Бессердечный, стр. 73

Она была свободна. Все кончилось. Наконец она свободна. Но все же она ни на секунду в это не верила.

Дорис была очень рада видеть Люка. Она обняла его, как только он спешился у дома Гарндонов, и стала высматривать за его спиной Анну. Он объяснил, что уехал на пару дней по делу, оставив Анну дома с Джой. Дорис наслаждалась развлечениями весеннего бального сезона, ухажеров, у нее было еще больше, чем в прошлом году.

– Но если ты не против того, чтобы я еще повисела у тебя на шее, я не хотела бы спешить с замужеством, – объяснила она. – Среди моих поклонников нет никого, к кому бы я питала особые чувства.

«В прошлом году, – подумал Люк, – я вряд ли стал бы прислушиваться к подобным доводам. Но не теперь». Он улыбнулся сестре.

– Тогда мы должны подождать, пока такой появится, Дор, – сказал он.

Он попросил мать о нескольких словах наедине.

– Я узнал правду, мама, – сообщил он ей. – Я знаю все о смерти Джорджа. Ты должна была рассказать мне раньше. Я должен был об этом знать.

– Нет, – возразила она. Ее лицо было холодно и бледно. – Тебе не следовало знать об этом позоре. Ты и так слишком плохо думал о нем.

– Я узнал всю правду, мама, – продолжил он. – Я был на могиле Джорджа и рыдал над нею. Он продолжал любить меня, хотя верил в то, что я собирался убить его. Я был достаточно зол тогда, чтобы бросить ему вызов и назначить дуэль, но я слишком любил его, чтобы убивать. Я целился в сторону от него. И все равно попал.

– Он знал об этом, – сказала она. – Он всегда спорил с твоим отцом, что это было именно так.

Люк внезапно склонился над ней и взял обе ее руки в свои.

– Мама, – сказал он ей, – отец и Джордж мертвы, и тем больше моя печаль. Я буду оплакивать их до конца моих дней. Но ведь остались еще ты, Эшли, Дорис и я. Давайте любить друг друга, пока мы живы и у нас есть такая возможность. Я десять лет прожил без семьи, пытаясь убедить себя, что так лучше. Но за последний год я понял, что нет ничего более ценного в жизни, чем семья и любовь.

Мать сидела, невидящим взглядом уставясь в пол.

– В жизни приходится принимать столько решений, – произнесла она почти без выражения, – что совсем нет времени для того, чтобы обдумать их, взвесить их возможные последствия. Мне пришлось выбирать, Лукас, между тобой, с одной стороны, и твоим отцом и Джорджем, с другой. Долг повелел мне выбрать их. С тех пор как я вышла замуж, долг для меня всегда был превыше всего, даже превыше любви. Что такое любовь, как не чувство, заставляющее нас испытывать боль, переживая потери? Как мне ни стыдно в этом признаться, я всегда любила тебя больше других. Но для меня был долг прежде всего.

– Мама. – Люк взял ее холодные руки в свои, пытаясь согреть их. – Мама.

Он по очереди подносил ее ладони к своим губам.

– Я люблю вас всех, – сказала она. – И переживаю за всех. Уста мои призывают вас к исполнению долга, сердцем желаю всем вам любви и боюсь, чтобы вы не страдали от нее.

– Мама. – Он поцеловал ее ладонь. – Мама.

Она подняла на него глаза.

– Я не смогу измениться, Лукас. Но одно я знаю, что люблю тебя и желаю тебе счастья. Ты поступил мудро, выбрав Анну.

– Да. – Люк еще раз сжал ее руки перед тем, как выпустить их и подняться. – У меня есть сообщение от Анны для леди Стерн. А потом я поспешу домой. У Дорис все в порядке?

– Все хорошо, – ответила мать. – Она за последний год стала на пять лет старше, если говорить жизненном опыте. Это я знаю наверняка.

Люк безотлагательно нанес визит леди Стерн. Ему повезло – он застал ее дома, в обществе Тео. Они о беседовали, сидя в гостиной. Люк знал, что они были любовниками, но он также знал, что они были достаточно скрытны и никогда не занимались любовью друг у друга дома.

– Помилуй меня Всевышний, – проговорила леди Стерн, идя навстречу Люку с протянутыми руками. – Еще красивее, чем прежде, Гарндон. Но вы оставили Анну и ребенка в Бадене? Нехорошо. Жаль.

– Берегись, парень, – сурово заметил лорд Куинн, также поднимаясь на ноги. – Не стоит расставаться всего через год после свадьбы. Брак – это такая сложная штука...

