Мексиканская невеста, стр. 32

— Я люблю Железного Жана и никогда не стану вашей!

— А я сказал, будете: волей или неволей! Сила на моей стороне! Я вас заставлю!

— Попробуйте!

— Я сделаю это сейчас же! Впрочем… До вечера я даю вам время на размышление. Если на рассвете не получу обнадеживающей вести… ну что ж, ваши отец и мать не получат ни капли воды и ни крошки хлеба до тех пор, пока вы не проявите благоразумие и не откликнетесь на мое предложение. Знайте, что, если вы будете упорствовать, они умрут от голода. Вам известно: я человек слова и мои угрозы не пустое бахвальство.

— Вы лжете! Моим родителям ничто не угрожает. Жестко улыбнувшись, Андрее спросил:

— Вы уверены в этом?

— Да! Вы лжете для того, чтобы напугать меня!

Метис укоризненно, как на капризного ребенка, которого собираются наказать, посмотрел на нее. Затем медленно пересек комнату и открыл тяжелую массивную дверь. Столь же нарочито неспешным шагом он прошел во вторую комнату и снял замок с другой двери.

Мертвенно-бледная, с растерянным и блуждающим взглядом, колотящимся сердцем, Хуана поняла, что сейчас произойдет нечто ужасное.

Андрее тем временем остановился. Затем резким движением распахнул дверь.

Взору предстала металлическая решетка, сделанная из наложенных крест-накрест стальных прутьев. Эта клетушка оказалась карцером, в котором, надежно запертые, жалобно стонали два человека.

Свет, упавший сверху, ярко осветил несчастных, и Хуана увидела, как они в отчаянном жесте протянули свои руки через проемы решетки.

Девушка тотчас узнала пленников. Страшный крик сорвался с ее обескровленных уст:

— Отец! Мама! Вы! В руках этого монстра!

Да, это были несчастные дон Блас и донна Лаура. Они не спускали с нее обезумевших глаз.

— Моя дочь! О мой любимый ребенок! — умирающим голосом лепетала мать.

Внезапно от резкого толчка палача дверь закрылась, скрыв от Хуаны столь дорогое и страшное видение.

— Ну как? Вы продолжаете меня считать болтуном? — холодно поинтересовался Андрее.

Но девушка его уже не слышала, да и не видела. Ее губы не в силах были произнести и слова.

Усталость, накопившаяся за последние три дня, страхи, ужасная реальность — все это вызвало шок [119], которого не выдержал молодой организм Хуаны.

Покачнувшись, она упала прямо на руки индианки. Та бросила на Андреса ненавидящий взгляд и произнесла:

— Негодяй!

ГЛАВА 8

Жареный индюк. — Переход через горную реку. — Лихорадочные поиски. — Отверстие в скале. — Городок над землей. — Метки. — Это здесь!—Лестница. — На втором этаже. — Лабиринт. — Наугад. — Неужели заблудились? — Рычание. — Безумие. — Золото!

Вернемся к Жану и Джо. После волнующей находки монограммы друзья вновь почувствовали голод. К счастью, пища находилась тут же, в виде очень аппетитного дикого индюка.

Пятнадцать футов мяса! Джо не мешкая, с ловкостью дикаря принялся потрошить индюка. Жан в это время разжигал костер.

Джо отделил от передней части птицы большие куски мяса, подсолил, поперчил и затем принялся нанизывать их на деревянные палочки.

Потом оба подставили свои порции к огню и стали нетерпеливо ждать. Вскоре сочная и нежная мякоть задымилась, зашипела, выделяя розоватые капельки сока, /паркое было готово.

— Черт побери! — Джо. — У меня слюни текут… У нас ведь нет времени испечь немного хлеба! Как, браток?

Жан в это время уже резал мясо. Нацепив на кончик ножа несколько аппетитных кусков, он тотчас отправил их в рот и только потом ответил Джо:

— Такую вкуснятину можно вполне есть без хлеба!

— Согласен с тобой! После такого куска мяса весом в три фута и нескольких стаканчиков воды я смогу спокойно прожить до ужина.

— А мы разве знаем, когда и чем будем ужинать?

— Конечно! На всякий случай я отложил в сторонку два приличных куска от нашего индюка.

