Из Парижа в Бразилию по суше, стр. 128

В общем, подобная, не поддающаяся описанию сцена пользовалась бы бешеным успехом на любых театральных подмостках.

— Какого черта делают здесь эти англичане? Что они потеряли в сих местах? — не без резона заметил Жак.

— Англичане — это своего рода одна из статей британского экспорта, — ответил Жюльен. — Их находят в Китае и на берегах Нила, у водопадов и в кратерах вулканов…

— Но чтобы они оказались здесь, в Салаверри!.. Решительно, жизнь полна несуразностей!

Тут к друзьям подбежал метис Эстебан и сообщил, что обещанный сеньором экипаж уже прибыл и стоит у «Grand Hotel de la Patria, у de los estrangueros» [612].

Друзья с сожалением покинули набережную в тот момент, когда миледи, в одеянии всех цветов радуги, осторожно опущенная матросами в бочку, двигалась, положась на лебедку, над сероватыми волнами, напоминая всем видом своим Амфитриту стиля барокко [613], стоящую на плечах четырех тритонов [614] с эбеновыми [615] торсами, лохматыми шевелюрами и зубами кайманов.

— Мне бы очень хотелось досмотреть картину, — не удержался Жак, садясь в экипаж, который вскоре понесла на рысях пара крепких коней чилийской породы.

Четверть часа спустя повозка уже въезжала в Трухильо [616], административный центр провинции Либертад, тихий, чистенький городок, в облике которого сохранилось немало черт средневековья.

Лошади немного попридержали свой бег, и коляска плавно вкатила на просторную улицу, протянувшуюся между двумя высокими стенами — без единого выступа или оконца, но с видневшимися то здесь, то там дверьми в грозных панцирях из гвоздей.

За подобными оградами обычно укрываются монастыри, которых в Трухильо бесчисленное множество, о чем можно судить хотя бы по толпам монахов, красочно описанных Шарлем Вьенером: «Брюнеты и блондины, с черными, голубыми или цвета речной воды глазами, босоногие, бритоголовые, святые отцы, восседая на осликах, шествующих важной поступью и покорно повинующихся своим хозяевам с требником [617] в руках и зонтиком от солнца, приветливо улыбаются женщинам, благословляют детей и собирают подаваемые им прихожанами толстые медные и небольшие серебряные монеты, а также птицу, овощи, фрукты. Деньги они прячут в рукавах, а все остальное — в огромных тюках». Весь этот живописный католицизм, не известный французам, придает архаическую окраску стране и накладывает самобытный отпечаток на общество, в котором кишмя кишат иностранцы, принадлежащие к самым различным социальным слоям и придерживающиеся подчас диаметрально противоположных взглядов по вопросам нравственности и морали.

Затем экипаж шагом пересек довольно многолюдную и весьма привлекательную на вид улицу с домами под низки-mi плоскими крышами, с верандами и балконами и с маленькой фигуркой святого в нише у самой двери или в простенке между окнами, проехал по площади и, поднявшись по боковому проулку вверх, на что ушло еще несколько минут, нырнул под свод ворот, вделанных в глухую, как у монастырей, и столь же мрачную стену. Ворота закрылись за французами в тот самый миг, когда они увидели спешившего к ним навстречу своего друга-перуанца, объявившего им с улыбкой, что апартаменты для них уже готовы. И не успели наши путешественники и слова сказать, как к ним по знаку хозяина подошел атлетического сложения негр, одетый в нечто вроде ливреи, и друзья, сопровождаемые верным метисом, прошествовали за ним следом по длинному коридору в достаточно просторную, с побеленными известью стенами комнату, с толстыми коврами на полу и с одним-единственным окном, помещенным по странному капризу архитектора под самый потолок и забранным мощной решеткой. Через проемы во внутренних стенах из твердых пород дерева помещение соединялось с двумя другими, но меньшего размера.

— Квартира их высочеств сеньоров! — глухим голосом отрапортовал негр и тотчас исчез, захлопнув с шумом за собой огромную дверь, тут же из излишней осторожности закрытую им снаружи на засов.

