Из Парижа в Бразилию по суше, стр. 49

— Благодарю вас, мне все ясно, и я безутешен. Но, дорогой мой капитан, и вы, милые мои спутники, запомните хорошенько: пусть льды и торосы держат меня в плену, пусть тепло и стужа плетут свои заговоры, дабы заставить меня спуститься на воду, пусть законы самой природы обернутся против меня, мне наплевать! Я готов ждать следующей зимы, чтобы переправиться по льду! Готов построить мост или подняться вверх по реке к ее истокам! Готов, наконец, потратить десять лет, чтобы добраться отсюда до Бразилии — пешком, на лошади, на телеге, на локомотиве или на воздушном шаре! Но я ни за что не переправлюсь через Юкон по воде!

— Простите, вы действительно готовы лететь на воздушном шаре? — решил уточнить капитан.

— Да! Хотя идея эта и безумна…

— Не так безумна, как вы думаете, поскольку я мог бы помочь вам.

— У вас есть воздушный шар?

— Да, сэр.

ГЛАВА 2

От островов Диомида до форта Нулато. —Прощание с якутами. —Капитан Роджерс в поисках открытой воды. —Условие подъема воздушного шара. —Без водорода. —Огорчение. —Жак Арно в роли изобретателя. —Монгольфьер. — Глиняный кувшин, двадцать пять литров китового жира, печная труба и тюлений желудок. —Испытание. —Восхищение хозяина. —Драматические последствия неуемных восторгов. —Непредвиденный отлет.

Читатель, пожелавший вместе с героями совершить долгое путешествие из Парижа в Бразилию по суше, конечно, не забыл ни о причине выбора подобного пути, ни, тем более, о драматических событиях, ознаменовавших отъезд землепроходцев из Сибири.

Наш читатель уже получил достаточное представление о паническом страхе Жака Арно перед морской болезнью — неисчерпаемом источнике шуток для его друга Жюльена де Клене, отказавшегося, впрочем, от приятного парижского времяпрепровождения и отправившегося в путь вместе с Жаком. Знает он и о том, как друзья, покинув Европу, вступили в Сибирь, где по выезде из Томска стали жертвой роковой ошибки, были схвачены казаками и оказались на положении арестантов. Правда, недоразумение вскоре разрешилось, и путешественники добрались благополучно до города Иркутска.

Точно так же осведомлен читатель и о побеге Алексея Богданова, безвинно пострадавшего ссыльнокаторжного, о его встрече с нашими героями, о фантасмагорических [169] скитаниях этой троицы по бескрайним просторам Восточной Сибири и ее прибытии на арктическую зимовку профессора Норденшельда в Колючинской губе. Помнит он и об ужасной смерти бывшего начальника полиции города Томска, лютого врага отважных парижан и их русского друга, и о неожиданном появлении на островах Диомида трех канадских охотников, спасших путешественников от неминуемой гибели во льдах Берингова пролива.

Предки этих промысловиков были родом из Франции, о чем свидетельствовали имена звероловов и их прекрасное владение французским языком. Местожительством трех рослых канадцев являлась американская фактория Нулато на территории бывшей Русской Америки, приблизительно в двухстах пятидесяти лье от островов Диомида.

Жозеф Перро и два его брата, Эсташ и Малыш Андре, с удивительной легкостью отказались продолжить нелегкий, но суливший немалую выгоду арктический промысел и предложили проводить путешественников до самой фактории, убедив их, что просто не могут лишить себя удовольствия помочь попавшим в затруднительное положение соотечественникам. От имени своих товарищей Жюльен согласился, однако на правах кассира маленького отряда взял с достойных трапперов слово, что по прибытии на место те примут все же небольшое вознаграждение, размеры которого должны быть определены самим Жюльеном.

Прямо скажем, добиться от канадцев такого обещания было нелегко. Охотники упорно твердили, что продают только добытые ими шкурки, да и то американцам, а истинным французам из старой Франции они вправе предложить лишь товар, не имеющий цены, а именно: свою преданность.