Наступила тишина, нарушаемая лишь работой крепких молодых челюстей. Так продолжалось примерно пять минут. От жаркого не осталось и следа.

Приготовление пищи, обед, утоление жажды — все это отняло у наших героев не более получаса. Хорошо поев, друзья заторопились.

Быстро взнуздав лошадей, они пешком, чтобы легче было искать, двинулись дальше.

Боб и мустанг с поводком на шее, умные, послушные и верные, шли следом. Жан предусмотрительно замерил точное расстояние от монограммы до уровня земли. Оно соответствовало длине его карабина.

— Почему так? — спросил Джо.

— Я думаю о том, как бы поступил на месте своего бедного отца, если бы ставил эти метки. Я бы нацарапал монограмму на одной и той же высоте, с тем чтобы впоследствии облегчить поиски, в случае если выросшие деревья или кустарники скроют их.

— Блестящая мысль!

Ценой огромных усилий и адской усталости друзья продолжали карабкаться по скалистой стене. Так они прошли около одного километра, пристально вглядываясь во все, что было заметно не выше одного метра от уровня земли.

— Вижу буквы! — торжествующе воскликнул Жан. — Смотри!

— Отлично! Метка на той же высоте, что и предыдущая. Карамба! Мы бы целую неделю искали ее на этой скале.

Примерно через километр отвесный проем в базальтовой [120] породе преградил им дорогу. Восемь-девять метров шириной, пятнадцать глубиной и внизу — стремительный водный поток.

— Что будем делать? — Джо.

— Пустяки! — Жан. — Наруби с полдюжины стволов длинного бамбука, свяжи в пучок… и перебрось все это через расщелину… Получится мост. Мы пройдем по нему на корточках. А я пока продолжу поиски.

И молодой ковбой медленно пошел вдоль скалистого берега, пиная ногой изломы, срывая куски зеленого мха, очистив и тщательно осмотрев таким образом около двадцати метров. Внезапно Жан радостно вскрикнул.

Он опять обнаружил монограмму! На сей раз она была нацарапана плашмя, словно приглашая преодолеть горный поток.

Жан вернулся к Джо, который как раз заканчивал мастерить переносной мостик, и произнес отрывистым, дрожащим голосом:

— Браток! После полосы неудач нам сопутствует везение… надо этим воспользоваться. Расседлай и разнуздай коней… Они подождут нас здесь, на воле. Я больше не могу стоять на месте… чувствую, как во мне бурлит кровь. Что-то неумолимо толкает меня вперед. Ты пойдешь следом, как только будешь готов. С помощью лассо переправь наш груз на ту сторону. Понял? Отлично!

С этими словами наш герой схватил бамбуковый мостик, перебросил над пропастью и сел на него верхом.

Хрупкое и одновременно громоздкое сооружение прогнулось, но все-таки выдержало. С помощью рук и ног Жан быстро перебрался на противоположную сторону расщелины. Не говоря ни слова, он поднялся и бегом направился дальше. Джо также молча, разинув рот, смотрел на своего друга, подумав, что тот немного не в себе.

А Жан шел и шел вперед… через какие-то горные обвалы и колючие заросли.

Больше он не видел монограмм. Видимо, пропустил, оставив где-то позади. Тем не менее Жан все ускорял шаг, убежденный, что вскоре обнаружит нечто очень важное.

Казалось, ничто не нарушало царившее вокруг безмолвие. Перед ним простиралось безводное, словно выжженное, пространство. Лишь время от времени из-под ног убегали встревоженные ящерицы. Только черные ястребы —пилоты — описывали высоко-высоко в небе свои бесконечные круги.

Внезапно характер местности вновь изменился. Появилась растительность, выделяясь зеленым пятном на мрачном унылом фоне. Отвесная гора высилась, образуя сверкающую и неприступную стену. До уха молодого человека донесся отдаленный шум водопада. Невольно Жан вскрикнул. С удивлением и радостью он заметил в стене четырехугольное отверстие, размером сто пятьдесят сантиметров на семьдесят.

Молодой человек остановился и произнес:

— Несомненно, передо мной дело рук человека… но что это — дверь? Окно? Вход в пещеру? Пока не знаю. Но уже близок к цели… Я это чувствую, не зря так волнуюсь. Вперед и вперед! Но — как?