Тайна Воланда, стр. 84
Бартини говорил о трехмерном — «пространственноподобном» — времени, по которому может перемещаться только человеческое сознание. А.Толстой «подтверждает» в «Аэлите»: «Так пронеслось непомерное пространство времени». В следующей главе намек повторяется: «Летело, летело пространство времени». Куда же путешествуют Лось и Гусев — на другую планету или в другое время?
Вскоре после возвращения из эмиграции А.Толстой пишет повесть «Голубые города». Ее герой — контуженный красноармеец Василий Буженинов — словно во сне видит город будущего и себя — чудесно омоложенного стодвадцатишестилетнего старика, построившего этот город. Товарищи зовут его «блаженным». («Василий Блаженный» — собор, воздвигнутый в честь взятия Казани!) После войны Василий действительно пошел учиться на архитектора, но затем устроил грандиозный пожар, в котором погибло множество людей. Его ждет суд и расстрел.
Ни один исследователь творчества А.Толсгого не осмелился задать простои вопрос: если героя расстреляют, — кто построит «голубой город»? Все объясняется, если допустить, что престарелый архитектор путешествует не только во времени, но и в пространстве: он попадает на одну из землеподобных планет и воплощается в тело, существующее в тамошнем 1919 году. Именно в этом варианте истории Буженинов будет расстрелян — со всеми вытекающими…
Перемещение в пространстве, похожее на путешествие во времени, совершается и в романе Л.Лагина «Голубой человек». (Связь с повестью А.Толстого заявлена уже в названии). Лагинский герой, увлекающийся историей и астрономией и мечтающий «открыть какую-нибудь новую планету», попадает из 1959 года в 1893-й. «Вместо пальто на нем благоухал прелой овчиной старый-престарый, весь в заплатах полушубок». В то же время он слышит, как на Земле возятся с покинутым телом: «Взяли, подняли!.. Осторожненько!»
«Если траектория замкнута, то возвращение во времени должно быть связано с возвращением к месту события», — пишет Бартипи в «Цепи». И далее: «В каком-то далеком уголке Вселенной должна существовать Земля, населенная жизнью — такой же, как наша». Киноповесть начинается с изображения спиральной галактики, затем поле зрения резко сужается, и на экране фантастического телескопа появляется планета, удивительно похожая на Землю. Может ли такое быть? В шестидесятые годы физики открыли очень интересный эффект: если в ускорителе рождаются пара элементарных частиц, то воздействие на одну из них непостижимым образом скажется и на другой. Законы макро— и микромира должны смыкаться, обуславливая поразительное сходство очень больших или очень малых объектов.
Возможно и другое объяснение: то, что мы полагаем физическим миром, есть максимально искаженное отражение Абсолюта. Зеркало, разбитое на мириады осколков. Количество объектов — атомов, молекул, планет, галактик — обратно пропорционально их размерам.
Нобелевские лауреаты Ричард Фейнман и Джон Уилер предположили, что множество элементарных частиц — всего лишь разные маски, под которыми скрываются частицы одного вида. А Вселенная по Бартини — одна-единственная частица, которая существует везде. Этот шестимерный квант временно-пространственной протяженности — «наименьший и наибольший» — можно условно представить в виде кольца, на котором завязаны «узелки» разной величины и сложности — объекты физического мира. Змея, укусившая свой хвост. Воображаемая нить (уступка привычной трехмерности) образует каждый атом Вселенной и связывает его с другими атомами, звездами, планетами и галактиками. Особенно тесно связаны однородные вещи — настолько, что человек, обладающий шестимерным зрением, не смог бы различить отдельные предметы. Взглянув, к примеру. на обычный стакан, он в единый миг узрит все стаканы в мире, все бокалы, фужеры, рюмки, пиалы, ритоны, кубки, кратеры, амфоры, кувшины, бутыли, бидоны, канистры, ведра, чаны, баки, бочки, цистерны, бассейны, пруды и прочие искусственные емкости — бывшие, настоящие и будущие. «Птица, которая все птицы сразу», — говорили древние философы-гностики.
