Письмо Виверо, стр. 63

Две большие слезы скатились по ее щекам, затем она повернулась и пошла прочь, бессильно опустив плечи.

Я долгое время прождал на краю лагеря, но больше ничего не случилось; не было ни выстрелов, ни вообще никаких признаков живых существ. Я видел только ядовитую зелень джунглей, встающих сплошной стеной за расчищенной территорией города Уашуанок.

Все что мы делали, проходило под наблюдением — я это знал. Поэтому передо мной встала проблема: либо нам перенести все ценности к сеноту и опустить их в воду достаточно открыто, либо сохранять осторожность и попытаться сделать это тайно. Немного поразмыслив, я решил, что лучше будет сохранять секретность, поскольку, если все делать открыто, Гатт может забеспокоиться и напасть на нас, когда работа только начнется. Ничто не сможет его остановить.

Это означало, что все упаковочные ящики должны быть вскрыты и их содержимое частями перенесено в мой домик, расположенный рядом с сенотом. Возможно, было лучше просто сбросить все предметы в воду, как я предложил с самого начала, но казалось нерациональным поступить так, имея в своем распоряжении такую удобную пещеру, поэтому мы решили ее использовать. Это означало, что с наступлением сумерек, когда всевидящее око будет ослеплено, мы погружаемся под воду, а Рудетски спускает вниз добычу.

В оставшиеся дневные часы мы пытались изобразить, что жизнь в лагере протекает по заведенному порядку. Передвижения между домиками происходили с обычной интенсивностью, и постепенно все ценности скапливались на полу моего жилища, где Рудетски заполнял ими металлические корзины, которые мы первоначально использовали для подъема находок со дна сенота.

Так же постепенно шла подготовка к работе по укреплению домика — еще одна задача, отложенная до наступления сумерек, но Смит и Фоулер, не теряя времени, неторопливо бродили по лагерю, выбирая подходящие материалы и складывая их в места, до которых можно будет легко добраться ночью. Эти несколько часов, казалось, тянулись бесконечно, но наконец солнце село в красный туман, похожий по цвету на высохшую кровь.

Работа закипела. Смит и Фоулер принесли бревна и доски, которые собирались использовать для того, чтобы сделать наш домик более пуленепробиваемым, и начали приколачивать их на место. Рудетски подготовил несколько больших баллонов с воздухом, и, подтянув плот к берегу, мы загрузили их на борт. Это оказалось не простой задачей, поскольку баллоны были тяжелыми, а действовать приходилось в темноте. Мы также перенесли на плот все сокровища, после чего Кэтрин и я погрузились под воду.

Пещера была точно такой же, какой мы ее оставили, и воздух в ней остался хорошим. Я вынырнул на поверхность, включил внутреннее освещение, которое установил раньше, и выключил свой собственный фонарь. Здесь имелся широкий уступ, расположенный выше уровня воды, на котором могла разместиться вся добыча, и я уселся на него, после чего помог Кэтрин устроиться рядом.

— Здесь хватит места для того, чтобы укрыть все ценности, — заметил я.

Она кивнула без особого интереса, а затем сказала:

— Мне очень жаль, что Поль причинил столько неприятностей, Джемми. Ты предупреждал меня, но я тебя не слушала.

— Что заставило тебя переменить свое отношение?

Ока поколебалась.

— Я наконец начала думать. Я начала задавать самой себе вопросы насчет Поля. Все началось с твоих слов. Ты спросил меня, что я испытываю к Полю — любовь или преданность. Ты назвал это неуместной преданностью. Мне не понадобилось много времени, чтобы найти ответ. Дело в том, что Поль не всегда был таким. Ты думаешь, он мертв?

— Я не знаю; меня там не было, когда все произошло. Рудетски думает, что он мертв. Но он мог и выжить. Что ты будешь делать, если это так?

Она нервно засмеялась.

— Неуместный вопрос при сложившихся обстоятельствах! Ты думаешь, то, что мы здесь делаем, принесет нам какую-либо пользу? — Она обвела рукой сырые стены пещеры. — Нам поможет, если мы избавимся от того, что хочет Гатт?

— Не знаю, — ответил я. — Это зависит от того, сможем ли мы поговорить с Гаттом. Если я смогу внушить ему то, что у него нет ни малейших шансов получить сокровища, тогда, возможно, он смягчит свою позицию. Я не могу себе представить, что Гатт способен ни за что убить семерых или шестерых человек — если только он не сумасшедший маньяк-убийца, а мне кажется, он не такой.