– Чепуха! – воскликнула леди Стерн. – Не обращайте на него внимания, Гарндон.

– Я надеюсь, что вы сможете пролить свет на некоторые обстоятельства, мадам, – сказал Люк, усаживаясь в предложенное ему кресло.

Леди Стерн вопросительно приподняла брови.

– Ваша подруга, покойная леди Ройс, – начал Люк, – выросла в обществе семьи Блэйдонов. Особенно меня интересует мальчик, примерно ее возраста, по имени Ловэтт. Отец его, должно быть, был баронетом. Она когда-нибудь при вас упоминала эту фамилию?

– Люк, – вставил его дядя, – ты задаешь какие-то странные вопросы!

– Этот человек поселился в Эльм-Корте незамедлительно после смерти леди Ройс, – продолжал Люк, – а сейчас он снял Уичерли у Севернджей, где живет под вымышленным именем. Анна делает вид, что не знакома с ним, но Эмили точно знает его и явно не любит. Я только что из Эльм-Корта, где говорил с Рейсом и Шарлоттой.

– Боже, – почти прошептала леди Стерн, – Анна что-то скрывает?

– Послушай, Люк, – сказал лорд Куинн, – ты испытаешь только неприятности, если начнешь совать нос в секреты жены.

– Анна несчастна, – сказал Люк, – а я люблю ее, Тео. Да, кстати, вы оба можете поздравить себя и друг друга. Ваш план сработал. Я ее люблю. И потому я обязан узнать правду.

– Но я не сомневаюсь, что никогда не слышала имени Блэйдон. Блэйдон, – повторила она и нахмурилась. – Вы уверены, что его зовут не Блэйкли? Лоуэлл Блэйкли?

Люк посмотрел на нее.

– Возможно, – сказал он. – А что вы знаете о нем, мадам?

– Он был красивым парнем, – сказала леди Стерн, – высокий, стройный, темноволосый. Так рассказывала Люси, сама я его никогда не видела. Он был влюблен в нее, и она была в юности сильно увлечена им. Она даже поклялась – когда была еще совсем девочкой – выйти за него замуж. Но еще до того как отец привез ее в Лондон, она устала от его настойчивости и постоянной ревности. Он даже умудрялся тайно писать ей довольно бесстыдные письма уже сюда. Она жаловалась мне на это. Она стала отсылать их обратно, не распечатывая. А потом она встретила Ройса, и с тех пор для нее не существовало других мужчин.

– И больше она никогда ничего не слышала о Блэйдоне? Или о Блэйкли? – спросил Люк.

– Насколько я знаю, только однажды, – ответила леди Стерн. – Люси и Ройс венчались в Лондоне. И она рассказывала мне, что видела его у церкви – он стоял там и смотрел, как они шли под руку с Ройсом. Я содрогнулась, когда она мне это рассказала.

Люк почувствовал то же – и он содрогнулся.

– Человек, который теперь называет себя полковником Генри Ломаксом, – сказал он, – стоял у церкви и смотрел, как мы с Анной выходили из нее после венчания.

– Помилуй нас Боже! – воскликнула леди Стерн.

– Черт побери, – сказал лорд Куинн.

– Я полагаю, мне следует вернуться в Баден как можно быстрее, – Люк поднялся и поклонился. – Прошу меня извинить, мадам.

– Постой, – вскочил лорд Куинн, – я тоже поеду с тобой. Я умею попасть в цель из пистолета, это я тебе гарантирую. Если этот Блэйкли-Блэндон-Ломакс, или как его там, только прикоснется к Анне, мой палец на курке не дрогнет ни на секунду. Дьявол! Я не смогу сопровождать тебя сегодня на вечер в Минден, Мадж, дорогая.

– О конечно, Тео, поезжай с Гарндоном, – сказала она, прижав руки ко рту. – О Анна. Моя дорогая малышка Анна.

Люк не спорил. Почти десять лет, что он провел во Франции, его шпага и пистолет были его единственными друзьями и его единственной защитой, и их было вполне достаточно. Но тогда ему не нужно было защищать любовь. Или Анну. Он чувствовал почти дурноту от беспокойства.

Почему, во имя всего святого, он оставил ее там одну? Он видел только ее страдания. Он и не подозревал об опасности.

Глава 26

В тот день Анна вернулась в Баденское аббатство уже почти днем. После посещения сэра Ловэтта Блэндона она заехала к жене одного из крестьян своего мужа, которая только что родила восьмого ребенка.