Елена Образцова: Голос и судьба, стр. 4

ы спрашиваете, когда я в первый раз увидела и услышала Образцову? Я ее не видела и не слышала никогда в жизни! Я, собственно, с ней познакомилась только здесь. Но Образцову-легенду я знаю, конечно, давно. Мы в семидесятые были вместе в «Метрополитен Опера», но пели в разных спектаклях, мы же обе меццо-сопрано, нам встретиться в одном спектакле трудно. А поскольку в «Мет» на сцене кондиционеры, там певцу непоющему делать нечего: постоишь — и подхватишь простуду как нечего делать.

 разумеется, слушала пластинки и по ним знаю Образцову. Что такое легенда об Образцовой? То, что она являет собой извержение вулкана. Ее нельзя мерить мерками нормальной певицы, она таковой не является. Мы имеем дело с чем-то необычным, и мы об этом никогда не забываем!

бразцова пела Верди и никогда не пела Вагнера на сцене. Это ведь совсем другое дело! Я, например, как немецкая певица практически не имела права петь Верди. На него были права у итальянцев и у американцев, в особенности чернокожих. Я пела Lieder и Моцарта, потому логически шла к Вагнеру. Я никогда не была вулканом, у меня все выстраивалось по-иному!

улкан — в отрицательном или в положительном смысле? Образцова — дикая, необузданная. Таков вулкан, который нельзя запрограммировать, он всё решает сам. И на сцене она высокая, крупная — я, по-моему, составляла половину, хоть маленькой себя не считаю. Характер, личность, персона — всё это выдает себя с головой в голосе. Мы слышим в голосе, как человек живет. Нет, слово «вулкан» я использую совсем не в негативном смысле.

на тоже пела Lieder, пользовалась pianissimo? Этого я не знала. Но вообще романсы Чайковского и Рахманинова — это совсем не то же самое, что немецкая Lied. Ведь Lied исходит из текста. В Германии говорят: есть певцы, которые поют Lieder, а есть певцы, созданные для Lieder. Между этими двумя категориями большая разница. Тот, кто хорошо поет Lieder, знает, что слово «дождь» должно звучать, как дождь, а слово «солнце» должно сиять, как солнце. А это возможно только в том случае, когда текст хорошо усвоен, когда каждое слово нашло верное осмысление. «Врожденный» певец Lieder знает, как жить в звуке печалью, как передать самим тембром радость. В русских романсах все по-другому. Ах, как трудно зарубежным певцам петь по-русски! Я пела в Гамбурге Марфу в «Хованщине», и мой русский coach подошел ко мне после восьмого спектакля (вы понимаете, восьмого!) и сказал: «Ваш русский — пытка для ушей!» Я легко представляю себе, как бы чудесно могла Образцова с ее дивным французским произношением петь mélodies. Ах, она их пела, и Пуленка тоже? Я просто слышу ее исполнение, ей это так подходит! Она пела и немецкие Lieder, и даже в Зальцбурге? Что ж, отлично. Но легенда Образцовой гласит: это не певица, это извергающийся вулкан! Сказать: она дикая, неуправляемая, было бы сказать слишком мало. Вот мы слышали ее выступление в вечере Рахманинова. Когда она переходит на нижний регистр и гудит, как орган, это же прямо страшно! Такого я просто никогда не слышала! Это великолепно!

 конечно, феноменально, что она организует вот этот конкурс для молодежи! Я много раз принимала участие как член жюри во многих конкурсах, и там всегда милые люди, все хорошо организовано и т. п. А здесь какое-то имперское обхождение! И от Образцовой не только в пении исходит что-то особенное, в ней и в повседневной жизни ощущается радость от раздаривания себя самой, радость от гостеприимства, она никогда не выражается приблизительно, всегда очень определенна в своей интонации, мы по голосу знаем, что она чувствует в данный момент. Она может быть твердой, настаивать на своем решении, а может быть и мягкой, бесконечно мягкой. Это ее природа! Образцова ведет себя всегда совершенно естественно. Она человек во всех своих проявлениях, и это приводит меня в восхищение!

Вечером вручали премии и благодарили спонсоров. Елена Образцова снова волновалась и перед заключительной речью сказала, что лучше бы ей петь, чем говорить речи. Раздавать премии ей помогал один из главных спонсоров Конкурса, бизнесмен, а ныне еще и генеральный директор Михайловского театра Владимир Кехман, который дал деньги на премиальный фонд. Елена Образцова по его приглашению стала художественным руководителем оперы в этом театре на Площади искусств. Телеведущая Ксения Стриж объявила о результатах голосования на канале «Сто», по которому велась прямая трансляция третьего тура: премию зрительских симпатий завоевала все та же певица-чудо Юлия Лежнева.

В завершающем концерте пели лауреаты, и здесь дело обошлось без переоценок или открытий: всё подтвердилось. Разнообразие в концерт внесли две лауреатки Конкурса Аннелизе Ротенбергер, который проводится на немецком острове Майнау, узбечка Пульхар Сабирова с ее богатым итальянским голосом (и несколько небрежным отношением к ритму) и немка Тереза Кронталер, которая блеснула не только стильным нарядом (изящное маленькое белое платье), но и артистизмом, не потускневшим рядом с чудом Лежневой: в перселловской арии Дидоны безупречное звуковедение вобрало в себя глубочайшую, неподдельную скорбь. А все три последних дня Конкурса завершились по праву россиниевскими руладами нашей маленькой Лежневой. И Образцова сидела в боковой ложе, уставшая после стольких дней неутомимых трудов, и по всему чувствовалось, что всем произошедшим она очень довольна.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Беседы. Грани таланта

Можно ли нарисовать портрет примадонны, пользуясь не сиюминутными зарисовками, фиксирующими ускользающий, зыблющийся облик, но заглядывая в глубь натуры, как бы раскапывая самую тайну личности, судьбы, творчества? Труднее трудного: певица как миф недоступна нам в своих живых проявлениях, всякое приближение к «сущностному» есть в известной мере умозрительное выхолащивание, даже умерщвление животрепещущей художественной материи…

Но броситься в эту авантюру так и тянет. Я каждый раз ловлю себя за руку: всякое обращение к личности Образцовой приводит к незаметному соскальзыванию на зыбкую дорожку мифотворчества. Ведь Образцова в любом своем проявлении обрушивается на наше восприятие двумя контрастными гранями — пульсирующей на поверхности, «жгучей» энергетикой своего существа, человеческого и художественного, и подспудной, глубоко спрятанной «нуминозностью» [1], странным, захватывающим магизмом, который трудно ухватить в словесном образе.

Вспомню, например, как она пела когда-то в Колонном Зале в сопровождении Важи Чачавы вечер романсов Даргомыжского. Изящный, какой-то легкокрылый, одухотворенный флирт то ли с воображаемыми кавалерами, то ли с самим воздухом зала, где танцевала свой первый вальс Наташа Ростова, превращал Образцову в умелую, расчетливую ворожею. Эта ласковая, насмешливая волшебница не просто наслаждалась музицированием на волнах сказочно богатого красками фортепиано Чачавы — своими колдовскими пассами она незаметно создавала зримый образ салона XIX века, где царит принимающая знаки поклонения непостижная заезжая дива. Развевались складки легкого колышущегося платья, голос порхал манящими пассажами, и волшебная сила Армиды — хозяйки чудесных садов — оплетала публику своими невидимыми узами. И это в зале, который привык к тому времени служить фоном для профсоюзных сборищ и всяческих официозных мероприятий!..