Просто незабываемая, стр. 16

Она оставалась на коленях, пока он не кончил, а потом опустилась на него, вытянув ноги вдоль его тела. Он заботливо натянул на нее одеяло и обнял – они все еще не разъединились.

«Так вот что такое счастье, – сонно подумала Фрэнсис. – Не удовлетворенность, а счастье».

А завтра...

Но слава Богу, Фрэнсис уснула.

Глава 6

К тому времени, когда на следующее утро Лусиус спустился в холл, Питерса и Томаса уже не было, хотя до рассвета было еще довольно далеко. Они вернулись вскоре после того, как он вышел в конюшню, и принесли с собой известие, что снег заметно растаял и что дорога вполне годится для проезда, если ехать с чрезвычайной осторожностью. Также они сообщили, что экипаж мисс Аллард по-прежнему остается глубоко в сугробе и уйдет почти целый день на то, чтобы вытащить его, высушить и осмотреть, а потом решить, пригоден ли он для путешествия.

– Хотя могу сказать, хозяин, – не удержался Питере, – он не был для этого пригоден последние лет тридцать.

Томас хмуро пробормотал в ответ, что с его экипажем все было бы в порядке, если бы один наглец, имени которого ему не хочется называть, не обогнал бы его, когда этого не следовало делать, и потом не остановился бы прямо перед ним посреди дороги.

– В мое время, – добавил Томас, – экипажи делали на совесть.

– Если этот экипаж двигался так медленно, что чуть ли не полз в обратную сторону, – возразил Питере, – и если на этой скорости он не смог остановиться возле экипажа без того, чтобы не сползти в сугроб, то кучеру, имени которого не будем называть, самое время уйти на покой.

Не сделав никакой попытки вмешаться, Лусиус оставил их выяснять отношения и, вернувшись обратно в гостиницу, пошел на кухню. Фрэнсис была уже там и готовила завтрак. При виде нее он почувствовал себя так, словно получил удар кулаком в живот, – совсем недавно это хрупкое тело он держал обнаженным в своих объятиях.

– Если хотите, – предложил Лусиус, сообщив Фрэнсис неприятное известие насчет ее экипажа, – мы оба останемся здесь еще на день. К завтрашнему дню вашу повозку вызволят и дорога станет безопасней для езды.

Предложение, безусловно, было заманчивым – если бы не то, что они все равно не будут здесь одни, если останутся. Днем за элем могли прийти деревенские жители, после праздников должны были приехать Паркеры. Невозможно было вернуть очарование вчерашнего уединения – или повторить ночь страсти.

Время неумолимо двигалось вперед, и с этим ничего нельзя было поделать.

– Нет, – ответила Фрэнсис, – я любым способом должна сегодня вернуться в школу. Завтра начинаются занятия, а мне еще многое нужно успеть сделать. Я узнаю, есть ли где-нибудь в деревне остановка дилижанса.

Лусиус отметил, что она избегает смотреть ему в глаза, что лицо у нее порозовевшее, губы мягкие и слегка припухшие, и вообще во всем ее облике чувствуется нечто большее, чем обычная мягкость и женственность. Она выглядела как женщина, которую прошедшей ночью великолепно и полностью удовлетворили в постели.

При виде Фрэнсис Лусиус снова почувствовал легкое возбуждение, но прошлая ночь осталась позади и, к сожалению, не повторится. Того, что произошло, вообще не должно было случиться, считал он, но с некоторой досадой был вынужден признать, что это все-таки произошло. Однако сказать, что ему приятны последствия, было бы преуменьшением.

Просто пора уезжать.

– Дилижансов нет, я спросил у Уолли. Но если бы вы согласились оставить Томаса здесь, чтобы он завтра вернулся с вашим экипажем туда, откуда выехал, то сегодня утром могли бы поехать со мной. Я отвезу вас в Бат.

– О, я не могу просить вас об этом. – Она в первый раз взглянула прямо на него и еще сильнее покраснела. – Бат, должно быть, вам совсем не по дороге.

Она была права. Более того, поскольку вчерашний день не мог повториться, Лусиус хотел положить естественный конец этому случайному знакомству.

Лучше всего будет, если они просто поцелуются, весело пожелают друг другу всего хорошего и пойдут каждый своим путем – тогда через какой-нибудь час все останется позади.

– Бат совсем немного в стороне от моего пути, – возразил Лусиус. – И вы меня об этом не просили, верно, Фрэнсис? Думаю, мне следует убедиться, что вы без происшествий добрались до своей школы.

