Ледяной ад, стр. 17

Они вышли и в толпе людей, державших мулов, тащивших дроги, сгибавшихся под тяжестью груза, достигли пристани, у которой свистел, качаясь и выпуская клубы дыма, большой пароход.

Дюшато последним переправился через мостик с собакой Портосом. Суматоха кончилась. Все стиснуты, как сельди, но у каждого пассажира свое место за столом на нижней палубе, а для привилегированных – на верхней. Наши друзья устроились попарно: Марта Грандье в одной каюте с Жанной Дюшато, Леон Фортен с Жаном Грандье, Поль Редон с Дюшато; к последним присоединился и добродушный Портос.

Через пять с половиной дней пароход достиг Скагуэя, конечного пункта своего пути. Началась высадка и таможенные формальности, так как Скагуэй лежит на американской территории и, чтобы попасть в него, надо миновать Канаду.

Благодаря терпению и нескольким долларам, незаметно сунутым в руки неподкупных американских таможенных чиновников, Дюшато выиграл время и проводил в город, растянувшийся на километр, свою храбрую маленькую компанию. Хорошо изучив путеводитель, он избрал дорогу через Белый проход (white-pass), хотя и более длинную, но зато несравненно более удобную, чем через проход Чилькот. Разборка пакетов, переговоры с содержателями перевозок, погрузка бесчисленных тюков на лошадей и мулов заняли немного времени, и скоро наша компания отправилась в путь. Дорога, пролегавшая через Белый проход, называлась также «dead horse trait», то есть «дорога мертвой лошади». Это название ей дали потому, что в течение последней осени более трех тысяч лошадей пало на этой дороге, усыпав ее своими скелетами. Проход по ней длится около трех дней; кроме того, вверху постоянно дует страшный ветер, еще более усиливающий трудности пути.

Наконец, благополучно справившись с этой ужасной дорогой, наши путники прибыли к озеру Бениет, где начинается уже речной путь, и здесь сели на пароход «Флора». Путники приобрели себе места на судне «Беннет-Клондайк Компании», владевшей тремя пароходами.

ГЛАВА III

На «Флоре».– Высадка.– Юкон.– В Доусон-Сити.– Действие оттепели.– «Высший свет» страны золота.– Гостиница Бель-Вю.– Ценой золота.– Конная полиция.– Безопасность.

От озера Беннет до Доусон-Сити считается около 870 километров, то есть почти такое же расстояние, как от Парижа до Марселя. По расчетам пароходного начальства, чтобы пройти все это расстояние, требуется пятеро суток. В действительности же оказалось иначе, так как свободному плаванию очень мешали многочисленные пороги, которые нужно было обходить с осторожностью. Пословица «человек предполагает, случай располагает» особенно справедлива при путешествии. Прежде всего, пароходы совершали первые рейсы. Неизвестно еще было, как пройдут они два очень быстрых и гибельных порога, Mile canon и White horse.

Река принимает в себя серию озер, которые сообщаются одно с другим естественными каналами. За озером Беннет следует озеро Тагиш (Tagish). Их соединяет Ветряная рука (Le bras-du-Vent). Озеро Тагиш вливается в озеро Марш (Marsh) Бродом антилоп, и, наконец, довольно длинный канал соединяет озеро Марш с последним озером Лабарж. Этот канал и принимает в первой части своего пути название Mile canon, а в последней – White horse.

В действительности это довольно узкий канал, где течение достигает, особенно, в White horse, страшной быстроты в сорок пять километров в час. Во время ледохода эта скорость увеличивается, а с ней вместе возрастают и опасности.

Стояла адская жара. Не будь в отдалении совершенно белых снежных гор и ледяных скал, можно было бы подумать, что это Прованс.

Редон, вечно зябнувший и воспевавший дифирамбы солнцу, схватил на оба уха по так называемому солнечному удару. Оба они покраснели, вздулись, и из нарыва потекла сукровица, даже немного крови. Он первый же, впрочем, стал смеяться над своей неудачей.