— Не получив того, что ему нужно, он может стать сумасшедшим.

— Да, — произнес я задумчиво. — Он будет сильно раздражен. С ним необходимо обращаться осторожно.

— Если мы выберемся отсюда, — сказала она, — то я разведусь с Полем. Теперь я не смогу с ним жить. Я получу развод в Мексике — он будет иметь законную силу везде, поскольку в Мексике мы и поженились.

Я немного подумал об этом, а затем сказал:

— Я навещу тебя. Ты не будешь возражать?

— Нет, Джемми, не буду. — Она вздохнула. — Может быть, мы сможем начать все снова, с самого начала.

— Начать все с начала не так просто, — сказал я мрачно. — Мы никогда не сможем забыть прошлое, Кэтрин — никогда! — Я приготовился одеть маску. — Приступим к работе, а то Джо подумает, что что-то не в порядке.

Мы выплыли из пещеры и начали длительную работу по перемещению сокровищ из корзин, которые опускал Рудетски, в пещеру. Корзины, нагруженные ценностями, опускались вниз одна за другой, и мы потратили много времени, пока наконец все не убрали. Мы находились под водой целых два часа, но не опускались ниже шестидесяти пяти футов, поэтому на декомпрессию требовался только час. Джо опустил нам шланг, повисший рядом с якорным тросом, и мы присоединили имеющиеся на его конце два переходника к нашим впускным клапанам. В течение часа мы поглощали воздух из больших баллонов, расположенных на плоту, поскольку использовать непосредственно компрессор было опасно ввиду того, что он производит слишком много шума.

Наконец мы вынырнули на поверхность, Рудетски спросил:

— Все о'кей?

— Все в порядке, — ответил я и выругался, ударившись ногой о воздушный баллон. — Послушай, Джо, давай сбросим эти баллоны в воду, а то у Гатта могут появиться какие-нибудь идеи — он даже сам может оказаться аквалангистом. Но он ничего не сможет сделать без воздушных баллонов.

Мы столкнули баллоны с края плота, и они с плеском упали в воду. Когда мы выбрались на берег, я почувствовал себя очень усталым, но предстояло еще многое сделать. Смит и Фоулер использовали все, что могли, для того, чтобы укрепить домик, но плоды их усилий выглядели весьма жалкими, хотя они не были в этом виноваты. У нас просто отсутствовали материалы.

— Где Фаллон? — спросил я.

— Кажется, он в своем домике, — ответил Смит.

Я отправился искать Фаллона и обнаружил его сидящим с угрюмым видом за своим столом. Когда я закрыл дверь, он повернулся:

— Джемми! — воскликнул он в отчаянии. — Какое несчастье! Какое ужасное несчастье!

— Вам нужно выпить, — сказал я и достал с полки бутылку и два стакана. Я налил в них неразбавленного виски и сунул стакан в руку Фаллона. — Вы ни в чем не виноваты.

— Конечно же, я виноват, — сказал он резко. — Я не воспринимал Гатта достаточно серьезно. Но кто мог подумать, что эта присущая когда-то конкистадорам жажда наживы проявит себя в двадцатом веке?

— Как вы сами говорили, Кинтана Роо не является центром цивилизованного мира. — Я отхлебнул виски и почувствовал, как тепло распространяется по моему горлу, — Эта провинция еще не вышла из восемнадцатого века.

— Я отправил послание вместе с теми мальчиками, которые улетели, — сказал он. — Письмо, адресованное представителям власти в Мехико, в котором сообщил о наших находках. — Он внезапно встревожился. — Как вы думаете, Гатт ничего не мог с ними сделать?

Я призадумался и наконец ответил:

— Нет, я так не думаю. Ему было бы трудно им помешать, и, вероятно, власти скоро поймут, что что-то не в порядке.

— Я должен был сделать это раньше, — сказал Фаллон задумчиво. — Департамент Антикварных Находок легок на подъем, когда нужно произвести инспекцию; это место будет наводнено различными чиновниками, как только новость станет им известна. — Он криво усмехнулся. — Вот почему я не уведомил их раньше; я хотел, чтобы этот город некоторое время принадлежал мне одному. Каким же дураком я был!