Знак Моря, стр. 3

Дед свободно говорил о любой стране, королевстве или морском проливе на свете. Но когда Рол задавал вопросы, ответов на которые особенно жаждал, дед резко замыкался в себе. О собственном происхождении Рол только и знал, что родители его мертвы, родился он в море и, таким образом, не принадлежит ни к одной на свете стране. Все прочее: намеки да загадки, и даже избыток ячменного пива не мог выманить из старика правды.

Так прошла первая половина мрачной зимы, пятнадцатой в жизни Рола.

Глава 2

Нрав Рана

Скверные бури бушевали в тот год. Обезумев вконец, проносились они над морем и обрушивались на иззубренные берега, точно решив во что бы то ни стало затопить их навеки. По всем Семи Островам жители приносили жертвы Уссе, моля ее сдержать буйного супруга, и даже дед перерезал глотку поросенку, дабы почтить Владыку Бурь, правда, столь же неохотно, сколь деннифрейцы, и с мрачным неудовольствием сбросил маленькую тушку со скал в море. Так высоко вздымались валы, что Ролу и Морину пришлось втянуть «Нырка» дальше на берег и устроить на новом месте, много выше черты прилива. Там лодка лежала, пришвартованная за нос и корму к огромным валунам, а море тем временем пенилось в четырех фатомах за кормой в бессильной ярости, и северозападный шквал ревел у скал в море. «Нырок» был суденышком не из легких, и Рол впервые постиг, до чего силен Морин. Здоровяк схватился за булинь и потянул лодку по галечнику со всей силы. Ролу пришлось крикнуть, чтобы тот двигался помедленней, а не то камни начали откалывать щепки от киля и днища, обнажая белую древесину. Рол осмотрел ущерб, меж тем как Морин стоял, в огорчении потирая ладони.

– Я причинил вред «Нырку».

– Думаю, невелика беда. Мазок варом там да тут, и все дела. Ступайка домой. Все равно темнеет. Горшок с варом внизу, в трюме. Я его сам принесу. Мы никогда не станем разводить здесь огонь.

Морин послушно кивнул. Он провел громадной лапищей по планширу «Нырка», как бы прося прощения, затем повернул спину к воющему ветру и принялся взбираться из бухты обратно к Эйри.

Трюм был темен, там скверно пахло, и Рол отыскал горшок с липким варом на ощупь. Краб вдруг выскочил изпод ищущих пальцев. Зловоние, скопившееся от великого множества уловов, сдавило горло паренька. Он с облегчением вылез обратно на терзаемый бурей берег, радуясь чистоте исступленно стонущего ветра.

И замер. Ибо на глаза ему попался незнакомец, небрежно опершийся о кормовой стояк «Нырка». Наглец вырядился в чудную мерцающую серую одежку. Ничего подобного Рол Доселе не видел. Впрочем, дед описывал такую ткань. Или подобную ей. Рыбья кожа, оболочка полусказочных обитателей морских глубей. Незнакомец был смугл, бородат и глядел на море, словно лодка, о которую он опирался, принадлежала ему и он изучает стихию, в которой ей самое место. Рол прирос к месту. Горшок с варом тяжело качнулся в его руке.

– Утром течение повернет вспять, – заметил незнакомец. Голос его звучал без натуги и всетаки отлично доходил до слушателя, словно ветер отступал перед этим звуком. – Отмели в движении. К восходу солнца быть утопленникам. – Он повернул голову и улыбнулся. И Рол увидел, что глаза у него цвета гонимых ветром валов, за которыми он наблюдал, холодные, как ночь над Зимним Ледовитым Морем. – Вы своевременно подняли ваше судно. Поздравляю.

Рол вновь обрел дар речи. Он выпрямился, так что теперь взирал на неизвестного с высоты накрененной палубы «Нырка».

– Ран жаден до кораблей. Это его игрушки. Нужно держать их подальше от воды.

Одна темная бровь незнакомца озорно поднялась.

– И кто же тебе это сказал?

– Мой дедушка. Он всю жизнь провел в море.

– Тяжело добытая мудрость. Он прав, твой дедушка. Но Ран не злой бог. А лишь своенравный.

Рол соскочил с лодки на влажную гальку. Он был выше незнакомца и значительно шире в плечах, но чтото в этом человеке нагоняло страх.

– Ты из Дриола, там, дальше по берегу? – учтиво спросил мальчик.

