Капитан Ртуть, стр. 18

Другая группа состояла из местных жителей. Одни, равнодушные ко всему, пили себе ликер и дышали свежим вечерним воздухом. Другие сидели, развалившись на плетеных стульях, с сигаретой в зубах, нарочито отвернувшись от французов, будто не замечая смеха и болтовни двух десятков сынов старой Галлии [95].

Расстояние в метр, разделявшее группы, казалось огромным, как Атлантический океан.

Иногда Питуху очень хотелось поддразнить мексиканцев, а его приятели Толстяк, Чепрак и Булочка, получившие недавно боевое крещение, с удовольствием поддержали бы его… Но за всеми следил Бедняк, правая рука Ртути, свято исполняющий приказ: жить в мире с аборигенами [96]

Роту капитана Ртути знали и опасались. Мексиканцы были наслышаны о том, что «ртутисты» не боялись работы, и приставать к ним по-крупному или по мелочам – было в высшей степени неосторожно. Каждый из пятидесяти восьми человек успел чем-нибудь прославиться: четверо неразлучных приятелей во главе с Ртутью ухитрились однажды сбросить в пропасть полсотни всадников, окруживших их на канале Тиеррамба; небезызвестный Бомба стал одним из самых верных друзей Ртути. Мариус, марселец, перевернул на Панино лодку с двадцатью партизанами. Зефиропулос, грек, по прозвищу Зефи, уложил в одном из притонов Тампико дюжину негодяев, напавших на него.

И наконец, Сиди Бен Тейеб, негр, черный как смоль, гигантского роста и недюжинной силы. Однажды здесь, у Реверди, несколько caballeros принялись потешаться над ним. Негр приподнял стол, за которым они сидели – руки его были словно тиски, – перевернул в воздухе и нахлобучил шутникам на головы.

И остальные воины не уступали перечисленным, поэтому мексиканцы, казалось, оставили их в покое. Но вряд ли жители Тампико желали им удачи в боевых операциях.

Тем самым вечером, о котором шла речь, ничто не предвещало нарушения перемирия, заключенного с молчаливого согласия обеих сторон. Только когда спустилась ночь и Реверди из экономии, как всегда, поручил только звездам светить для клиентов, произошло необычное событие.

Caballeros бандитского вида, обычно разгуливающие по площади и пренебрегающие относительным комфортом кафе Реверди, понемногу приблизились к столикам «ртутистов». В надвинутых на глаза сомбреро, с оружием на поясе, с горделивой осанкой – не слишком располагающий вид имели эти десять молодчиков.

Французы, волонтеры капитана Ртути, занятые карточной игрой, не обращали внимания на мексиканцев.

Из молчаливой группы caballeros послышались голоса.

– Любопытное приключение, – проговорил один.

– И чертовски интересное, – добавил другой.

– Что ты хочешь, Доминго, надо же как-то развлекаться…

– Честно сказать, наказание необычное.

– Расскажи поподробнее!

– С удовольствием. Все вы знаете Рио-Зарзеис…

– Конечно. В двух ружейных выстрелах от предместья Сан-Агостино.

– Именно так. И вот с некоторых пор индейцы – скоты, не заслуживающие человеческого звания, игнорируя Карбахаля и его партизан, подрядились за несколько пиастров поставлять продовольствие нашим покровителям… господам французам.

При этих словах рассказчик расхохотался.

– Эй, не так громко! – ухмыльнулся другой. – Нас могут услышать.

– А мне наплевать, ей-богу! Итак, эти голодранцы установили в укромном месте печь и пекли отличный золотистый хлеб, который носили продавать на рынок в Тампико. Наши друзья – colorados и прочие – с удовольствием употребляли этот хлебушек. Дело дошло если не до самого Карбахаля, то, по крайней мере, до доньи Альферес. А уж она с врагами не церемонится, сами знаете…

Услышав имя доньи Альферес, Бедняк насторожился и поднял голову от карт. Столы освещались свечкой, воткнутой в бутылку. В потемках нелегко было разглядеть столпившихся вокруг caballeros, но француз узнал в них бандитов с большой дороги, с которыми уже не раз сталкивался.

