Среди факиров, стр. 18

Не будучи в силах произнести ни слова, американец вертел головой, как обезьяна, а его рот невольно расширялся в нежную и в то же время комическую улыбку.

— Но я ничего не понимаю, — возразил капитан. — Я, как и всегда, заснул в тюрьме, и, по правде сказать, меня порядочно беспокоили цепи, в которые меня заковали господа англичане; а теперь вдруг я просыпаюсь свободным.

— Да, мой друг, живым и свободным, — сказала миссис Клавдия, торжествуя. — Я вам скоро подробно расскажу, какие мне пришлось перенести мучения и как я вас считала мертвым, желая сама умереть.

— Милая Клавдия, я обязан вам тем, что я ожил.

— О, я была только пассивным, хотя и усердным орудием в руках преданных и таинственных друзей, которые действительно обладают удивительными средствами и могуществом. Один факир…

При этих словах появился сам факир.

— Вот он! — сказала миссис Клавдия, указывая на индуса с удивлением, смешанным с ужасом.

За факиром шли три человека, несшие туземные одежды, оружие, провизию. Подойдя к постели, где лежал Пеннилес, факир склонился, приложив руки ко лбу, и сказал кратко:

— Господин, вы теперь живы и свободны; ученики браминов заплатили вам свой долг. Но у вас есть ужасные враги. Скоро они узнают место вашего убежища. Бегите!

— Но я не знаю даже, куда идти!

— Доверьтесь мне, и я скрою вас в убежище, где все скоро про вас забудут… Скорей, скорей! Оденьтесь по-индусски…

— Что за чудное будет бегство! — воскликнула молодая женщина, чувствуя в себе достаточно сил, чтоб побороть армию.

— Несмотря на ваше богатство, у вас теперь нет средств; так пользуйтесь деньгами наших адептов [10], их сокровищница открыта для вас.

— А что будет с яхтой, моим дорогим «Пеннилесом»?

— Не беспокойтесь, капитан, англичане не завладеют ею. Лучший кормчий Индии отведет ее, по вашему приказанию, в безопасное место.

— Отлично, мой добрый факир! Джонни, Марий, идите переодеваться, и мы с графиней сделаем то же.

— Господин, — прервал факир, — спешите, спешите! Минуты дороги! Знайте, вам грозит опасность еще большая.

ГЛАВА II

В восточных одеждах. — Путешествие на слонах. — Рама и Шиндиа. — Дорога. — Шандернагор. — Беспокойство вожатого. — Что такое bungalow. — Англичане пускаются в путь. — По пути к верному убежищу. — Засада. — Ночная перестрелка. — В открытом поле. — Бедный Рама. — Может быть, это Денежный Король.

Превращение совершилось быстро. Граф Солиньяк и его жена живо оделись в восточные костюмы, принесенные факиром. Он надел на голову роскошный тюрбан из кисеи, с бриллиантовым султанчиком, который переливался яркими огнями. После этого он облачился в маленькую короткую куртку из белого кашемира, шитого золотом, влез в широкие кашемировые панталоны, обул тонкие алые сафьяновые сапожки и подпоясался широким поясом из пунцового шелка. Благодаря своей темной бороде, черным глазам, матовому цвету лица, маленьким рукам и ногам, он был похож на одного из молодых индусских принцев, которых англичане мало-помалу подкупают, обманывают и обходят всевозможными способами, с тем чтоб со временем и вовсе устранить их.

Графиня оделась в обыкновенный костюм мусульманок, весьма подходящий к данному случаю, так как он скрывал совершенно всю ее фигуру, начиная от носков ног, обутых в изогнутые, вышитые золотом и жемчугом башмаки, до самых корней белокурых волос, скрытых под вуалью, оставлявшей открытыми одни глаза.

В соседнем отделении происходило переодевание Мария и Джонни. С тех пор, как они узнали, что их капитан жив, их горе сменилось беспредельной радостью. Угрожавшие им ужасные опасности, поспешное бегство Бог весть куда, все это было не более как «partie de plaisir», смелым, свободным предприятием, за которое от нечего делать взялись высадившиеся на берег матросы. Моряки вообще любят являться в чужом виде и бывают искусными подражателями; вероятно, это происходит оттого, что, посещая разные страны, они имеют случай присмотреться к обычаям и костюмам разных народов, населяющих полушария. Кроме того, самая их профессия делает их наблюдательными и удивительным образом развивает память.

