Бред сивого кобеля, стр. 24

– Вам понравилось? – спросил он.

Она подняла на него глаза.

– Нет, я ничего не поняла.

– Признаться, я тоже. Меня только жутко раздражал голос этой актрисы…

– Да? Меня тоже. Я просто не отдавала себе в этом отчета…

– Вы о чем-то своем думали, да? – улыбнулся он. Черт возьми, у нее какие-то странные глаза. Несчастные, что ли? Она одинока? Почему?

– Простите, это, возможно, прозвучит достаточно пошло, но вы… Почему вы одна в театре?

– А не с кем… – пожала она плечами. Сейчас он пойдет в атаку, подумала она. Ей и хотелось этого, и было страшно. Я могу, наверное, в него влюбиться. Вернее, могла бы, если бы не Кирилл. А что Кирилл? Где он, а где я? Он, скорее всего, уже в Провансе, а я тут, в театре, выполняю задание… Я агент… Я Мурка. Маруся Климова, прости любимого… Я не хочу, чтобы у Трунова все получилось. Мне жаль этого человека. Он, наверное, одинокий и неприкаянный, как я… И никакой он не преступник, он просто грешник, так же как и я. Я совершила смертный грех. И он, возможно, тоже. Мой грех, прелюбодеяние, в наше время и грехом-то не считается, тем более смертным… А в чем его грех? Хотелось бы узнать?

– Послушайте, а давайте познакомимся! Меня зовут Грант. А фамилия…

– Не надо фамилии. Просто капитан Грант! А я… Маруся… (И про себя не без горечи добавила: Климова.)

– Маруся, какое чудное имя… Вам идет. Послушайте, Маруся, а давайте сбежим отсюда, а?

– Сбежим? – растерялась она. – Куда?

– А куда хотите! На волю, в пампасы! Или в ресторан?

– А как же премьера?

– Плевать на премьеру!

– Плевать?

– Да! Со спокойной душой! Такая тягомотина… вы же весь первый акт думали о чем-то своем.

– Откуда вы знаете?

– А я наблюдал за вами. И тоже думал… о вас.

Она вспыхнула.

– И что вы обо мне думали? – Она вдруг посмотрела ему прямо в глаза. Глаза были черные, непроницаемые, ей даже стало страшновато, но лишь на мгновение, потому что он вдруг улыбнулся, глаза ожили и обласкали ее.

– Знаете, я думал, что, наверное, с вами страшно жить рядом.

– Страшно? Почему?

– Можно легко превратиться в этого дурацкого шекспировского героя.

– Ну, для Джульетты я старовата уже.

– Я имел в виду Отелло. Ох, извините, пошлость какая-то получилась. Простите. Ну так что, Маруся, сбежим?

– Сбежим, капитан Грант!

Глава третья

Снег падал медленно, крупными красивыми хлопьями, как в «Пиковой даме». Когда-то, будучи ученицей Хореографического училища, она участвовала в сцене бала. «Мой миленький дружок, прелестный пастушок…», а молодая Елена Образцова гениально играла старуху-графиню. Германна пел Атлантов… Боже, какая я старая! Что я помню! Правда, тогда я была еще совсем ребенком, и все-таки…

Какая странная, она все время уходит куда-то. Может, у нее горе? Зачем мне это? Я не хочу, у меня и своих неприятностей хватает. Может, изобразить телефонный звонок, извиниться, подвезти ее до дома, и пусть себе думает о чем угодно без меня? У него в кармане всегда лежало два телефона, разной конфигурации. И стоило нажать на кнопку одного, как второй аппарат начинал звонить. Это было весьма удобно. Он уже сунул руку в карман, но тут она вдруг встряхнула волосами, улыбнулась виновато…

– Маруся, вы всегда такая грустная?

– Грустная? Да нет…

Ей тут же вспомнилось, как она нагишом отплясывала чардаш в номере Кирилла…

– А хотите я вас рассмешу?

– Хочу! Очень хочу!

– Знаете, когда-то давным-давно в одном провинциальном театре оперетты собирались ставить спектакль, где моя… бабушка должна была петь такую арию: «На паровозе-возе-возе-возе-возе я улечу в сияющую даль…

Он вдруг схватил ее за руку и допел:

– Жила я раньше в родном колхозе, а нынче прошлого ни чуточки не жаль!

– Господи, откуда вы это знаете? – потрясенно спросила Туся.

– А либретто писал мой дедушка вместе со своим другом!

