик с чернилами.
Генар кивнул:
– Совершенно верно.
– Я назначен сопровождать вас на таможенный контроль, секция гуманоидов. Следуйте за мной.
– Конечно-конечно.
Они нашли свободный вагончик – просто платформа с сиденьями, стойками и натянутой между ними паутиной тросов. Генар-Хафун впрыгнул туда следом за синтрикатом. Вагончик тронулся, медленно набирая скорость.
Они двигались в прозрачном тоннеле под внешним покрытием хабитата. Платформа как раз проезжала под гигантской сигарой одного из сопровождающих кораблей задир: непроницаемо-черный корпус ощетинился лезвиями и топорами. Человек проводил его взглядом: корабль открепился от Орбитала, бесшумно уплывая в космос. За ним последовали еще три корабля конвоя.
А что за четвертый корабль? – спросил человек.
Легкий крейсер класса Комета – “Свирепая Целеустремленность”, – ответил спецскафандр.
– Хм. Интересно, куда они двинулись?
Скафандр не дал ответа на этот вопрос. В вагонетку мало-помалу заползал туман. Генар-Хафун явственно слышал шипение газов вокруг. Температура возрастала, атмосфера в окутанном полем транспорте медленно менялась и вскоре стала вполне терпимой. Вагон устремился на нижние уровни, и Генар-Хафун, за последние два года привыкший к мощной гравитации планеты задир, внезапно почувствовал себя птицей.
– Сколько времени до встречи с “Живодером” или как там его еще называют… “Серая Зона”? – спросил он.
Три дня, – ответил скафандр.
– И, конечно, тебя туда не пустят? – внезапно сообразил Генар.
Нет, – ответил спецжилет.
– И чем ты собираешься заниматься в мое отсутствие?
Тоже буду развлекаться: я уже договорился с дроном, посещающим. Контактный корабль. Так что, скорее всего, буду в Трале.
Это был неожиданный поворот событий. Об этом его не предупреждали. Сама идея половых сношений между дронами – даже виртуальных, – казалась Генару какой-то фантасмагорией. Эти мерзавцы во всем подражают людям. Теперь для них устроили в Трале даже публичные дома. “Ладно, в конце концов, пусть каждый думает о себе”, – подумал он.
– Мастер Генар-Хафун? – произнесла женщина за таможенным синтрикатом. Это была высокая девица безукоризненного сложения, с экстравагантной завивкой на длинных рыжих кудрях, с особым блеском в зеленых глазах. Длинный строгий официальный костюм не скрывал великолепной фигуры.