Палм-бич, стр. 54

Ответила ей Лайза тоже негромко, но от этого ответа у Джо Энн сжалось внутри, а по спине пробежали ледяные мурашки.

– За все то, что ты сказала, Джо Энн Дьюк, я сотру тебя с лица земли. Я уничтожу тебя и всех, и все, что тебе дорого, даже если это займет у меня целую жизнь. Никогда, никогда не забывай этого моего обещания.

Она повернулась и вышла, и когда Джо Энн потянулась к чашке с чаем, пальцы будто отказались ее слушаться. Чашка и красивое блюдце разлетелись на мелкие кусочки, усеяв спальню осколками фарфора «Краун дерби» и заронив в сознание их хозяйки тревожную мысль о том, что между падением чашки и прозвучавшей из уст Лайзы Старр клятвой мести, от которой холод пробежал по спине, существует какая-то связь.

Джо Энн не спеша попивала ледяной светлый херес, который был настолько сухим, что пощипывало язык. Вино приносило восхитительное облегчение, успокаивало после более простых и прямолинейный утех. Она сбросила туфли и уложила ноги на обтянутый светлой тканью диван; взгляд скользнул по изящной отделке яхты, созданной Джоном Банненбертом. Хорошо, что ему поручили заняться внутренним убранством яхты. Он был не слишком оригинален, однако лучше, чем любой другой дизайнер на свете, умел тонко связать воедино хороший вкус и целесообразность, именно то, что так необходимо для прогулочной морской яхты. Она слышала и ощущала всем телом, как под ней, внушая уверенность, гудели два дизеля компании «Дженерал моторс» мощностью по 1280 лошадиных сил, в то время как тридцатишестиметровая яхта «Джо Энн» скользила по водной глади озера Уорт, удаляясь от пристани.

Рассеянно она потянулась к находившейся рядом сверкавшей хромом панели и небрежно щелкнула тумблером. Ей пришлось сделать это трижды, прежде чем включилась мелодия Вивальди. Это была именно та музыка, которая больше всего соответствовала ее настроению. Успокаивающая и в то же время бодрящая. Звуки лились, словно бальзам на сердце ловца, который близок к тому, чтобы вытащить на берег самую большую и редкую рыбину из тех, которые когда-либо ловил.

Все сработало, как часы. Виртуозное исполнение, безупречно прикрытые тылы. Господи, она победила. Джо Энн прибавила высоких частот, немного убрала басы. Звучание было глубоким и насыщенным. Бобби Стэнсфилд, очевидно, переодевается к ужину в голубой капитанской каюте. Надевает смокинг, который он так хорошо умеет носить. Возможно, обрызгивает себя туалетной водой «О Соваж», которую предпочитают мужчины его круга. Позже они будут пить на. юте самый сухой на свете мартини – танкерейский джин, испанская маслина – и любоваться таким прекрасным на озере Уорт закатом.

О да, режиссура была прекрасной, все партии начинались, когда положено, по взмаху ее дирижерской палочки. Ничто не было оставлено на волю случая. Ужин на две персоны накроют на палубе, в то время как яхта будет скользить по волнам Гольфстрима, купаясь в серебряных лучах луны. Время полуночников.

Одетый в белую форму стюард прервал ее мечтания.

– Не привести ли вам еще хереса, миссис Дьюк? Или, может быть, тартинку?

– Нет, спасибо, Джеймс. Я подожду сенатора. Удалось ли шеф-повару достать отбивные из мяса меч-рыбы, о которых я говорила?

– Разумеется. А беарнский соус, осмелюсь заметить, просто выше всяких похвал. Роберте заказал к рыбе вино. «Ле Монраше» семьдесят шестого года.

– Прекрасно, Джеймс. Позаботьтесь, чтобы вино в фужере сенатора не иссякло. Да, а многое ли у нас разбито из голубого севрского обеденного сервиза? Он ведь, кажется, был на шестнадцать персон?

– Сейчас его определенно хватит на четырнадцать персон. Никаких проблем, мадам. Сегодня я подам ужин на мейсенском фарфоре. Именно таким было ваше распоряжение.

– Да, замечательно. А цветы?

– Четыре одиночные райские птицы в центре, белые орхидеи на сервировочном столике.

Джо Энн на самом деле просто проводила проверку. Все было в полном порядке. Воины реагировали на ее генеральские приказы с точностью автоматов. Именно такие вещи и составляют разницу между успехом и провалом. Помимо всего прочего, шел четырнадцатый день ее месячного цикла, и она очень рассчитывала использовать это в полной мере.