– Потому что вы чувствуете себя ответственным за то, что произошло с моим экипажем?

– Какая глупость! Если бы Томас был моим слугой, я бы отправил его заниматься цветочными клумбами в самом дальнем уголке своего сада, где никто не заметил бы, что он вырывает цветы и оставляет сорняки. Если он когда-то и умел управлять экипажем, то это, вероятно, было по меньшей мере лет двадцать назад.

– Он верно служит моим бабушкам, и вы не имеете права...

Подняв руку, он остановил Фрэнсис и, подойдя к ней, горячо поцеловал в губы.

– Я знаю, что вы достойный противник, и был бы рад хорошей стычке с вами, но мне не хочется тратить драгоценное для поездки время. Я хочу лично отвезти вас в Бат, чтобы быть уверенным, что вы добрались туда благополучно.

Дороги, возможно, годились для поездки, но они, несомненно, были небезопасны. Снег, распутица, грязь – неизвестно, что из этого могло поджидать путника, прежде чем закончится путешествие. Даже на следующий день дороги будут еще не в лучшем состоянии, и Лусиус неожиданно понял, что будет тревожиться о Фрэнсис, зная, что она одна со старым Томасом путешествует в никуда не годном экипаже.

Боже правый! Неужели он влюбился? Это самая страшная глупость, какую только можно совершить.

Он просто пообещал дедушке, что начнет серьезно подыскивать подходящую невесту, а подходящая невеста, как считается среди людей его круга, – это та, у которой аристократическое происхождение и которая с пеленок воспитана так, чтобы исполнять роль графини Эджком.

В общем, кто-то безупречный во всех отношениях.

Кто-то подобный Порции Хант, а не школьной учительнице из Бата, преподающей музыку и французский.

– Буду вам очень признательна. – Фрэнсис отвернулась к плите. – Благодарю вас.

В это утро она казалась холодной и замкнутой, несмотря на покрасневшие щеки и припухшие губы. Лусиусу было интересно, сожалеет ли она о прошедшей ночи, но он не стал ее спрашивать. Какой смысл сожалеть о содеянном? И она, очевидно, не сожалела, когда все происходило, а с восторгом и ненасытностью предавалась любви – но эту мысль ему лучше было дальше не развивать.

Лусиусу хотелось бы, чтобы в деревне останавливался дилижанс, потому что ему необходимо было как можно скорее расстаться с Фрэнсис.

Но меньше чем через час после того, как они позавтракали, вымыли посуду, оставили деньги и распоряжения Томасу и щедрую плату Уолли за свое пребывание в гостинице, экипаж Лусиуса отбыл в направлении Бата, увозя с собой Фрэнсис Аллард.

Разумеется, относительно того, кто должен платить, состоялся небольшой спор, в котором Лусиус одержал победу. Если его предположение было правильным – а он был почти уверен в этом, – то ее ридикюль не содержал несметных богатств. Но он понимал, что уступка была для Фрэнсис болезненной и даже унизительной. Ее гордость была уязвлена, и на протяжении первых нескольких миль Фрэнсис напряженно молчала, глядя в ближайшее боковое окно.

Лусиус вдруг понял, что ему хотелось бы заново пережить прошедший день – точно таким, каким он был, исключая, возможно, середину дня, которую они с Фрэнсис провели порознь в бесплодной попытке избежать того, что, очевидно, было неминуемо с момента их встречи. Уже много лет Лусиус не резвился так, как он резвился с Фрэнсис в снегу, уже много лет он не танцевал по собственному желанию – и до прошлого вечера, конечно, не верил, что такое когда-нибудь может случиться. А после ночи умопомрачительной страсти он до сих пор чувствовал себя расслабленным и удовлетворенным.

Проклятие, Лусиус еще не был готов сказать Фрэнсис «прощай».

А почему он должен это говорить? Великосветский сезон по-настоящему начнется не раньше, чем после Пасхи, а до тех пор он мало что сможет предпринять, чтобы исполнить свое обещание. И он еще не связал себя словом с Порцией Хант, несмотря на то что его мать и сестры, несомненно, были уверены в обратном. На самом деле Лусиус всегда вел себя очень осторожно в ее присутствии, в присутствии Балдерстона, ее отца, и особенно в присутствии леди Балдерстон, не давал никаких поводов для предположении и тем более не говорил ничего такого, что могло быть истолковано как предложение руки и сердца. И дедушке он тоже не обещал, что невестой будет именно Порция Хант.