За краем земли и неба, стр. 61
– Не понимаю тебя, – сказал отурк, а в голове у Семена одновременно, словно синхронный перевод, булькнуло:
– Я. Не понимать. Ты.
– А и не надо, – хотел махнуть рукой солдат, но не стал, чтобы не начать крутиться. – Ну вас к лешему! Вы договорились?
– Да, – ответили оба, снова синхронно. Видать, и впрямь стали едины разумом.
– Тогда давайте так: пусть Бобик к своим сходит и все им расскажет. Потом он вернется, сообщит нам, что они решат, и мы подумаем, что делать дальше. Потому что если с вами все более-менее уже понятно, то у меня еще нерешенные вопросы остались.
– Как я вернусь? – спросил вдруг отурк.
– Да погоди, с тобой тоже решим, – поморщился Ачаду. – Пусть он сначала!..
– Я и спрашиваю… – начал Акмээгак, но замолк вдруг, а потом снова зашлепал безгубым ртом: – Извини, я забыл!.. Я и он были единым целым, поэтому я так и спросил, от его имени. Сейчас я снова говорю только от себя. Он хочет спросить у тебя: как ему вернуться?
– Да пусть просто поднимется на площадку вверху башни. Оттуда его свои услышат… – начал Семен, почти не удивившись столь быстрому симбиозу отурка и «собаки», но замолчал, увидев, что башни нет. – Сейчас… Минуточку терпения… – Он закрыл глаза, представил башню, а когда поднял веки, она снова красовалась перед ними.
«Собака», смешно подергивая коротенькими ножками, подплыла к башне и быстро затрусила вверх по ступенькам.
Прошло совсем немного времени, когда она снова показалась внизу.
– Там. Никто. Нет. Там. Здесь. Одинаково.
Глава 41
Такого поворота событий Ачаду не ожидал. Но сначала он решил убедиться сам. Бросив многолапым друзьям: «Ждите!», он побежал по башенной лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Выскочив на верхнюю площадку, он понял, что «собака» оказалась права: сверху был виден один лишь прозрачно-серый туман. Беляк был готов к этому и все-таки растерялся. Что теперь делать, он не знал. Для чего-то снял с плеча лучер, повертел его в руках. Зачем нужна теперь эта железяка? Она была верным, а порой и единственным решением во многих сложных ситуациях, но сейчас толку с нее было ноль. Только лишняя тяжесть! Ачаду поморщился и швырнул лучер в серую пустоту. Туда ему и дорога!
Сейчас нужно было совсем другое оружие. Но какое? Стоп! Как они вышли из туманной серости в прошлый раз? Заиграл на дусосе Хепсу. Вот именно, на дусосе! Ачаду хлопнул по лбу и полез под кирасу, куда засунул отнятый у Нэсэ инструмент. Он поднес уже было трубочки к губам, но вовремя остановился. Ведь внизу его ждали Бобик и Нэсэ! Заиграй он сейчас, неизвестно, что с ними будет! А с ним самим? Ведь ему надо не просто вернуться – ему надо разыскать Хепсу! А как это сделать даже с помощью дусоса, непонятно.
«Да уж, – подумал Учитель-солдат, – что-то эти фокусы серой пустоты совсем выбили меня из колеи! Сейчас бы наломал дров…»
Ачаду начал спускаться по лестнице и только теперь до него дошла еще одна странность: сейчас новостную башню окружала только серая пустота, в которой не было ничего, кроме серого цвета, – даже силы тяжести. Но ведь он-то сейчас шел – именно шел, а не летел. Значит ли это, что башня все-таки реально стоит в каком-то из материальных миров? Если да, то почему в этот мир нет больше выхода? Впрочем, вопрос этот не казался Семену таким уж важным сейчас – куда важнее было определиться с дальнейшими действиями. А точнее – надо было эти действия каким-то образом осуществить. Он шагнул с последней ступеньки в туманную серость и, даже не оборачиваясь, понял, что башня снова исчезла.
Бобик и Нэсэ смотрели на Ачаду выжидающе.
– Нет там ничего… – буркнул он в ответ на немой вопрос.
– Что будем делать? – спросил Акмээгак.
– Вы сейчас снова вместе?
– Да.
– Это хорошо… – Ачаду поскреб в затылке, достал дусос и сказал: – У меня идея пока одна. Когда мы с Хепсу и Кызей сумели выбраться из пустоты… Надеюсь, что ребята тоже выбрались… Так вот, тогда Хепсу играл на дусосе. Думаю, что ты, Нэсэ, был прав: его звуки каким-то образом расширяют сознание, погружают его, как ты говорил, в глубину.