— Ну и отлично! — примиряюще ответил Жюльен. — Мы оплатим преданность той же монетой, то есть признательностью, и это справедливо. Но несправедливо, если вы, помогая нам, лишитесь тех доходов, которые мог бы дать зимний промысел. И поэтому я оплачу шкурки не пойманных вами зверей, чтобы вы могли спокойно ожидать следующего охотничьего сезона. Итак, мои отважные друзья, по рукам?.. Тогда в путь!

Якуты раздобыли у местных эскимосов новые оленьи упряжки, канадцы отыскали свои сани, и вскоре арктический караван решительно тронулся на восток.

Впервые за последнее время дорога обошлась без происшествий. Леса обширного полуострова, заключенного между заливами Коцебу и Нортона и оканчивающегося мысом Принца Уэльского, в изобилии снабжали людей свежим мясом, а оленей — мхами и лишайниками. Да и мороз среди огромных деревьев, покрытых снегом и тем самым создававших заслон против ледяных ветров тундры, был не столь жгуч.

Покинув острова Диомида, путешественники уже через шесть дней прибыли в окруженный деревянным частоколом форт Нулато, где господин Андерсон, хозяин фактории, оказал им самое сердечное гостеприимство. Друзья вовремя завершили переход. Ибо менее чем через двое суток после их прибытия в городище над Аляской пронеслась череда ураганов, которые сделали бы их странствие менее приятным и более опасным.

Шолем и якуты-каюры, щедро снабженные товарами со складов фактории, немедленно отправились в обратный путь в Сибирь, спасаясь от порывов ветра и метелей не больше, чем французский крестьянин от первого весеннего дождичка.

Трое путешественников не без сожаления расставались с отважными якутами, особенно с Шолемом, который также успел привязаться к ним. Этот удивительный человек готов был сопровождать их до самого экватора, куда еще никогда не ступала нога его соплеменников. Но разве можно было забирать из родных краев могучее дитя тундры? Кто знает, не окажет ли жаркое экваториальное солнце отрицательное воздействие на этого «железного человека», привыкшего, как и весь его род, к северной стуже? Поэтому, как бы ни было тяжело, распрощаться все же пришлось.

Наши друзья решили, воспользовавшись холодами, добраться на санях хотя бы до Виктории, столицы Британской Колумбии, однако погода распорядилась иначе, и они надолго застряли в форте Нулато.

Алексей Богданов, счастливый тем, что избавился от ужасов русской каторги, терпеливо переносил неудачу. Жюльен де Клене, уверенный, что они в любом случае достигнут цели, философски ожидал, когда природа наконец успокоится. Один лишь Жак Арно пребывал в унынии, ибо знал, что хотя обычно раннее таяние и сменяется новыми морозами, это, однако, вовсе не исключает того, что весна может наступить вслед за первым же потеплением и решительно освободить реки из ледяного плена. Поскольку, несмотря на все трудности и превратности странствий по суше, и без того панический страх Жака перед водной стихией в последнее время даже еще более возрос, если только можно было определить так его чувства, то не стоит и говорить, какое огорчение он испытал, когда убедился, что лед на Юконе тронулся окончательно и бесповоротно.

Вернувшись в форт после последнего посещения реки, Жак впал в отчаяние, ибо ни один, даже самый экстравагантный, способ преодоления Юкона не приходил ему в голову. И тут хозяин с присущей американцам флегмой [170] сообщил ему, словно само собой разумеющееся, что у него есть воздушный шар.

Воздушный шар!.. Здесь!

Жак и его друзья не верили своим ушам. Жюльен, зная, что Жак ни за что не поступится своими принципами, и опасаясь новых коварств местного климата, сразу же загорелся этой идеей.

— Продается ли шар? — обратился он к начальнику фактории.

— Да, если вы захотите купить его.

— Отлично! В каком он состоянии?

— В превосходном. Впрочем, вы сами сможете убедиться в этом, перед тем как выложить деньги.