Процесс переодевания, доставивший им такое большое удовольствие, был окончен в одну минуту, и иллюзия была полная. Больше нельзя было узнать ни американца, ни провансальца; вместо них появились два мусульманина с геройским, почти величественным видом, вооруженные целым арсеналом палашей, ханджаров и пистолетов, что производило весьма грозное впечатление.

Когда капитан и его жена вошли, моряки приветствовали их, отдавая честь по-военному; они гордо вытянулись, когда Пеннилес похвалил их:

— Браво, Джонни, браво, Марий! Очень хорошо. Вы просто неузнаваемы!

Марий, который никогда не лез в карман за словом, ответил:

— О капитан, вот вы так самый красивый, самый любимый из сыновей пророка! Pecaire! При взгляде на вас и вашу супругу можно подумать, что это император и императрица Африки, Аравии и Турции.

Как человек, только что воскресший из гроба, капитан Пеннилес, герой всего этого странного приключения, действительно заслуживал подобного восхищения. Он разразился веселым смехом, к которому от всей души присоединилась миссис Клавдия, чувствовавшая в себе довольно энергии, чтоб идти за тридевять земель. Марий и Джонни последовали их примеру, к удивлению факира, индусская молчаливость которого не могла примириться с подобной веселостью при таких обстоятельствах. Он счел ее неуместной и даже опасной и в тревоге вскричал:

— Молчите, прошу вас, молчите!

— Хорошо, хорошо, папаша! — ответил неисправимый болтун Марий. — Мы закроем дверцу хлебной камеры и притянем язык канатом к берегу.

— Да, — серьезно сказал факир, — некоторое время вам придется молчать, так как вы не знаете индусского языка. Вы будете считаться верующими, которые дали обет молчать. А теперь скорее в путь, мы и так долго замешкались.

Они бесшумно вышли, и их глаза, привыкнув мало-помалу к ночной темноте, увидели под деревьями двух огромных слонов. На спине каждого из них при помощи широких ремней было укреплено нечто вроде клетки с сиденьями, называемыми houdah. Одна из этих клеток, покрытая сверху богатыми материями и напоминающая собою минарет, предназначалась для капитана и его жены. Чтобы можно было влезть в эти красиво убранные домики, к бокам животных была прислонена тонкая и гибкая бамбуковая лестница. Внушительные размеры слонов и вообще все это неожиданное зрелище вызвали громкие проявления радости у обоих моряков, которые забыли о предупреждении факира.

— Bagasse! Милый мой, вот так звери!

— God by! Это целые здания из мяса!

— Молчать! — прервал факир с шипением, которое напоминало шипение разъяренной кобры.

Верхом на шее каждого слона, у самых ушей, сидели вожатые, или корнаки, державшие в правой руке палки с железными крюками, которые служат для управления, хотя умное животное большей частью слушается одного только человеческого слова. Факир в темноте указал жестом на слонов и тихо прибавил:

— Эти два слона самые умные, сильные, бесстрашные и дрессированные во всей Бенгалии. Тот, на кого сядет мой господин, называется Рама. Другой, то есть тот, который понесет нас с моряками, называется Шиндиа. Вы увидите, до чего развит их инстинкт, как они бесстрашны и выносливы. Эти свойства во всяком случае очень пригодятся нам!

Капитан Пеннилес, знающий цену времени, живо полез по маленькой лестнице, которая вся дрожала и гнулась, но выдержала его тяжесть. Он уцепился за край houdah и сказал своей жене:

— Клавдия, дитя мое, следуйте за мною!

Она очень ловко последовала его примеру, хотя восточные одежды несколько стесняли ее. Пеннилес осторожно подхватил ее, без труда поднял и усадил в убранную богатыми материями корзинку. Марий в это время карабкался на другого слона. Он уселся, его товарищ последовал его примеру, потом влез факир, и когда все были на местах, лестницы были подняты и вместе с крюками подвешены сбоку каждой houdah. Вожаки засвистели, и слоны тотчас же тронулись в путь; Шиндиа открывал шествие. Животные шли неутомимо, мерными большими шагами, подвигаясь так же быстро, как лошадь, скачущая галопом; слоны могут таким образом пройти очень много.