Любовная соната, стр. 4

Она старалась не вспоминать об этой первой неделе.

Наконец Присцилла притерпелась к своему существованию, постаравшись приспособиться в меру своих сил. Она всегда была девушкой жизнерадостной и практичной. Она была занята всего три часа в день самое большее и научилась ценить этот факт. В течение этого времени она работала, применяя свои умения на практике и хорошо исполняя свое дело. Она гордилась тем, что умеет дарить наслаждение, за которое ее клиенты щедро платят. Она гордилась тем, что работает не меньше других девушек, хотя всем было известно, что она – любимица.

Присцилла была вполне осведомлена о том, какие преимущества дает статус любимицы мисс Блайд. Всех клиентов ей подбирали персонально. Она это знала. Она не без трепета слушала рассказы некоторых девиц, хотя, конечно, даже им не приходилось выносить унижения от одного и того же джентльмена более одного раза. Мисс Блайд содержала поистине очень строгий дом.

А когда Присцилла не работала, то старалась не думать о своей профессии и тех джентльменах, что регулярно приходили к ней, чтобы получить наслаждение. Она много читала и размышляла над прочитанным, и порой часами сидела у мисс Блайд, обсуждая с ней свои мысли. Она пыталась писать рассказы и стихи. Она вышивала, вязала и плела кружева. И она рисовала и играла на клавесине, который стоял в столовой в углу. Она старалась как можно чаще выходить на прогулки и наслаждалась теми природными красотами, которые можно было отыскать в парках Лондона.

Двадцать один час в сутки она была свободна. Присцилла отказывалась испытывать жалость к себе. Она сказала Терезе чистую правду. Ей действительно было за что благодарить судьбу.

Неожиданно и без всякой причины она вдруг подумала о своем новом клиенте, приходившем накануне вечером, которому, возможно, предстояло стать постоянным. Он определенно собирался прийти через три дня.

Сэр Джеральд Стейплтон. Единственный титулованный джентльмен, которого ей приходилось принимать. Он был баронетом. А еще он был самым молодым из посещавших ее джентльменов и самым приятным на вид. И он был единственным, кто потребовал, чтобы она лежала тихо и исполняла свои обязанности совершенно пассивно. Доставить ему наслаждение казалось ей удивительно легким делом.

Присцилла редко предавалась фантазиям во время работы. Это правило неоднократно подчеркивалось во время ее обучения. Работа была просто работой, бездумной демонстрацией определенных умений. Но с сэром Джеральдом Стейплтоном она немного нарушила это правило. Во время его визита она представила себе, что он ее муж, что они лежат на супружеской постели у них дома и что он хочет, чтобы у них появились дети.

По крайней мере она какое-то время воображала это – пока не поняла, насколько сильно нарушила правила. Ее учили – да она и сама поняла бы это, – что самодисциплина крайне необходима в ее деле, чтобы жизнь оставалась для нее терпимой.

Она неподвижно лежала, пока сэр Джеральд спал в ее объятиях остаток положенного ему часа, и намеренно на-поминала себе, что он незнакомец. Она не знала о нем абсолютно ничего, кроме, возможно, его предпочтений в постели. Он был просто джентльменом, который регулярно посещал бордель ради наслаждения, а она была шлюхой, которой поручили дать ему это наслаждение.

Присцилла сложила вышивку. Она открыла книгу и приготовилась войти в мир «Гордости и предубеждения». Да, в будущем надо будет избегать некоторых фантазий. Теперь, когда она обнаружила, что такие фантазии возможны (а ее предупреждали, что это так), ей необходимо следить за тем, чтобы подобное не повторялось.

В целом она надеялась, что в ближайшие дни сэр Джеральд Стейплтон передумает и все-таки вернется к Соне.

Глава 2

Сэр Джеральд Стейплтон считал себя рабом привычек, хотя иногда это казалось ему нелепым. Иногда ему хотелось быть свободным даже от своей собственной природы.

– Так, значит, ты тратишь у Кит целое состояние? – со смехом спросил Джеральда его друг, новоиспеченный граф Северн.

Они вдвоем сидели в кабинете графа в его городском особняке на Гросвенор-сквер, где его сиятельство поселился на неделю, чтобы заняться какими-то делами, связанными с его новым статусом. Он находился в глубоком трауре по поводу смерти своего предшественника и не появлялся в обществе.

