Французы на северном полюсе, стр. 16

Колоссальный успех имел Плюмован. Он спел арию, которой был обязан своим прозвищем. Аплодировали изо всех сил, не боясь отбить огрубевшие от работы ладони, и ему пришлось три раза спеть знаменитый куплет из «Риголетто»:

Сердце красавиц склонно к измене И к перемене, как ветер в мае…

– Браво, парижанин, браво!

– Эй, Плюмован, да это же ты, это же твоя песня. Ты не говорил нам, что участвовал в знаменитой опере.

Прерванный таким образом, парижанин перешел на прозаический язык:

– Знаете, друзья, тут есть чем похвастаться. Вы мне напомнили прискорбный случай, который погубил мою драматическую карьеру.

– Расскажи!

– Как-то мне пришла в голову странная идея – пойти петь в Опере славного города Орлеана, и я должен был исполнять роль герцога, который поет 62 »…плюм о ван…». И в тот момент, когда я беру самые высокие ноты, сильный запах уксуса бьет в нос публике, и вот… я атакован целой бурей свистков. Черт, какая неудача! Вы, конечно, представляете, что на этом мой дебют закончился, к великой радости товарищей по театру, которые сильно завидовали моему успеху. Вот после этого меня и прозвали «Плюмован» в память о провале.

Прошло некоторое время. Из Орлеана я перебрался аж в Буэнос-Айрес, где и преуспел в том… что нашел директора, который «забыл» заплатить мне жалованье.

Однако надо было как-то жить. Я подвизался поваром, но, честно говоря, даже не умел почистить копченой селедки. И… оказался на улице. Пришлось стать цирюльником, но я так здорово брил моих клиентов, что после каждого сеанса они уходили с изрезанными ушами и носами. Ничего не оставалось, как сложить оружие. Я вернулся во Францию кочегаром на борту транспортного судна, чтобы оплатить свой проезд. Профессия мне понравилась, я проработал восемь лет и не раскаиваюсь, потому что сегодня имею честь работать под началом нашего славного капитана. Вот и вся моя история.

Излишне говорить, что рассказ удостоился не меньшей похвалы, чем ария. Концерт продолжался. Пели патриотические, сентиментальные и шутливые песни. Потом Дюма своим почти органным басом спел прованский романс, в котором никто ничего не понял, но зато аплодировали от всего сердца.

Затем началась стрельба по мишеням с довольно заманчивыми призами, среди которых особо выделялась пеньковая трубка. Призы подогревали пыл и азарт соперников. Дюма, обычно не принимавший участия в конкурсах, промазал, а парижанин, который не мог задеть ни одной фигурки в ярмарочном балагане, попал в самую точку. Он выиграл трубку и любезно подарил се бравому эльзасцу Фрицу Герману, который время от времени показывал кулак немецкому кораблю, стоявшему у края прибрежных льдов. Этот подарок немного успокоил храброго малого и заставил на время забыть о недавней ране. Накануне, видя, как пришла «Германия», он в гневе разбил свою фарфоровую трубку.

Позже Фриц предложил пойти перевернуть вверх дном злополучный корабль, «чтобы достойно закончить праздник».

– Не переворачивай ничего, мой дорогой,– мягко вмешался де Амбрие,– и наберись терпения в ожидании реванша.

– До этого еще далеко, капитан, а жизнь коротка…

– А мы начнем прямо завтра, и я уверен – победа будет за нами.

– Прекрасно, за победу! Конец первой части

* Часть вторая. ЗИМОВКА В ЛЕДОВИТОМ ОКЕАНЕ *

ГЛАВА 1

Светит, но не греет.– Капитан хочет прорезать ледяное поле.– Пила.– Французское изобретение.– Электрический аппарат.– Первые пятнадцать метров.– Опять динамит.– Тяжелый труд.– Незваные гости.– Предложение со стороны офицеров «Германии».– Решительный отказ.

Полярный день продолжал тянуться.

