Наперекор судьбе, стр. 25

– Мне было двадцать, – ответила Нэнси, – и, к большому сожалению, у меня тоже не было опыта. Может, мы поменяем тему? Или лучше совсем прекратим этот разговор?

– Вы огорчены, – констатировал Мартин, – и вы не готовы говорить об этом и прощать меня.

– Вы гость в доме моего брата, – ответила Нэнси. – И я буду вежлива с вами. А сейчас мне нужно идти. Я должна переодеться.

– Вы были тогда так прелестны, – продолжал он. – Я влюбился до безумия.

– Мне нужно уложить волосы.

– И я ревновал вас к Джону, – говорил Мартин. В первый раз за все время разговора в глазах девушки появился злой блеск.

– Вы ревновали Кристофера, – сказала она. – Особенно Кристофера.

Мартин пожал плечами и печально улыбнулся.

– Мне казалось, что я потерял смысл жизни, когда Лиззи вообразила себе, что влюбилась в него, – сказал он. – Я был очень молод и быстро понял, что времена меняются и что мне тоже нужно меняться.

– Вообразила себе, – передразнила его Нэнси.

– Я любил его, – настаивал Мартин. – На самом деле я не ревновал, а скорее завидовал их счастью. Я был очень одинок. Но я всегда считал, что она сделала хороший выбор. Я продолжал так думать, даже когда все отвернулись от него. Я действительно очень его любил и переживал за счастье Элизабет поэтому не мог поверить уликам, которые начали собирать против него.

– Одна улика, да и то фальшивая, – возразила Нэнси. – Хотя он писал, что вы не оставляли его до самого отъезда в Канаду и что вы оказались его единственным защитником. За это я благодарю вас, – весьма неохотно сказала Нэнси, хотя и не была уверена, что эта благодарность оправданна. Конечно, после того что случилось, она испытывала глубокую антипатию к Мартину.

– Но вы не хотите простить мне другого, – произнес он. – Мне очень жаль.

– Надеюсь, вы действительно так думаете, – ответила Нэнси. – Тогда прекратим этот разговор?

Нэнси хотела повернуться и пойти к дому, ей хотелось как можно скорее избавиться от его присутствия. Но любопытство удержало девушку. Возможно, на это повлияла и загадочность человека, которого она совершенно не понимала.

– Почему вы остались здесь, вы ведь должны ненавидеть Кристофера? – спросила она. – Почему вы не увезли Элизабет сегодня утром, когда брат ушел? Почему вы не воспользовались оружием, которое было у вас с собой?

– Пистолет не был заряжен, – ответил Мартин. – Я не могу убить даже кролика, леди Нэнси. Я не могу стрелять в человека, даже если он похититель и соблазнитель моей сестры. Меня волнует состояние Элизабет. Конечно, нужно обязательно сказать ей правду, как только она обретет память. Если бы ей все рассказали в тот момент, когда она пришла в себя, то я бы увез ее вчера, даже несмотря на протесты Кристофера. Я бы пустил в ход кулаки вместо пистолета. Но в свое время ей не открыли правду, и теперь это нужно сделать осторожно.

– И все же сегодня утром вы пытались посеять в ее душе сомнение, сказав, что Кристофер, возможно, вовсе не является ее мужем, – сказала Нэнси.

– Я не собирался делать это так скоро, так вышло, – оправдывался Мартин. – Но в конце концов она должна узнать, что он ей не муж. И я не уверен, что есть какой-то щадящий способ сообщить ей это, учитывая, что он спал с ней эти две недели.

Нэнси бросила на Мартина испуганный взгляд и густо покраснела.

– Вы ненавидите его? – спросила она.

– Я не могу никого ненавидеть, – ответил он. – Я всегда стараюсь понять человека, даже если не могу согласиться с его позицией. Думаю, он сожалеет о том, что сделал в прошлом, и хотел загладить свою вину. К несчастью, сейчас он поступил так же опрометчиво, как и тогда, когда сбежал. И с такими же ужасными последствиями. Нет, я не могу ненавидеть его, леди Нэнси, но я боюсь последствий для Элизабет, когда она узнает правду.

Нэнси вздрогнула. Она вдруг поняла, что, несмотря на слова и улыбку, Мартин люто ненавидит Кристофера.

– Но ее характер стал гораздо сильнее, – заметила Нэнси.

