Взгляд с наветренной стороны, стр. 18

Скоро он оказался уже на другом судне. Теперь скоростной пикетный корабль преодолевал вместе с ним свой последний отрезок пути к Орбите Мэйсак. Скоро судно быстро прорвалось сквозь внутренние поля «Санкционированного списка» и быстро отделилось от его серебристой поверхности, беря курс на звездную систему Лэйслер, навсегда оставив суперлайнер, уже начавший совершать свой длинный разворот обратно к Челу – этой бездонной пещере, вспыхивающей меж звездами.

ГЛАВА ПЯТАЯ

АЭРОСФЕРА

Ученый Оген Цлеп свисал с нижних ветвей бегемотового дерева Йолеус, цепляясь за него хвостом и левой рукой. Правой ногой он держал писчую таблетку и правой же рукой писал в ней. Свободной, таким образом, оставалась лишь левая нога, которая им использовалась для дополнительной поддержки. На нем были толстые, протертые на коленях, светло-красные панталоны, подпоясанные крепким ремнем, короткий черный жилет с капюшоном, зеркальные браслеты на лодыжках, цепочка с четырьмя мелкими тусклыми камушками на шее и приплюснутая квадратная шляпа на голове. Кожа его отдавала зеленью, а полный рост составлял около двух метров, если не считать хвоста.

Взгляд ученого пронизывал переплетение грубых шероховатых ветвей и листьев, а затем тонул в призрачной голубой дымке, которая обнимала все вокруг, разве что кроме существ, плававших в небе.

Из семи солнц едва были видны два; одно – справа, большое и красное, другое – слева, маленькое и желто-оранжевое. Никакой другой фауны не замечалось, хотя Оген прекрасно знал, что на самом деле все есть, но все это находится сразу над деревом Йолеус. Дерево, на котором он теперь висел, пылало страстью к другому дереву по имени Муетенайв, и жар этой страсти пылал вот уже три стандартных года. И все эти три стандартных года дерево воевало со всевозможными обитателями над и под ним, спорило, огрызалось, но терпеливо ждало своего времени.

Согласно стандартам бегемотовых деревьев, три года свидетельствовали уже о гораздо большем, чем простом увлечении, флирте или забаве. Но Йолеус не унимался. И именно эта страсть заставила его так низко опуститься в воздушную сферу Оскендарай всего пятьдесят стандартных дней тому назад. Обычно такие огромные растения предпочитали оставаться повыше, там, где воздух прозрачней. А здесь, где воздух плотен и вязок так, что Оген Цлеп замечал даже бесконечное вибрирование своего голоса, бегемотовому дереву стоило больших сил контролировать биологическое состояние корней, ствола и ветвей. Но Муетенайв постоянно чувствовала его запах, и это его устраивало.

Где-то неподалеку от этой романтической пары – может быть, всего в пяти или шести днях медленного передвижения – существовал гигантский ленточный мир по имени Бьюселн. Там они могли бы, наконец, спариться, хотя, возможно, и нет.

Все их будущее вообще вызывало большие сомнения, а особенно то, что они доберутся когда-либо до огромного живого континента. Птицы-посланцы постоянно приносили сюда вести об огромном пузыре, который, похоже, уже поднимался с низин аэросферы и в ближайшие несколько дней мог обеспечить достаточно быстрое и простое восхождение к тому плавающему миру, который и звался Бьюселном. Но время неотвратимо уходило.

Слухи, ходившие среди многочисленных обитателей Йолеуса и Муетенайв – то есть всевозможных зависимых организмов, симбиозов, паразитов и гостей, говорили о том, что у Муетенайв появляется прекрасный шанс, прицепившись к пузырю, со всей скоростью рвануть в воздух – и посмотреть, сможет ли Йолеус догнать ее и тем самым доказать свою страсть. Если все получится, то они роскошно войдут в Бьюселн, где огромный парламент из тысячи пэров сможет наблюдать их торжественное прибытие.

Проблема заключалась в том, что за последние несколько тысяч лет Муетенайв в том, что касалось подобных вещей, зарекомендовала себя очень рискованным игроком. И чаще всего подобные гонки для спаривания заканчивались для нее ничем.

