Анизотропное шоссе [СИ], стр. 2

Но, стоп, откуда вторая полка в двухместном купе?! Резко перевожу взгляд: дивана напротив нет и в помине, вместо него широкое кресло, а дальше боковая стена выступает внутрь купе, и, черт возьми, там есть еще одна дверь! Неужели… Точно, уборная! Хотя, нет, только раковина умывальника, да вдобавок, судя по виднеющейся в глубине второй двери, одна на пару купе, но все равно здорово! Я с удовольствием повернул массивные бронзовые краны, сполоснул руки под струей воды, вытер кстати висящим на вешалке полотенцем. А жизнь-то налаживается!

В сознании промелькнул слабый червячок сомнений, не перебарщивает ли Яков? Могут ли будущие студенты, которыми мы выступаем согласно его легенде, путешествовать с таким немыслимым комфортом? Но почему бы и нет? Формально НЭП не свернут, богатство, частная торговля и производство разрешены. Пусть советский золотой червонец в мире с 1927 года идет по цене макулатуры. [5] Пусть налоги врагам-эксплуататорам вкручены выше небес, оптовые и товарные биржи закрыты, коммерческий кредит запрещен. Все равно люди не успели отвыкнуть от многовековой привычки к открытому богатству. Так что кроме солидных, отягощенных животами и портфелями совбуров [6] к нашему вагону живо тянутся купцы-кооператоры, они же жулики-коммерсанты. На первый взгляд — непримиримые классовые враги, однако при них совершенно одинаковые барышни, кичливо и глупо разряженные по меркам старушки-Европы.

Никому нет дела до великовозрастных детишек, недобитых на окраине триэсэрии нэпачей, вернее сказать, не умеющих видеть дальше своего носа идиотов, по капризу стукачей и недоработке чекистов сохранивших на черный день в достатке «червяков», «сеятелей» и «николашек», но при этом мечтающих отправить своих отпрысков, любимых племянников или младших братиков «в люди» по высшему разряду. Вместо того чтоб вывести их тропами причерноморских немцев-контрабандистов подальше от социалистического рая. Пока не поздно.

Прав мой куда более опытный спутник, когда говорит:

— И ладно, пускай все вокруг запомнят разодетых гуляк, пуще того, в деталях рассмотрят ботинки и чемоданы — для Москвы у нас есть другие вещи. Много хуже, если кому-то достанет мозгов обратить внимание на лица!

С последним трудно не согласиться по очевидной причине. Внутренних «пачпортов» в Советской республике нет вообще, абсолютно и совершенно. Не успели их ввести большевики, так что в качестве уникального удостоверения личности обычно выступает кучка мятых бумажек с мало читаемыми оттисками печатей, да протертая на сгибах простыня свидетельства о рождении, начинающаяся с незатейливой фразы типа «по указу его императорского величества одесская духовная консисторiя свидетельствуетъ…» Сложно сказать, сохранились ли соответствующие записи в огне гражданской войны, и сколько месяцев, а то и лет может занимать их реальная проверка.

Следствие бардака — неограниченный простор для использования чужой личины, а то и кустарной подчистки-подделки. Если я правильно понял, Яков отдал «хорошим» людям за актуальные в данный момент бумаги жалкий десяток червонцев. Хотя настолько дешево идут только «контрики», «попы», «торгаши» и прочие «интеллигенты», свидетельство о рождении с правильным рабоче-крестьянским происхождением обойдется чуть не в десять раз дороже. Спрос заметно превышает предложение. Наплевать, реально поступать в университет мы, разумеется, не собираемся, зато налицо значительная экономия, да и деньги можно тратить, не выходя из образа.

Однако нарываться в Республике Советов опасно, поэтому Яков подстраховался трудовыми успехами — у нас в полном порядке книжечки «трудовых списков» с перечнем вполне пролетарских должностей, моя последняя звучит глупо, но вполне солидно: электрик-настройщик волочильного цеха одесского государственного жестяно-баночного завода имени М. И. Калинина. Верно от особого уважения фамилия с инициалами вписана безвестным клерком большими, почти печатными буквами.