Жак и Жюльен, решив, что это какая-то мистификация [618], и найдя, что подобная шутка — плохого вкуса, забарабанили в дверь, громогласно требуя немедленно же отпереть их.

Маленькое окошко в двери приоткрылось, и друзья разглядели в нем своего попутчика, попросившего их не устраивать попусту шума.

— Будьте любезны сообщить, — вскричал Жюльен с негодованием, — где мы и что вообще означает эта ловушка, в которую вы так подло заманили нас?

— Никакой ловушки тут нет. Просто вы в городской тюрьме. Страна, находясь в состоянии войны, вынуждена защищать себя поелику возможно от различных авантюристов, пытающихся подорвать ее мощь…

— Но вам хорошо известно, что мы — французские путешественники и держимся в стороне от политики…

— Как бы не так! Хватит лгать! Хоть вы и великолепно говорите по-французски, но не пытайтесь больше убедить меня в том, что вы французы.

— Клянусь честью, мой друг, стоящий вот здесь, рядом со мной, — не кто иной, как месье Жак Арно, а я — граф де Клене… Но вы, по всей видимости, полицейский и как таковой не можете верить на слово, и если я поклянусь даже своей честью, то это также мало что будет значить для вас, ибо вы не признаете такого понятия, как честь.

— Насчет того, что я полицейский, вы угадали! Глава окружной полиции к вашим услугам, полковник Батлер и капитан Боб!

— Как вы сказали?! — промолвил ошеломленно Жюльен.

— Я говорю, что вы, присвоивший себе имя графа де Клене, в действительности — полковник Батлер, янки, вор, а достойный вас ваш приятель — капитан Боб, попавший в так называемое кораблекрушение моряк! Ну, что вы сможете заявить в связи с этим?

— Лишь то, что для шефа полиции вы ведете себя слишком опрометчиво!

— Итак, признаете, что вы американцы?..

— Черт вас подери, соблаговолите сперва заглянуть в наши паспорта!..

— В паспортах можно написать что угодно… К тому же они у вас фальшивые.

— С чего вы это взяли?

— Ас того, что ровно неделю тому назад я, как шеф полиции, поставил выездную визу на паспорта месье де Клене и Арно, французских путешественников, прибывших к нам из Кито и севших в Трухильо на корабль, который должен был доставить их в Бразилию. Эти месье, не делая никакой тайны из цели своего странствования, уезжали отсюда в сопровождении большой свиты, чтобы получить в наследство поместье вблизи Рио-де-Жанейро, известное под именем Жаккари-Мирим. Кстати, в подтверждение своих слов они показали мне письмо завещателя, с коим я имел удовольствие ознакомиться. Вы видите теперь, что ваша выдумка столь груба, что на нее не поймался бы даже ребенок. А теперь — до свидания, месье, до скорого. И не забывайте, изменников и шпионов убивают у нас выстрелом в спину!

ГЛАВА 13

В тюрьме. —Воспоминание о вторжении немцев во Францию. —Шпиономания. —Сложная ситуация, в которой оказались друзья. —Недоумение Жака по поводу возведения его в ранг капитана корабля. —Судебный зал. —Опереточные генералы. —Перуанские солдаты. —Обвинение. —«Смерть иностранцам!» — Жажда крови. —Вызов, брошенный Жюльеном судьям. —Настоятельное требование Жюльена. —Обещание председателя суда. —Недоумение начальника полиции. —Подлый замысел.

Апартаменты, в которых, словно львы в клетке, расхаживали в ярости злополучные путешественники, не являли собой ничего отталкивающего, как мог бы подумать читатель, зная о их предназначении. Конечно, не роскошные, они тем не менее предоставляли своим обитателям определенный комфорт, и не один путешественник, любящий удобства, охотно воспользовался бы ими, не находись эта своего рода трехкомнатная квартира в мрачном заведении, именуемом городской тюрьмой.