Словом, вожделенного события могло так и не произойти, и два дерева-гиганта со всеми их поселенцами, ползающими, висящими под и летающими над ними, так и останутся с носом, не считая суеты и, что еще хуже, поплывут, наоборот, вниз, в то время, как пузырь будет подниматься в воздушную сферу.

Наиболее преданные Йолеусу и встревоженные его возможным печальным будущим существа рассказывали о Бьюселне сказочные легенды, а птицы-посланцы сообщали, что пузырь очень велик и что Бьюселн намерен изменить сценарий и сам также подняться в высшие слои. И если это действительно произойдет, то потребуются годы, а то и десятки лет, прежде чем можно будет добраться до другого гигантского ленточного мира. И века – чтобы снова увидеть Бьюселн.

Апартаменты приглашенных гостей Йолеуса состояли из тыквообразных наростов, расположенных как раз перед третьим дорсальным [5] комплексом недалеко от центра. Изнутри они напоминали Огену полые фрукты, имеющие пятьдесят метров в окружности. Там ученый когда-то жил. Теперь Оген находился на Йолеусе, наблюдая за самим деревом и за всей экологией воздушной сферы вот уже тринадцать лет. И теперь уже часто подумывал о том, как бы изменить свою жизнь и костюм применительно к долготе жизни обитателей здешней сферы.

Все девяносто лет, что ученый прожил в Цивилизации, Оген считался существом, созданным на человеческой основе, и его нынешняя обезьяноподобная форма казалась лишь наиболее приспособленной к здешней сфере. Впрочем, технологических разработок на эту тему было мало, поскольку мегадеревьями никто никогда специально не занимался. И теперь ученый начал все чаще и чаще задумываться о том, как бы стать более похожим на гигантскую птицу и действительно жить очень долго и беззаботно. Например, так долго, чтобы испытать всю тысячелетнюю медленную эволюцию самого бегемотового дерева.

Если, скажем, Йолеус и Муетенайв спарятся, обменяются и поделятся личностями, то как в таком случае будут называться два появившихся после этого спаривания новых дерева? Может быть, Йоленайв и Муетелус? И вообще, как скажется спаривание на этих протагонистах [6]? Как будет происходить обмен? Останутся ли они равными или один из партнеров станет после этого доминировать? Куда пойдут ростки? Умирают ли бегемотовые деревья естественным путем? Ответов на все эти вопросы никто не знал, и еще тысячи подобных вопросов оставались неразгаданными. Мегадеревья воздушной сферы тщательно хранили свои секреты, и во всей зафиксированной истории вселенских существ сведений об их эволюции не существовало. По крайней мере, в той ее части, которая была доступна ученому в пределах Цивилизации.

Оген отдал бы почти все многое за то, чтобы стать существом, впервые зафиксировавшим этот процесс и ответившим на все вопросы, но это требовало долгой жизни и колоссальных приготовлений.

Он знал, что если он действительно хочет это сделать, то ему надо вернуться обратно на Орбиту и обсудить все со своими коллегами-профессорами, с матерью, с родственниками, с друзьями и так далее. Они ждали его возвращения уже лет пятнадцать, но он был убежден, что принадлежит к той категории ученых, которые отдают науке всю свою жизнь, и никак не к той, которые предпочитают, какое-то время интенсивно поработав, жить затем в свое полное удовольствие. Оген не чувствовал сожаления, что останется здесь навсегда; по гуманоидным стандартам к тому моменту, когда он решил стать студентом, Оген уже прожил долгую, очень насыщенную событиями жизнь.

Кроме того, путешествие домой за советом представляло собой вещь далеко не простую. Воздушная сфера Оскендарай не имела регулярных контактов с Цивилизацией, и, как слышал Оген, очередное судно оттуда прибудет по расписанию не раньше, чем через два года. Конечно, могут появиться и другие транспорты, и гораздо раньше, но дорога на чужом судне займет еще больше времени, если его вообще возьмут на борт.

Ведь даже на судне Цивилизации дорога займет не меньше года, потом год там, потом – обратно… И неизвестно, когда еще будет обратный рейс: расписания на такое отдаленное будущее не было.