Сэр Джеральд пожал плечами:

– Ее девицы – самые лучшие. В этом все сходятся.

– Но три раза в неделю, Джер? – Граф снова засмеялся. – Ты ведь сказал «три»?

Да, он действительно сказал «три». И когда эту цифру повторил его друг, она и в самом деле показалась чрезмерно большой. Раньше он ходил туда один раз. Потом, месяца два назад, он перешел на два визита. А в последние несколько недель это были три раза – и дни между ними начали идти невыносимо медленно.

– Ну… – проговорил он, хмурясь и глядя на остаток бренди в своей рюмке, – я давно поклялся, что никогда не буду заводить любовницу, Майлз. Она обязательно станет чересчур требовательной, а порывать отношения всегда дьявольски неловко. Проще просто ходить к Кит.

– Но три раза в неделю! – (Сэр Джеральд не без раздражения подумал, что его друг слишком много смеется.) – И каждый раз это одна и та же девица, Джер?

Сэр Джеральд уже жалел о том, что вообще рассказал о своей привязанности. Возможно, он и не сделал бы этого, если бы граф не спросил у него, как дела у Кит. Раньше они изредка ходили туда вместе.

– Присси, – ответил он. – Она мне подходит. Ведет себя так, как ее просят, и все такое.

– И как давно ты проторил тропу к ее постели? – спросил лорд Северн.

Джеральд с досадой отметил, что его лицо и голос по-прежнему насмешливо-веселые. Он снова пожал плечами:

– Не знаю. Кажется, с начала весны. Кажется, это было в марте. Помню, что в первый раз она говорила о весенних цветах.

– Два месяца. – Граф встал, взял у сэра Джеральда опустевшую рюмку и прошел к письменному столу, на который был водружен графин. – Мне надо будет познакомиться с этим чудом. Хороша собой, Джер? Горячая красотка? Но, наверное, я зря тебя спрашиваю, раз ты навещаешь ее три раза в неделю?

Сэр Джеральд еще сильнее пожалел о том, что завел этот разговор. Он начинал чувствовать непонятное раздражение, хоть и не мог бы объяснить, чем оно вызвано.

– Да, она хорошенькая, – сказал он. – Она мне подходит, Майлз.

– Ну, – проговорил граф, вручая другу вновь наполненную рюмку, – насколько я знаю, все девицы Кит хорошо обучены удовлетворять потребности мужчин. Дьявольщина, Джер, у меня уже целый век не было ни одной женщины. То, что я теперь граф и ношу траур, ужасно ограничивает мою свободу, мягко говоря. А моя мать и сестры твердят о моих обязанностях перед человечеством, а тем более перед графским титулом. Я сильно подозреваю, что мне придется отправиться на рынок невест, как только я сниму этот траур. Я завидую тебе из-за Кит и твоей Присси.

Разговор перешел на другие темы.

Однако когда сэр Джеральд возвращался домой в конце этого вечера, он задумался над тем, что посещает эту девицу уже два месяца, причем гораздо чаще, чем посещал других. Но Присси так ему подходила! Она не прибегала ни к каким из этих постельных уловок. Она привлекала его другим – тем, как приветствовала его каждый раз. Она встречала его так, словно он был единственным мужчиной в ее жизни, который был ей дорог. Присси излучала тепло, заставляя его забывать о том, что она всего лишь шлюха, занимающаяся своим ремеслом, – даже когда его разум прекрасно помнил, что ничем иным это быть не могло.

Конечно, он и не хотел бы, чтобы это было чем-то иным. Ему не нужны были никакие обязательства и связи, совершенно не нужны. Он посещал Присси так часто просто потому, что она была хороша в постели. Вот и все. Она была единственной женщиной из всех, которых он знал, кто делал именно то, что он хотел. Все ее предшественницы, похоже, не верили в то, что его вкусы в постели настолько просты.

Присси же хорошо знала, как доставить ему наслаждение, и делала именно то, что ему было нужно. По правде говоря, она делала это настолько хорошо, что он стал посещать ее чересчур часто. Надо будет как-нибудь зайти к Кит и потребовать другую девицу. Или ему не следует приходить туда несколько недель. Может, стоит попробовать какое-нибудь другое заведение.