Наследница престола, стр. 66
Выползая из корабля, киберуборшики «срыгивали» содержимое «животов» в специальные мусорные контейнеры космодромной хозслужбы, а те, в свою очередь, отправляли мусор на утилизацию.
Поскольку космодром находился на острове, океанский свежий ветер почти постоянно продувал его насквозь. В тот самый момент, когда описанный выше уборщик ссыпал в зев контейнера мусор, очередной порыв ветра пронесся над полем космодрома, по-хулигански свистнул в микрофон робота, подхватил летевшую в контейнер порцию мусора и унес ее в океан. Киберу-борщик сердито мигнул индикаторами, словно ругнувшись на невозможность погони, и продолжил прерванное занятие.
Бутылку из-под фанты (впрочем, этикетку с нее давно смыло, так что стала она просто безымянной пластиковой посудиной) прибило вскоре волной к близкому берегу материка. Местные рыбаки необычный предмет заметили, и один из них — широкоплечий бородач — зачем-то сунул его в карман куртки.
Вернувшись в родное село, он не сразу вспомнил о находке — лишь во время ужина, откупорив бутылку более крепкого, нежели фанта, напитка.
— Тукк! — позвал он младшего из трех сыновей. — Ну-ка, глянь в карман моей куртки — я там безделицу чудную принес.
Сынишка, наперегонки с братьями, бывшими ненамного старше его, бросился к вешалке. Возле отцовской одежки затеялась ребячья возня.
— Эй! — сердито прикрикнул из-за стола отец. — Я сказал Тукку! Вы-то большие уже, как не совестно!
Старшие братья, насупившись, отпустили Тукка, но уходить не торопились. Сияющий малыш сунул ручонку в карман куртки и достал бутылку.
— Фу-у! — сказали старшие и умчались по своим делам.
Тукку же игрушка понравилась. Он вышел во двор, уселся на лавочку и принялся разглядывать отцовский подарок. Окажись бутылка пустой, она бы, может, тоже не надолго заинтересовала его. Но внутри пластиковой посудины под оранжевым колпачком плавало туманное облачко.
— Какой-то дым! — глубокомысленно изрек мальчуган и принялся отколупывать крышку. Та ни в какую не поддавалась. Тукк громко засопел и стал бить бутылкой о край скамьи. Бутылка гулко «бумкала», но оставалась по-прежнему целехонькой. Она словно дразнила мальчика: «Тук-к! Тук-к! Тук-к!»
Тогда Тукк рассердился, бросил бутылку на землю и стал топтать ее ногами. Посудина сплющилась, и малыш торжествующе закричал: «Ага! Не будешь больше дразниться!»
Тут он вспомнил, что бутылку подарил ему отец. Не станет ли он сердиться, что сын так обошелся с подарком? Тукк знал, что рассерженный отец может и отлупить… Что же делать?.. Надо спрятать игрушку так, чтобы отец ее не нашел! Тогда можно сказать, что она потерялась. За это тоже могут наказать, но уже не так сильно…
Повертев головой, мальчик увидел, что на краю села, возле турплюкового поля, поднимается дымок. Подхватив мятую бутылку, Тукк помчался туда. Оказалось, старшие братья развели костерок и «жарят» на прутиках кусочки хлеба.
— О! Несется! — увидел бегущего Тукка один из братьев. — Прогоним?
— Да пусть идет, — сказал самый старший. — Жалко, что ли?
— Прожжет опять штаны, а влетит от отца нам!
— Пусть подальше сядет, — ответил старший и крикнул подбегающему Тукку: — К огню не лезь только! А то получишь у меня!
— Я сейчас, я только… — запыхтел маленький Тукк, подпрыгнул к костру, бросил в него бутылку и сразу отбежал.
— Ты чего это? — не поняли братья.
Костер зачадил вдруг черным дымом, что-то в нем засверкало, заискрило, и выпала из него здоровая, толстая баба — чуть ли не прямо в костер! Подвывая, она на четвереньках быстро-быстро отползла от огня и медленно поднялась на ноги.
Такого чучела мальчишки еще не видели! Мало того что женщина была толстой (в их селе толстых вообще не водилось — ни мужиков, ни баб), так еще и растрепанная и грязная, в порванной смешной одежде! Самое страшное — баба вращала безумными пустыми глазами и выла, пуская слюни!