Она притронулась пальцами к папке из светлой кожи на стоявшем перед ней столике с верхом из тяжелого стекла. Совсем не требовалось еще раз заглядывать в папку. Она хорошо знала, что там находилось. Существовало шесть законных способов обойти предписание, гласившее, что индивидуальный вклад в избирательную кампанию не может превышать одной тысячи долларов. Все обходили это правило по кромке законности, подчиняясь букве, если не духу закона. В результате все получалось двусмысленно, и претендент оставался открытым для обвинений в том, что игра ведется недостаточно честно. Это могло стоить голосов в яростной по накалу избирательной борьбе. Способ, к которому собиралась прибегнуть Джо Энн, был во всех отношениях лучше. Его достоинством была простота, и он позволял обойти все узкие места. В день ее свадьбы с Бобби Стэнсфилдом она выпишет ему чек на пять миллионов долларов. Просто подарок от любящей жены горячо любимому мужу. Таким образом, он сможет потратить деньги так, как захочет. Ни один закон не запрещает богачу самому финансировать свою борьбу за президентский пост. Но, хотя это будет даром «без каких-либо условий», фактически это является своего рода платой. Ведь в действительности Джо Энн покупает себе фамилию Стэнсфилд.

Она встала и подошла к зеркальной стене. Простое платье из чистого шелка. Одна нитка фамильного жемчуга. Белые туфли. Никаких чулок, никакого бюстгальтера. Белые шелковые трусики. Больше совсем ничего. Он может обладать ею, где бы и когда бы ни захотел. Когда это случится, Джо Энн не будет возражать. Как только начнется игра, она станет хозяйкой положения. Она может делать все, потому что она уже все делала. Тренировка довела ее до совершенства.

Мясо меч-рыбы, слегка обжаренное, было просто сказочным – плотным и в то же время сочным. С белым бургундским вином оно стало просто безупречным. Бобби не сдерживал себя ни когда подали мартини, ни когда очередь дошла до изысканного вина. За нежным, покрытым пеной шоколадным муссом она забросила наживку, а он поднялся и схватил ее, как лосось во взбушевавшееся от августовских дождей реке Спей. Она фактически не делала ему предложения – некоторые вещи, хоть их и не так много, мужчине приходится делать самому. Но она донесла до него свое предложение. Разница тут была лишь семантическая. Когда лунный свет отразился от поверхности теплой воды, мягкий соленый бриз заиграл по их лицам и сами они начали таять под действием тонкого вина, она склонилась над полированным красным деревом стола так, чтобы стали видны ее груди, и предложила ему мощь своего огромного состояния и прелести роскошного тела. Она видела по его глазам, какая яростная борьба идет у него внутри между амбициозностью и более тонкими чувствами, и знала, что одержала победу. На самом деле решение было принято день назад или чуть раньше, когда Бобби пожертвовал счастьем ради своей главной цели.

Теперь он улыбался ей через стол. Скромный и галантный, беспредельно обаятельный, он позволил ей полюбоваться стэнсфилдовской улыбкой, которую называли мальчишеской все издания – от журнала «Пипл» до ядовитого «Нэшнл ревью». Но в Бобби была и печаль. Она была очевидна и трогательна своим вызовом. Лайза ушла. Однако вполне ясно, что она не забыта.

– Пожалуй, нам надо бы пожениться, – сказал он наконец.

– Мне кажется, непременно надо, – согласилась Джо Энн.

Она встала. Контракт необходимо было подписать самым многозначительным способом – она знала, каким.

Взяв за руку, она провела Бобби вниз, мимо акварелей Эрте, оригиналов эскизов декораций Дягилева и бронзовых скульптур Эпстайна, углубленных в ниши и подсвеченных скрытым светом, туда, где всегда заключались ее наиболее удачные сделки. В свою спальню.

Глава 11

Лайза хотела, чтобы ее вырвало. Она хотела бы прямо сейчас улечься на гладкие доски среди всей этой вздымающейся и танцующей вокруг нее плоти, и чтобы ее рвало до тех пор, пока душа не выйдет вон из тела. Она хотела бы вывернуть свои внутренности и извергнуть их, разбрасывая по всему спортивному залу, пока не опустошится. И это называют утренним подташниванием! Какое ужасающе несответствующее название для этого истинного земного ада, в котором она пребывала последние несколько недель! Почему женщины помалкивают об этом? Или они боятся, что если правда выйдет на поверхность, то с человеческим племенем будет тут же покончено, и его дальнейшее движение вперед будет немедленно остановлено? В полном отчаянии она заставила себя сосредоточиться на музыке. Говорят, первые три месяца самые трудные. Ну что ж, прошло уже почти двенадцать недель с того дня, когда она со столь неуместной радостью смотрела на то самое черное кольцо. Она получила все сполна.