– Это сочинил ваш дедушка?

– Представьте себе! Я как-то еще в студенческие годы нашел у деда в архиве эту прелесть. Писалось в ранней молодости, и отнюдь не всерьез. Грант Айрапетов и Евгений Рубин, они вдвоем старались… Вот уж не думал, что хоть кто-то еще это знает.

– Вас назвали в честь деда?

– Конечно. Только я не Айрапетов, а Айрапетян. Кстати, я тут недавно заказал билет на самолет, и там написали Аэропетян. Здорово, да?

– Ну что ж, для авиапассажира очень даже недурная фамилия! – захохотала Туся.

– А ваша бабушка пела в свердловской оперетте?

– Да, только на самом деле она мне не бабушка, это я для простоты сказала, она подруга моей бабушки. Кстати, она жива и находится в добром здравии.

– Маруся, вот моя машина! Поедем куда-нибудь, поужинаем, а? Надо же отметить наше знакомство и, как выяснилось, почти родство?

– С удовольствием! – искренне воскликнула Туся. Ей вдруг стало хорошо. Никакой он не преступник, этот капитан Грант Аэропетян!

Машина оказалась спортивным «мерседесом», двухдверным, с низкой посадкой.

Он открыл перед ней дверцу:

– Прошу, садитесь, Маруся!

– Послушайте, капитан Грант, а вы вообще кто? – вдруг осведомилась она.

– В каком смысле?

– По профессии?

Но тут стремительно подкатила черная «Волга», оттуда выскочил Трунов с криком:

– Ах вот ты где, шалава несчастная! – Он схватил Тусю и поволок за собой.

Грант на секунду опешил. Однако Трунов уже успел запихнуть яростно сопротивляющуюся секретаршу в машину и заблокировал дверцу. И буквально тут же откуда-то набежали люди в форме, схватили капитана Гранта и принялись обшаривать карманы. Все было как в сериале – руки на капот…

– Боже, что это?

– Ну нельзя же быть такой курицей! Это как минимум задержание.

– А как максимум? – машинально спросила ошалевшая Туся.

– Как максимум – зона. Лет на пять.

Туся заплакала.

– Втюрилась, что ли?

– Не ваше дело.

– Ну ясно, втюрилась. Не ты первая и, боюсь, не ты последняя. Скажи спасибо, что у меня старые связи и я успел тебя перехватить, а то хлебнула бы. Кто там стал бы разбираться, откуда ты такая… Пока суд да дело, насиделась бы в обезьяннике… Ну не реви, и вообще, прости меня. Я правда не знал, что его собираются брать. Честное слово. Не знал, что МУР на него зубы точит. Только в последний момент выяснилось.

– А что он сделал? За что его?

– За дело, можешь мне поверить.

– Да не поверю я вам, с какой стати мне вам верить, мало вы, что ли, невиновных в тюрьмах гноите, мало без вины расстреливаете, да?

– Прекрати истерику! А если хочешь знать, я тебе через пару дней покажу кое-что из подвигов этого «невиновного». Впечатлишься! Ладно, куда тебя отвезти?

– Домой, – всхлипнула Туся.

– Будет сделано. А вообще, спасибо за службу. Мы вовремя успели благодаря тебе… Извлекли все, что нам было надо. И, кстати, очень сильно облегчили судьбу твоего героя. Если б у него нашли то, за чем мы охотились, думаю, пятью годами он не отделался бы, а, скорее всего, умер бы в тюрьме при невыясненных обстоятельствах. Такие вот пироги. А больше я тебе ничего не скажу, не имею права. Живи спокойно. Слава богу, далеко у вас дело не зашло.

Она в ответ только носом шмыгнула. Жизнь дала ей очередную затрещину. Сколько можно?

– Он слишком любил красивую жизнь, слишком.

– Ладно, проехали. Ничего больше знать не хочу. И не показывайте мне никаких его дел.

– Как скажешь. Ты извини, конечно, еще и за то, что говорю тебе «ты». Мне так проще, знаешь ли.

– Да ладно…

– Слушай, а я зашел к этой твоей соседке… Мне она понравилась, хотя дура, конечно, редкостная. Сама своими ручонками себе на шею удавку накинула. Прописала этого прохвоста-братца. Да и еще наделала глупостей.

– Но помочь ей можно?

– А как же! Поможем, по мере сил. Она ж, бедолага, ничего незаконного не хочет. Ну, во-первых, ей надо вернуться в свою квартиру, набраться терпения, а уж там…