А еще у Якова в запасе совершенно убойный документ: комсомольский билет. Причем на этом вполне надежном и действующем картонном чуде природы с портретом Ленина на обложке нет не только фотографии владельца, но и печати. Воистину, страна непуганых идиотов. Заверить столь серьезный документ способна простая роспись безвестного секретаря губкома!

Наконец вдали прозвучала резкая трель свистка кондуктора, за ней сочный, на три тона ниже гудок паровоза, и волна перестука буферов обозначила старт состава. Первая пара часов прошла за обустройством и взятой с собой снедью под традиционный железнодорожный чай, поданный в шикарных подстаканниках с царским гербом и аббревиатурой МПС, что, впрочем, не смогло компенсировать его отвратительный вкус.

За окном давно промелькнули окраины Одессы, и теперь тянулись подернутые свежей зеленью поля, деревеньки, кривые заборы и прочие невнятные сараи. Паровоз тащил состав неспешно, километров 30-40 в час, но как-то удивительно ровно, не разгоняясь и не притормаживая. Под тихий, чуть слышный перестук колес Яков расстелил постель и прилег подремать. Я попытался последовать его примеру. Увы, безуспешно.

Снова, уже в который раз вспомнилась история, благодаря которой меня и занесло на «эти галеры».

2. Встречают по одежке.

Ленинград, декабрь 2014/1926 — январь 1928

Произошел перевернувший мою жизнь случай весьма далеко от Одессы и большевиков. А именно, в длинные рождественские каникулы 2014 года, я, Алексей Коршунов, студент четвертого курса электротехнического факультета УрФУ, здоров, не женат и прочая, прочая решил приобщиться к великой русской культуре, в смысле, посетить исторические достопримечательности Петербурга. А заодно принять участие в парочке Ingress [7] — ивентов, то есть наконец-то познакомиться в реале со старыми друзьями по игре.

Перелет Кольцово-Пулково прошел без задержек и оставил достаточно сил. Поэтому после заселения в отель, чтобы не скучать, я отправился похакать Ingress-порталы в центре северной столицы. Со стороны, должно быть, забавное зрелище: здоровенный парень с рюкзачком за спиной идет, уставившись в лопату LG G3, по тротуарам, переходам и площадям вне потока и ритма праздничной толпы, сообразуясь только с собственными целями. Иногда суетливо мечется из одной стороны в другую — в попытках «дотянуться» до неудачно расположенного узла или ключа на виртуальной, но при этом привязанной к реальным GPS-координатам карте. Или же, наоборот, замирает в одной точке на несколько минут, быстро манипулируя пальцами по экрану. Последнее означает попадание на «свой» портал, который можно усилить, зарядить или залинковать с соседними, или же на слабый «чужой», который желательно разгромить, и, разумеется, немедленно перекрасить в «свой» цвет.

Короткими перебежками, от портала к порталу, я мотался до позднего вечера; заветный «Level 14» маячил совсем близко. Наконец остался лишь один хак «уника», последнего из двух тысяч, нужных до золотой медальки, причем далеко идти не надо, вот он, почти передо мной, осталось зацепить хитро расположенный синий разлапистый «костер» на виртуальной карте, для чего сдвинуться метров на десять внутрь квартала в реальном пространстве. Толкнул попавшуюся рядом дверь почему-то не запертого кодовым замком парадного, аккуратно прошел на другую сторону дома, в закуток перед дверями черного хода… Есть контакт!

Палец опустился на активизировавшуюся кнопку, экран залила долгожданная заставка-поздравление. В этот же момент появилось какое-то странное чувство, как будто я разделился на уйму копий самого себя, буквально, в одном и том же месте нас стало как минимум сотня, а может и тысяча. Полностью постичь всю глубину процесса я не сумел, и, судя по всему, вырубился на несколько мгновений. Упасть, впрочем, не успел. Потряхивая головой от удивления — никогда ранее нервы не пытались сыграть подобную мерзкую шутку — поплелся обратно, попутно пытаясь оценить количество плюшек, свалившихся на меня с новым уровнем. Однако окно интерфейса подернулось рябью помех в стиле старого телевизора — показывая тем самым потерю сигнала спутниковой навигации.