Идея, рожденная на непостижимой вершине вселенской пирамиды, по пути вниз мощно разветвилась, материализовала все мыслимые варианты искажения и превратилась в великую коммуналку физического мира. Как порождения Единого, все обитаемые планеты связаны друг с другом и невероятно похожи. Именно поэтому представители цивилизаций ефремовского Великого Кольца удивительно антропоморфны: «Круглое лицо с небольшим носом и огромными, широко расставленными синими глазами, с маленьким ртом скорее напоминало северные народности Земли». И далее: «Люди Тукана были так похожи на людей Земли, что постепенно утрачивалось впечатление иного мира». А в «Сердце Змеи» сказано прямо: «Впрочем, было известно, что есть совершенно похожие на нас люди, и этих, вероятно, больше». Ефремов пишет об одинаковых для всех законах развития жизни, но настоящее объяснение скрыто в этой строке «Туманности…»: «Невообразимо далекие точки вселенной окажутся на расстоянии протянутой руки».
Наше "Я" — часть целого. Узелок на нитке можно переместить в другое место или завязать новый, но гораздо легче найти похожий и отождествиться с ним. «Когда мы видим сон, то, находясь в постели, во сне, мы реально существуем в самых различных местах», — пишет Бартини в «Цепи». Где же находятся эти места? Невообразимо далеко и совсем рядом, — словно точки, разбросанные на бумаге, смятой в плотный комок. Дело в том, что поверхность шестимерной гиперсферы Вселенной состоит из «точек»-вселенных, в которых существуют мириады «планет-клонов» — таких же, как наша, «отставших» или «обогнавших». Перемещаясь с планеты на планету, Игроки словно уходят в прошлое и необратимо расподобляют «параллельные» истории. Образно говоря, тысяча экземпляров одной книги становится тысячью разными книгами.
13. ЗВЕЗДА ДАВИДА
То, что зашифровали в своих книгах бартиниевские ученики, очень однообразно: испытание и посвящение в «герои», «полубоги», «исполины», «принцы», «бены», в «сыновья лейтенанта Шмидта», в «сыны полка» и в прочие «филиусы». И не посвящение даже, а пробуждение памяти о своей принадлежности к какому-то таинственному роду — царскому и божественному одновременно. Перечитайте то место, где Бендер покупает орден Золотого Руна: «Старик непомерно дорожился, указывая на то, что такой орден есть только у нескольких человек в мире, да и то большей частью коронованных особ».
На могучей груди Бендера красуется Наполеон. Корейко надевает газетную треуголку. «На вас треугольная шляпа? — резвился Осгап. — А где же серый походный пиджак?» Еще откровеннее даны приметы божественности тайного героя: «Молитесь на меня, молитесь!»
« Живу как бог, — продолжал Остап, — или как полубог, что в конце концов одно и то же».
«Мне тридцать три года, — поспешно сказал Остап, — возраст Иисуса Христа. А что я сделал до сих пор? Учения не создал. учеников разбазарил, мертвого Паниковского не воскресил…».
«Ксендз! Перестаньте трепаться! — строго сказал великий комбинатор, — Я сам творил чудеса. Не далее как четыре года назад мне пришлось в одном городишке несколько дней пробыть Иисусом Христом. И все было в порядке. Я даже накормил пятью хлебами несколько тысяч верующих. Накормить-то я их накормил, но какая была давка!»
Почему Бендер называет себя гроссмейстером? Это объясняет эпизод, в котором Воробьянинов видит заветный стул: «Ипполит Матвеевич проник в шахматный кабинет и, зацепив головой висевший на стене портрет Эммануила Ласкера, подошел к стулу». Гроссмейстер Ласкер тридцать лет был чемпионом мира. Великий Игрок. «Эммануил» — имя грядущего Спасителя в пророчестве Исайи: «Итак Сам Господь дает вам знамение: се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил». В номере гостиницы, где поселился Бендер со своей свитой, висит репродукция «Явления Христа народу» — невозможная по тем временам вещь. Об этом говорит и песенка Паниковского: «Что за времена теперь настали! В бога верить перестали…».