Оползень, стр. 49

Генератор располагался в отдельном домике. Я хорошенько осмотрел ближние подступы к нему, чтобы не оказаться в уязвимом положении в случае опасности. В следующем от генераторного домике находилась ремонтная мастерская, а между ними стояла тысячегаллоновая цистерна с дизельным топливом. Судя по индикатору, она была заполнена наполовину. Рядом с мастерской я нашел хороший топор, который с силой швырнул в цистерну, и он довольно легко пробил листовой металл, из которого она была сделана.

Шум получился что надо, и когда я проделал это еще пару раз, со стороны лагеря послышались тревожные крики. Из цистерны выплескивалась солярка и, растекаясь по земле, быстро образовывала громадную лужу. Я отошел и зажег приготовленный из бумажных жгутов факел. Метнув его в сторону цистерны, я скрылся в темноте.

Поначалу я думал, что факел не достиг лужи, но тут произошла яркая вспышка, и к небу взметнулся столб огня. Обернувшись, я увидел какую-то фигуру, растерянно взирающую на пожар, и рванул вверх по склону быстро, как только мог, несмотря на то, что был совершенно уверен: никто меня преследовать не будет.

Рассвет застал меня уютно устроившимся на развилке дерева в глухом лесу северной части долины. Я хорошо поел и часа четыре поспал. Пища, состоявшая из тушеного мяса и бобов, хотя голодная, придала мне силы, и теперь я был готов отразить любое нападение Маттерсона. Интересно узнать, с чего он начнет.

Скоро я это узнал, даже раньше, чем слез с дерева Я услышал шум винта, и надо мной, едва не касаясь вершин деревьев, пролетел вертолет. Вращавшиеся лопасти окатили меня волной холодного воздуха, и на землю посыпался дождь из сосновых игл. Я оставался на месте, и он, конечно же, появился снова, на этот раз несколько западнее.

Я спрыгнул с дерева, отряхнулся и надел рюкзак. Говард сделал тот вывод, какого я и добивался, и разведка с воздуха стала его первым шагом. Через некоторое время в долине появятся его ударные силы, но пока было еще рано, и я размышлял, что мне делать дальше.

Я слышал, как вертолет удалился вниз по долине, но знал, что очень скоро он появится вновь и сделает второй заход. Я выбрал место, с которого можно было за ним наблюдать. Он летел вдоль русла долины, и, напрягшись, я смог разглядеть в нем лишь двух человек: пилота и пассажира. Я прикинул, что если они меня и заметят, то садиться не будут, так как пилот от машины не отойдет, а пассажир в одиночку не рискнет со мной связаться. Это оставляло мне возможность маневра.

План мой был прост и опирался на знание человеческой психологии. У меня, правда, не было уверенности в том, правильно ли я, с этой точки зрения, оценил этих парней, но единственной возможностью выяснить это оставалась проверка на практике. Еще мой план предусматривал использование некоторой простейшей технологии, и опять-таки мне предстояло проверить, насколько те хитрости, которым я обучился на севере, применимы к поимке не только животных, но и людей.

Я с полмили прошел через лес, вышел на известную мне звериную тропу и принялся сооружать западню. Проволочная петля годится для зайцев, а для антилопы или человека требуется что-нибудь покрупнее, причем для человека еще и намного хитрее.

В одном месте тропа огибала холм и шла по его склону. С одной стороны находился четырехфутовый подъем, а с другой – шестифутовый спуск. Я вкатил вверх по склону громадный валун и закрепил его в неустойчивом положении так, что достаточно было легкого прикосновения к нему, чтобы он покатился. Затем я достал свою "коробку жизни" и сделал из лески петлю с расчетом на человеческую ногу. От петли леска шла к небольшому камню, который держал валун на склоне.

Возня с западней заняла у меня около получаса, за это время я не раз слышал рокот вертолета, облетавшего противоположную сторону долины. Я замаскировал леску и прошелся туда-сюда мимо петли, чтобы убедиться в том, что все выглядит вполне невинно. Лучше я не мог придумать. Затем я прошел тропой ярдов четыреста к месту, где она выходила к небольшому болотцу. Я намеренно влез в это болотце, пересек его, вылез на сухое место и потоптался на нем. Я хотел оставить как можно больше следов своего пребывания: примятой травы, отпечатков ног, комков грязи. Пройдя вперед еще немного, я сошел с тропы, сделал круг и вернулся к своей западне.