Рассказчик продолжал:

– Так вот, в одну прекрасную ночь – то бишь вчера, чудесная была ночка! – десяток смелых идальго [97] , сливки отряда матадоров, обманули бдительность сторожевой заставы и накрыли этих глупых пекарей за их работой. Застигнутые врасплох индейцы бросились врассыпную, как зайцы, спасая свою шкуру. Но главный пекарь вздумал обороняться палкой и защищать свое добро (а оно ведь наше!) – мексиканскую муку, сделанную из мексиканского зерна и приготовленную для врагов Мексики.

Бедняк и его товарищи застыли на месте. Приятели рассказчика молчали. Злорадный голос звучал в темноте…

– Так вот, – с расстановкой говорил caballero, – партизаны Бартоломео Переса – храни его Бог! – схватили упрямца, убили, разрезали на кусочки, растолкли и замешали в тесто [98]. Хлеб испекли и утром доставили на рынок в Тампико, где богачи с аппетитом скушали его за завтраком!

Раздались взрывы смеха. Внезапно Бедняк выхватил свечу из бутылки и решительно направился прямо к шутникам.

ГЛАВА 4

Наваха против башмака. – Кладбищенский кролик. -Вмешивается Ртуть. – Бедняк и монетка в сто су. – Реверди разболтался. – По возвращении домой. – Избитый Ртуть.

Бедняк поднес огонь к лицу мексиканца, стоящего ближе всех.

– Кто рассказал эту гнусную историю? – спросил он свистящим шепэтом.

Никто не ответил.

– Если это выдумка, то он – мерзавец, – продолжал Бедняк, – если это правда, смеяться мог только подлец.

Читатель псмнит, что француз был маленького роста, но крепко сбитый.

– Злая моська, – парировал высоченный caballero, – убирайся в конуру, иначе я отправлю тебя туда пинком ноги…

Едва мексиканец произнес эти слова, как получил тычок в лицо горящей свечой. Сaballero заорал и в мгновение ока выхзатил из-за пояса наваху – длинный острый нож, изогнутое лезвие которого способно вспороть брюхо противника.

Бедняк предупредил это движение, повернулся вокруг своей оси и отбросил врага метким ударом ноги в живот. Тут же заблестели ножи, и враждебное кольцо сомкнулось вокруг французов. Бедняк отпрыгнул назад, а «ртутисты» вскочили, обнажив сабли.

Две группировки ринулись друг на друга. Реверди позвал полицию, клиенты кафе спешно покинули поле боя…

Волонтеры укрылись за тяжелым столом, опрокинутым негром. Но великан-мексиканец с высоты своего роста изо всех сил запустил наваху через стол. Яростное проклятие вырвалось у Толстяка: его ранило в плечо. Тогда Питух крепко схватил мексиканца за запястье, притянул к себе, ткнул носом об стол и расквасил ему физиономию.

Началась потасовка. Негр творил чудеса: он за ноги хватал caballeros и размахивал ими, как дубинками. Бедняк же старался сделать невозможное – прекратить драку. Ведь был дан приказ избегать трений…

Наконец Бедняк осадил «ртутистов» и выступил вперед.

– Давайте по-честному, один на один, – предложил он мексиканцам. – У каждого – нож и одинаковый шанс на победу!

– Черт возьми! – крикнул верзила. – Я вспорю тебе брюхо, кладбищенский кролик! [99]

Решение Бедняка никого не удивило: такие поединки традиционны в Мексике. Свалка тут же прекратилась.

Мексиканец обернул левую руку накидкой и приготовил наваху. Бедняк вытащил из кармана типично французский нож, короткий, удобный, с кольцом на рукоятке. Один из caballeros выступил судьей поединка.

Образовался круг. Дали сигнал начинать. Раз, два, три!

Мексиканец принялся медленно кружить вокруг противника, пытаясь улучить момент для нападения. Бедняк отшучивался, пересыпая французские слова испанскими:

– Фу, какой ты противный! Что выкатил зенки? Хватит вертеться, как цирковая лошадь!

Великан скрипел зубами, ругался последними словами и старался взять противника измором. Но француз, едва заметно передвигаясь, не давал себя обойти и держал нож наготове: он был осторожен и не собирался нападать первым.