– Нет. – Незнакомец не стал уточнять, откуда он, а вместо этого с явным одобрением пристально оглядел Рола. – Ты в дальней дали от дома, юный Ордисейн, и я вижу десять миллионов волн, что еще должны перекатиться под твоим килем. Множество зеленых вод морских ты пройдешь, и в конце концов множество зеленых вод морских пройдет над тобой, но не теперь.

– Меня зовут Кортишейн, – возразил Рол, несколько встревоженный тем, что вступил в беседу с безумцем. Он попятился, крепко сжав в руке горшок и прикидывая расстояние до головы незнакомца. Неожиданно он вспомнил о кинжале, заткнутом за голенище. Однако незваный гость улыбнулся, и лицо его преобразилось, став светлым и естественным.

– Старый Ардисан был благоразумен, – произнес он негромко, буря непременно должна была бы заглушить такой голос. – Возможно, даже чересчур. Послушайка. Есть мертвый город в дельте Воска. Его назвали в твою честь, и однажды ты отправишься туда. И, когда прибудешь туда, я буду ждать. – Он запрокинул голову, чтобы посмотреть на черную тучу, громоздившуюся над мысом. – Буря идет сушей, равно как и морем, и ты будешь в самом ее сердце. Лучше бы эта скорлупка была настоящим морским судном.

– Мне нужно идти, – натянуто произнес Рол. – Не то в доме меня хватятся.

Незнакомец кивнул и, заметно оживившись, стал держаться насмешливо.

– Еще одно, мой мальчик. Безмятежное житье Ардисана закончилось. Судьба явилась и стучит в дверь. У меня есть для тебя дар, который может облегчить твои странствия по миру. Протяни руку.

Рол немедленно сомкнул пальцы свободной руки в кулак и вновь попятился.

– Не подходи или я оболью твое лицо варом.

– Сомневаюсь. Содержимое твоего горшка холодное, точно козни ведьмы. – Неожиданно незнакомец метнулся вперед, точно прянувшая в воду цапля, и в следующий миг схватил свободную руку Рола. Его пальцы были холодны, как железо, и обжигали. Рол закричал и рухнул на колени среди галечника. Незнакомец склонился над ним, заставил разомкнуть кулак и приложил ладонь к ладони. Плоть Рола словно опалило до самой кости, нет, до костного мозга. Мальчик закричал, но звук пропал во всепожирающем вое ветра. Когда же неизвестный отпустил мальчика, тот упал плашмя, пенистая волна с грохотом обрушилась на него, соленая вода хлынула в глаза, уши и рот. Рол перекатился на бок, коекак поднялся на ноги, следующая волна ударила его сзади по бедрам и вновь опрокинула. Незнакомец исчез, но Рол был уверен, что видел, как нечто гладкое, черное и блестящее прянуло в неистовые волны и пропало, прежде чем его вновь ослепили соленые брызги. Он бился по пояс в воде. Какимто образом, и сам того не заметив, он скатился по пляжу в самые что ни на есть буруны. Он не пожалел сил, чтобы выпрямиться. Весь мир стал белым и черным: ветер, вода и пена. Волны словно пытались уволочь его в море, и в их громыхании слышался холодный смех. Наконец он обнаружил, что опять вернулся к «Нырку», обвил рукой кормовой стояк лодки. Взирая на пораженную болью руку, он подумал, что различает на ладони некий рисунок, вроде зубчатого шрама. Но свет быстро угасал, а глаза жгло солью. Рол заковылял в глубь суши, карабкаясь по склону бухточки, и не остановился, пока под ногами вновь не оказалась трава, а рев моря внизу не заглушили неприветливые скалы.

Молния вспыхнула над мысом, и небо озарилось яркоалым, вконец ошеломив мальчика. Затем он услышал крики, перекрывающие шум ветра. Хлынул проливной дождь. Рол со всех ног устремился к Эйри.

Там собралась толпа с факелами, наверное, сотня человек пеших и не менее двадцати конных. Кирасы сияли под неистовым ливнем. Люди окружили дом с запертыми ставнями, и с десяток кулачищ молотили по двери. Рол увидел среди них Сериока, старейшину Дриола, вооруженного полупикой и сгорбившегося под тяжестью старинной кольчуги. Он выглядел исполненным важности и в то же время смущенным, как если бы его застигли за раздачей милостыни. Несомненным предводителем этого воинства был некто в полной броне на грозном вороном, с лицом, почти невидимым изза свисающих с верхушки шлема перьев, которые он пытался с раздражением отбросить. То и дело он наклонялся с седла и чтото говорил тому или другому всаднику из почтительно обступавших его, а те торжественно кивали.