– Страдания закалили мою сестру, – согласился Мартин. – Думаю, она переживет и это. К тому же я буду ее поддерживать.

– Как всегда, – добавила Нэнси, направляясь к дому.

– Да, как всегда, – согласился Мартин. – Я уверен, что вы тоже поддерживаете своего брата, леди Нэнси. Вы ведь не возражали против его лжи в последние две недели, не так ли? И я знаю, что вы сделаете все, что в ваших силах, чтобы утешить его, когда я увезу Элизабет.

“Это правда”, – признала Нэнси, торопливо шагая к дому. Она не хотела, чтобы он догнал ее, и не хотела идти рядом с ним. Если он предложит ей руку, она просто оцепенеет от страха, как это чуть раньше было с Элизабет.

– Леди Нэнси, – окликнул Мартин, когда они подошли к дому и девушка направилась к лестнице. Когда Нэнси обернулась, Мартин снова улыбался, хотя глаза оставались грустными. Он вновь напоминал того очаровательного юношу, которого она когда-то знала. – Неужели мы не можем стать друзьями? Вы никогда не простите мою юношескую недостойную выходку?

Взгляд Нэнси скользнул к его рукам с короткими пальцами и квадратными чистыми ногтями. Она непроизвольно содрогнулась.

– Мне нужно переодеться, – произнесла Нэнси. – Кристофер скоро будет дома.

– А-а, – протянул Мартин, когда девушка стала подниматься по лестнице.

Глава 11

Мартин вышел из дома. Он торопливо пошел через сад к ручью, затем по долине по направлению к морю. пока не скрылся за деревьями. Там он замедлил шаг.

“Терпение, спокойствие”, – говорил он себе, сжимая и разжимая пальцы. Именно терпение нужно ему сейчас больше всего. Он сделал несколько глубоких вдохов, ощущая соленый морской воздух, а потом несколько медленных выдохов. Но этот способ, которым он обычно успокаивал себя, не подействовал. Возможно, подумал он, все будет как раньше, когда он сядет в свой экипаж и заставит Элизабет уехать вместе с ним. Но она не любит его и не доверяет, и это обстоятельство выводило Мартина из себя. Она так не поступала, даже когда впервые вообразила, что влюбилась в Атуэлла, или когда решила выйти замуж за Пула.

А что, если память так и не вернется к ней? Конечно, он может рассказать ей всю правду. Но если силой увезти ее от этого проклятого Тревельяна, то простит ли она Мартина? Полюбит ли его снова? Похоже, он может потерять ее навсегда, если сейчас не проявит терпения.

Но оставаться в доме Тревельяна и изображать из себя вежливого гостя! Это уже слишком. Терпеть оскорбительное высокомерие и презрение этой шлюхи, его сестры; осознавать, что эти двое оказывают сейчас гораздо большее влияние на Элизабет, чем он. Мартин не знал, сможет ли он вынести все это еще три дня, пока Маклин не вернется из Лондона.

Но вынести надо. И он все вытерпит ради Элизабет. Его утешало то, что когда она наконец узнает правду, то будет сражена гораздо сильнее, чем семь лет назад. И тогда он сможет увезти ее назад в Кингстон и держать там до конца жизни. Даже если она не обретет память, то, узнав все, будет зависеть от него, как сейчас зависит от Тревельяна.

Когда Мартин направлялся назад к дому, он заметил среди цветов женщину. Сначала он подумал, что это леди Нэнси: женщина собирала цветы, затем она подобрала ножницы и перчатки, которые оставила леди Нэнси. Но это была служанка, ее белокурые кудряшки выбивались из-под чепчика, а в вырезе платья наклонившейся девушки он увидел великолепную грудь. Мартин остановился.

Когда девушка выпрямилась и испуганно уставилась на него, он улыбнулся.

– Я думаю, – заговорил он, – что здесь прекраснее: цветы или ты?

На лице девушки появилась робкая улыбка.

– И что вы решили, сэр? – бойко спросила она.

– А на кого я смотрю? – спросил он, широко раскрыв глаза. Он увидел, как она покраснела. – Какое прекрасное утро после вчерашнего дождя, правда? Может, немного прогуляемся и ты покажешь мне эту прекрасную долину?

– Это чудесно, сэр, – ответила девушка, – но хозяйка ждет меня с цветами. Я должна ей помочь поставить их в вазы.