– И ты хочешь попробовать?..
– Да, я хочу сыграть на дусосе. Будет здорово, если вы оба и одновременно свяжетесь при этом со своими сородичами… Тогда переговорить о переселении сможете вообще без посредников.
– А ты?
– Ну, мне-то связываться вроде бы не с кем. Я ведь, так сказать, отрезанный ломоть…
– Как бы ты вообще не исчез. Вдруг ты растворишься в пустоте, которая тебя и создала?
– Что ж!.. Решайте тогда свои проблемы сами. Главное-то уже сделано. Плохо, что тогда я не смогу помочь Хепсу.
– Может, ему и не надо помогать? Ты ведь не знаешь, где он и что с ним.
– Не знаю… – свел черные брови Ачаду. – Впрочем, зачем гадать? Надо пробовать!.. Или у вас есть другие предложения?
– Нет. Надо попробовать сделать так, как ты сказал. Но разве ты умеешь играть на дусосе? Я помню, у тебя это получалось плохо.
– Играть я, конечно, не умею… Но в тот раз я вообще не знал, что такое музыка, а сейчас знаю.
– А что такое музыка?
– Так называют глубинные звуки на Земле… в том мире, где я жил… где жила часть меня.
– Наверное, там живут очень счастливые существа, раз они знают, что это такое…
– Я бы не сказал, что они сильно счастливы, – пожал плечами Семен. – Живут… Обычно живут. Смеются и плачут, любят и ненавидят, радуются и грустят… Музыка помогает, наверное, делать жизнь более насыщенной, но счастливей – вряд ли. Ладно, это сейчас к делу не относится. Давайте пробовать! Думаю, будет лучше, если вы сейчас попробуете настроиться на волну своих сородичей… Или как там у вас делается?
Солдат поднес к губам дусос и дунул по очереди в каждую трубочку, чтобы примерно понять, какой звук издает каждая. Музыкального образования у него не было, но, как и любой, наверное, человек на Земле, музыку он слышал, многие мелодии были на слуху, да и медведь на ухо вроде бы не наступал… Семен стал вспоминать любимые мелодии. Первой пришла в голову «Soldier of fortune» группы «Deep Purple». Он уже вспоминал ее недавно, на «рыжей» планете… Да и сейчас он по-прежнему оставался солдатом. Солдатом удачи. Но все же ему почему-то не хотелось подбирать эту мелодию. Да и вряд ли смог бы подобрать… И Семен заиграл незатейливое «Во саду ли, в огороде», безбожно фальшивя и сбиваясь.
Ничего не менялось. Нэсэ и Бобик по-прежнему висели рядом в прозрачно-туманной серости. По выражению их специфических «лиц» понять что-нибудь было невозможно. И вдруг… отурк закачался. То есть, он мотнулся в одну сторону и тут же стал поворачиваться. «Собака» же не отреагировала на это никак; непонятно было, видела ли она что-либо вообще, потому что ее янтарные глаза казались сейчас потухшими, словно по шарикам янтаря прошлись мелкой наждачкой.
Акмээгак, все еще продолжая медленное вращение, неожиданно заговорил. Он бросал отрывистые слова, не всегда заканчивая фразы, будто стал мыслить в несколько раз быстрее обычного, и теперь его речь за мыслью не поспевала.
– Не знаю, что… Знаю!.. Всё, всех. Не пустота. Единый разум!.. Я – часть… Трудно вместить…
Ачаду напрягся. Если он правильно понял отурка… Нет, это невероятно! Но если… Такие возможности!.. Он тоже стал мыслить почти как Нэсэ – отрывками.
– Вы сейчас вместе? Договорились о вашей проблеме?
– Вместе со всеми… в мире!.. Разум один!.. Моя проблема – малая часть… Решено… Вижу всех!.. Знаю всё!..
Ачаду шумно сглотнул.
– Ты видишь Хепсу?! – закричал он, словно Акмээгак находился где-то очень далеко.
– Да, вижу… – глухо отозвался Нэсэ. – Комната, женщина, твой портрет на стене…
– Постой, ты же не знаешь Хепсу, – вспомнил Ачаду.
– Знаю. Всех… Хепсу, Дима…
– Какой еще Дима?
– Там он – Дима. И Хепсу тоже…
– А откуда там мой портрет?
– Дом – твой. Твоя мать говорит… Диме… Хепсу…
– Моя мать?! Мой дом?.. – Ачаду задохнулся, словно вместо воздуха и впрямь глотнул пустоту.