Братья, не сговариваясь, кинулись прочь. Но не успели они пробежать и половину пути до дому, как прямо перед ними появился человек в черном. Мальчишки узнали его, и ничуть ему не обрадовались.
Странный человек в длинной черной одежде, которую он не снимал даже в сильную жару, объявился в селе совсем недавно. Звали его Гутторром. кузнечных дел мастером. Прежний кузней — старый-престарый Метт — умер прошлой зимой. Сыновья его давным-давно уехали в город, так что мастерство свое он никому не передал: почему-то в селе не нашлось охотников к кузнечному делу. Так что Гутторру все были рады.
Поселился он в избе Метта, рядом с кузней. Обе постройки стояли в стороне от села у леса. Гутторр оказался мастером справным, но человеком нелюдимым и не особо приятным. Не то чтобы он делал что-то плохое — просто рядом с ним селяне чувствовали себя очень неуютно, испытывали неосознанный страх, тревогу, желание поскорее уйти от кузнеца подальше. В связи с этим и поползли по селу слухи, что кузнец, помимо основного занятия, грешит колдовством…
Братья раньше не видели Гутторра так близко, однако были наслышаны о нем от взрослых. Ноги их от ужаса приросли к дороге и стали противно дрожать.
— Чего трясетесь? — спросил Гутторр вполне обычным, ничуть не страшным голосом. — Меня, что ли, испугались?
Мальчишки не могли вымолвить ни слова, зубы их клацали, отбивая мелкую дробь. Они дружно закивали головами.
— А чего меня бояться? — удивился кузнец. — Я детей не ем. Только взрослых! — Он захохотал над собственной шуткой. — Ладно, это я не всерьез… Откуда вы так неслись, будто меня увидели? — Он на мгновение скривил губы в подобии улыбки.
— Там… баба! — выдавил из себя старший брат.
— Страшная! — добавил Тукк. Хоть и был он самым младшим, но кузнеца почему-то испугался меньше, чем братья. — Из огня выпала!
— Из огня? — вновь засмеялся Гутторр. — Значит, это моя помощница! Я ведь тоже с огнем работаю. Ну-ка, пойду погляжу. Вы со мной? — захохотал он еще громче.
Мальчишки испуганно замотали головами, а Тукк даже заплакал.
— Да пошутил я! — Кузнец потрепал малыша по голове. — Бегите домой!
Мальчишки рванули так, что оказались возле дома раньше, чем долетел туда попутный ветер. Кузнец же, проводив их взглядом, направился в сторону тоненькой струйки дыма, поднимавшейся за селом.
Подойдя к ужасно грязной женщине, размазывавшей по испачканному сажей толстому лицу слезы и сопли, кузнец остановился, рассматривая ее с брезгливым любопытством.
— Кто ты? — спросил он.
— У.у.у! — промычала толстуха. — Лю-у-у… Что-то мелькнуло в ее выпученных безумных глазах, но тут же погасло.
— Пойдем-ка со мной, — поманил ее пальцем Гутторр и, постоянно оглядываясь, медленно зашагал от еле чадившего костерка.
Как ни странно, женщина поняла его слова, а может быть жест и, переваливаясь с боку на бок, потопала следом.
ГЛАВА 49
Подойдя к дому, кузнец остановился, критически оглядел с ног до головы свою странную спутницу. Пускать такую грязнулю внутрь ему явно не хотелось.
— Вот что, давай-ка сразу в баню! — решил он наконец и показал женщине на низенькую кривую избушку, стоявшую рядом с кузней.
Женщина послушно зашагала к ней. Там кузнец усадил ее на скамью в тесном предбаннике, а сам принялся за растопку. К счастью, вода в огромном котле рядом с каменкой имелась, в деревянной бочке возле высокой лавки — тоже, так что ему оставалось лишь принести со двора пару охапок дров. Проходя мимо гостьи, Гутторр каждый раз косился на нее, но та сидела неподвижно, молча, совершенно отрешенно — словно забытый в углу грязный мешок.
Растопив баньку, Гутторр подошел к женщине и почесал затылок.
— Что ж мне, и раздевать тебя самому? И мыть? Услышав слово «раздевать», толстуха вздрогнула и с любопытством глянула на кузнеца. Но так и осталась сидеть.
Преодолевая отвращение, Гутторр коснулся женщины, стянул с нее остатки халата. Вскоре он уже заталкивал жирное безвольное тело в дверной проем, откуда жаром вылетал банный воздух. Толстуха, протестующе мыча, пыталась сопротивляться.