Это была первая половина плана. В соответствии с другой я спустился по тропе на прогалину, где бежал ручей. Оставив рюкзак у тропы, я подошел к ручью и стал набирать воду во фляжку как раз в то время, когда, по моим подсчетам, над прогалиной должен был появиться вертолет.

Я рассчитал правильно. Он появился внезапно и даже быстрее, чем я ожидал. Видимо, густые ели скрыли от меня звук его приближения. Я взглянул наверх и увидел белое пятно чьего-то лица. Не раздумывая, я со всех ног бросился в укрытие. Вертолет покрутился в воздухе, еще раз прошелся над прогалиной, затем сделал круг побольше и быстро устремился вниз по долине. Маттерсон наконец обнаружил Бойда.

Я вернулся к прогалине и там, с сожалением оторвав от рубашки кусок ткани, прицепил его к какому-то колючему кусту. Я должен был направить этих ребят по нужному мне курсу, а для этого мне приходилось заманивать их. Выбрав укромное местечко, откуда открывался вид на мою западню, я перетащил туда рюкзак и приготовился ждать. Чтобы не терять времени даром, с помощью охотничьего ножа я принялся вырезать себе приличную дубинку.

По моим прикидкам, вертолет вновь появится здесь с минуты на минуту. Вряд ли он пролетел дальше плотины. Это миль десять – восемь минут. Даем им пятнадцать минут на принятие решения, восемь минут – на обратный путь. Всего около получаса. Вертолет доставит людей, но погрузиться в него могут всего четверо, не считая пилота. Ссадив этих, он улетит за другими – скажем, еще двадцать минут.

Итак, в моем распоряжении оставалось двадцать минут, чтобы разделаться с четырьмя людьми. Немного, но, как я надеялся, достаточно.

Прошло почти три четверти часа, прежде чем вертолет вернулся. По низкому тону рокота мотора я понял, что он снижается на прогалину. Затем он поднялся и начал кружить над ней. Я никак не мог понять, почему он не улетает, и испугался, что весь мой план рухнет. Наконец я с облегчением услышал, как он удаляется на юг, и стал пристально наблюдать за тропой, надеясь, что моя наживка будет проглочена.

Скоро до моего слуха донесся слабый крик, в котором я различил нотки триумфа, – наживку, кажется, заглотили целиком. Сквозь листву я увидел людей, быстро идущих по тропе. Они были вооружены – два ружья и винтовка, – что мне совсем не понравилось. Подумав, я, однако, решил, что это не имеет значения, так как моя операция строилась на эффекте неожиданности.

Они почти бежали по тропе, четверо молодых, крепких парней, которых, как это принято в современной армии, доставили к полю боя с удобствами. Если бы мне пришлось убегать от них, они догнали бы меня уже через милю, но это не входило в мои замыслы. В первый раз я удирал, потому что был застигнут врасплох, но сейчас ситуация совершенно изменилась. Эти парни не догадывались, что жертва теперь не я, а они.

Они шли по тропе парами, но вынуждены были выстроиться друг другу в затылок там, где тропа сузилась и стала огибать холм. Я затаил дыхание, когда они приблизились к западне. Первый проскочил петлю, и я чертыхнулся про себя. Но второй поставил свою ногу прямо в нее, рванул и выдернул камень, поддерживающий валун. Валун скатился прямо на третьего и ударил его в бедро. От неожиданности тот вцепился в идущего впереди, и оба они с криками и руганью покатились по склону вместе с валуном, весившим никак не меньше полутораста фунтов. Скоро они уже приземлились внизу – один сидел, тупо глядя на сломанную ногу, второй, – завывая от адской боли в бедре.

Командиром этой группы был Новак, здоровый малый, с которым я раньше уже общался.

– Надо смотреть, куда ставишь свои костыли! – заорал он.