Между тем пароход прибыл к устью озера Лабарж. В обыкновенное время, или вернее – в европейской стране, самая элементарная осторожность требовала бы останавливаться ночью, но здесь в подобное время нет, собственно говоря, ночи. Солнце садится в одиннадцать часов вечера и восходит в час утра. Таким образом, заря смешивается с сумерками, и день царит в течение всех двадцати четырех часов. Поэтому пароход шел без передышки. Но вот встречаются страшные пороги «Пять пальцев» и «Ринк», находящиеся в четырех верстах друг от друга.

«Флора», счастливо переправившись через первые пороги, застревает на последних и дает течь. Нужно направиться к берегу реки, закрепиться якорями, разгрузить кладь, облегчить кузов, осмотреть трещину и заложить ее с помощью кусков дерева, пакли, моха, кожи и т.п.

Когда авария была ликвидирована, пароход двинулся дальше в сопровождении целой флотилии лодок с пассажирами и их пожитками… Вот и форт Селькирк, один из старых укрепленных магазинов, какие компания торговцев мехами Гудзонова Залива настроила повсюду. Вокруг магазина раскинулось шестьдесят индейских хижин и около двадцати палаток рудокопов. Это образует маленькую деревню, в которой энтузиасты видят даже будущую столицу канадского северо-запада.

Отсюда, уже по Юкону, одной из величественных рек Дальнего Севера, пароход доходит до Доусон-Сити – новой столицы страны золотой лихорадки. Вид молодой столицы золотого царства, однако, не имел ничего привлекательного для людей, от самого Монреаля, то есть более двух недель, не знавших отдыха и вздыхавших по хорошей постели и ванне.

Капитан «Флоры» указал нашим друзьям меблированную гостиницу, самую «выдающуюся» в Доусоне, отель Бель-Вю, единственно подходящий для столь высоких лиц, какими казались все шестеро. Сюда и направилась наша компания.

По примеру американских городов, Доусон состоит из авеню и улиц, пересекающихся друг с другом под прямым углом. Улицы тянутся с востока на запад, а авеню – с юга на север.

Первое авеню, модное, задающее тон, идет севернее Юкона и называется Фрой-стрит. Но вид его был далеко не привлекательный.

– Черт возьми! – произнес Редон, коснувшись земли.– Добрая пара непромокаемой обуви была бы не лишней!

– А еще лучше – маленькая плоскодонная лодка или плот! – прибавил Леон.

Молодые девушки только засмеялись и отважно, зная наперед, что жизнь, полная приключений, представляет много неудобств, пошли по улице. Последняя, действительно, походила скорее на болото. А между тем и там прогуливались, задравши нос и с сигарой во рту, «франты» из самых сливок общества в Доусон-Сити.

– Честное слово! – вскричал озадаченный Редон.– Это можно бы назвать двором чудес… как по одеждам, так и по физиономиям!

В самом деле, представьте себе, уважаемые читатели, кучу грязных и причудливых лохмотьев, плешивые, паршивые, как спины бродячих собак, меха, желтые клеенки, рваные каучуковые сапоги с бесчисленными дырами, мятые до неузнаваемости шляпы, дырявые фланелевые рубашки; набросьте все это на человеческие члены так, чтобы башмак был соседом сапогу, а мех – клеенчатым панталонам; затем прикиньте на эти плечи исхудалые головы, с лихорадочно горящими глазами, с растрепанными волосами и бородами,– и вы получите настоящее представление о сливках «золотого общества», которые бродили по грязи в ожидании шести часов.

Весь этот маскарадно-нарядный, но самоуверенный люд обменивается маленькими фамильярными поклонами, а больше разговаривает о добытом днем металле и держится с апломбом сказочных миллионеров. Лохмотья (это видно сразу) ничего не значат здесь, и субъект, задирающий нос, у которого одна нога в сапоге, а другая в башмаке, штаны в заплатах, а на плечах дырявый каучуковый плащ, может обладать полумиллионом золота, положенным в Канадском коммерческом банке (Canadian bank of Commerce) или в британском северо-американском (Bank of British North America). Поэтому никого не удивляет, что дамы, одетые вполне прилично, подают руки этим джентльменам, словно не замечая, что у тех на ногах.