В полночь, как и в полдень, ослепительно ярко светило солнце. Все вокруг сверкало и искрилось. Только не было здесь ни ласкового тепла, ни душистых цветов, ни резвых зверьков, ни щебечущих птиц, ни букашек – ничего, что радует летом душу. Сплошной лед, куда ни кинь взгляд. Окаменевший и неподвижный. На всем печать смерти. Само солнце, казалось, оледенело.

Арктическое лето короткое. Уже не за горами зима, с ее жестокими холодами и долгой полярной ночью…

Через месяц, к пятнадцатому – двадцатому августа, подтаявшая слегка льдина вновь сделается нерушимой, как скала. Неровности ушли под снежный покров. Зажглась в небе первая звезда, наступила ночь, и исчезли последние приметы жизни.

Но ничего не пугало наших путешественников. Ни бесконечные сумерки, ни лютый мороз, ни вечные льды. В борьбе со стихией они выходили победителями.

С удивлением смотрели матросы «Германии» на то, как трудятся французские моряки.

Однако капитан де Амбрие считал это делом обычным. Раз уж встала на пути льдина, надо, пока не началось лето, пробить в ней канал в три километра длиной и метров двенадцать шириной. Вот и все.

В ход были пущены пилы, топоры, ножи, колуны, все, чем можно долбить и рубить. Динамит пока не трогали, приберегали на крайний случай.

Неужели капитан думает, что можно обойтись лишь усилиями людей? Разве возьмет пила лед? Но пила на «Галлии» особая, с громадными зубьями, по десяти сантиметров каждый. И не голыми руками приводят ее в движение! Для этого можно было бы использовать паровую машину «Галлии», но пилой придется работать на расстоянии пятнадцати, двадцати, а то и сорока метров от судна. А туда машину не потащишь.

Еще можно воспользоваться электричеством.

Этот способ основан на открытии, сделанном в 1875 году французским инженером Марселем Депре 63 .

Сообщите динамо-машине 64 движение, и она даст вам электричество, сообщите ей электричество – и она даст вам движение.

Представьте себе динамо-машину, приводимую в действие газом, водой, сжатым воздухом, паром. Под влиянием полученного движения она выработает известное количество тока; отсюда и название этой машины – генератор.

Затем с помощью проволоки установите сообщение между этой машиной и другой, такой же. Вторая машина, или рецептор, воспримет переданное ей электричество и выполнит механическую работу.

Правда, при такой передаче тридцать – сорок процентов энергии теряется. Но разве не чудо – передать силу, пусть с некоторой потерей, на расстояние сотен, тысяч, десятков тысяч километров и более, как передают телеграмму?

Готовясь к полярной экспедиции, де Амбрие взял с собой две динамо-машины системы Депре, способные передавать на определенное расстояние шесть лошадиных сил. И вот пришло время эти машины использовать. Их установили, соединив проволокой; приготовили механические пилы. Вооружившись подзорными трубами и биноклями, за своими собратьями наблюдали немецкие моряки.

Фриц, взявшись рукой за регулятор, пустил по свистку пары. Пила с визгом, легко и свободно врезалась в лед.

Только сейчас матросы поняли замысел де Амбрие и пришли в восторг.

– Ай да капитан! – восклицали они.– Надо же такое придумать!..

– Пила-то, пила! Лед режет, как масло!

Через четверть часа в льдине образовался надрез в пятнадцать метров длиной.

– Стоп! – скомандовал капитан.

Машину остановили, чтобы изменить направление, и вскоре надпиленный кусок льдины был вырезан напрочь. Когда пила таким образом вычертила дугу окружности диаметром примерно в два метра, капитан опять скомандовал:

– Стоп!

Снова изменили направление машины, параллельно прежнему, и от льдины отделилась первая глыба.

Работа для моряков хоть и была непривычной, результаты для первого раза оказались как нельзя лучше. Теперь встал вопрос; куда девать отпиленную глыбу?

– Капитан что-нибудь придумает,– говорили матросы.

И он придумал, решив прибегнуть к динамиту.

Все инструменты и приспособления перенесли на следующий участок и, не теряя времени, стали дальше пилить, а в отпиленной глыбе просверлили пять отверстий и заложили в каждое по десять зарядов.