Перу. От ранних охотников до империи инков, стр. 14

Прекрасное качество многих из этих тканей зависит от выбора самих волокон и качества их прядения, в чем перуанцы преуспели. Доказательством этому служит тот факт, что гобелен, относящийся к Постклассическому периоду, имеет в некоторых местах целых 500 вдвое скрученных шерстяных утков на дюйм, тогда как лучшие образцы средневековой Европы насчитывают всего лишь около 100. Крашение тканей представляет еще один важный фактор, и удивительно то, что большая цветовая палитра найденных в Паракасе тканей была результатом комбинирования всего лишь трех растительных пигментов: индиго, красного и оттенков желтого от собственно желтого до оранжево-коричневого с натуральным цветом хлопка и шерсти альпака с применением, где необходимо, квасцовой протравы. Рукоделие предполагало использование в работе различных видов стежка, и, хотя вязание было в то время неизвестно, аналогичный эффект при выполнении кромочных стежков при объемном изображении птиц и цветов на образцах, найденных в Наска и Паракас, достигался всего лишь при помощи одной-единственной иглы. Большинство предметов одежды изготовлялось путем соединения прямоугольных кусков материи, крой тогда был неизвестен, но некоторые изделия ткали сразу определенной формы, как бы по выкройке. Таким образом, можно было расширить плечи рубашки или концы набедренной повязки, раздвинув в соответствующем месте нити основы и вставив между ними дополнительные. Концевые катушки навоя ткацкого станка можно было раздвигать, причем не обязательно одновременно и равноудаленно, и добавлять к нужному краю дополнительную уточную нить и получать в результате ткань с концами разной длины. В Древнем Перу в ходу были два способа многооттеночного крашения тканей, но, насколько это нам известно, оба они берут свое начало с постклассических времен, поэтому и будут описаны позже.

Во многих сохранившихся шкатулках для рукоделия, которыми пользовались перуанские женщины, – а это были в основном оплетенные деревянные коробочки – находились клубки шерсти и хлопка, а также многочисленные тонкие и заостренные веретена, некоторые с намотанной ниткой и маленькими, изящно украшенными блоками веретен, сделанными из древесины или глины. Такими веретенами можно было пользоваться при прядении с одного конца. Это было древним приемом, при котором второй конец помещался в какую-нибудь посудину, а не свисал свободно, как это сейчас практикуют жители Анд.

Что касается металлургии, то считается, что в эпоху до Колумба многие процессы и сплавы были уже известны, за исключением получения бронзы. Металлы использовались в основном для изготовления украшений в виде воротников, сережек, украшений для носа и масок для мумий. Но культура Мочика северного побережья, которая, судя по всему, специализируется в металлургии подобно тому, как южная область специализировалась в текстиле, характеризовалась также производством полезной утвари из металла, например, лезвий для копалок, наконечников для булавы и копий, изготовлявшихся из меди. Золото, серебро и медь, а также сплавы золота и меди и серебра и меди – все это было известно. Предполагается, что золото главным образом добывалось с золотых приисков, а об источниках серебра и меди никакого свидетельства не имеется. Есть некоторые причины полагать, что оба эти металла выплавлялись из руд уже в постклассические времена; в случае меди это можно доказать довольно легко – труп шахтера с корзиной, полной порошкообразной медной руды, найденный в разрушенной шахте на севере Чили, – один из наиболее популярных экспонатов в американском Музее естествознания. С другой стороны, оба металла встречались и в чистом виде, и разумно предполагать, что именно таковым был их источник в самом начале использования.

Что же касается процессов обработки металлов, то золото ковалось и подвергалось тиснению, как и в более ранние времена, с использованием тех же самых приемов, с добавлением отжига для смягчения металла после того, как ковка делала его твердым и ломким, видимо, эта техника применялась и к другим металлам. Также практиковалось литье, и вероятно, что был известен способ литья cire-perdue [2]. Золочение, очевидно, выполнялось с помощью золотых листовых пластин, но детали этого процесса неизвестны. Золочения, возможно, добивались путем выщелачивания меди органическими кислотами из золото-медного сплава с дальнейшей ковкой и полировкой, но этот метод был более широко распространен в Эквадоре и Колумбии. Золочения же при помощи ртути не знали. Металлические части соединялись сваркой, т. е. нагреванием и ковкой, а также спаиванием – покрытием места соединения порошкообразной медной солью, смешанной с камедью. При медленном нагревании камедь обугливалась и соль сплавлялась с металлом, образуя местную заплатку из золото-медного или серебряно-медного сплава с более низкой точкой плавления, чем металл, части которого были соединены таким образом. Известны также предметы, сделанные частично из золота и серебра, предполагается, что их изготовляли в два приема методом cire-perdue.

Хотя каждая из областей Перу достигла схожего технологического уровня и каждый регион имел свои внушительные сооружения и мастерские, художественные стили радикально отличались друг от друга, и, по крайней мере, на северном и южном побережье они оставались верны древним традициям. Это хорошо иллюстрируется церемониальной глиняной посудой, которая на северном побережье отличалась натуралистическими формами, кувшинами с носиком U-образной формы, плоскими основаниями и немногоцветностью, а на южном побережье – круглыми основаниями, кувшинами с двойным носиком и полихромной росписью с гораздо менее часто встречающимися натуралистическими формами, в значительной степени более стилизованными, чем на севере.

Северное побережье

Культура Мочика, представленная в долинах Пакасмайо, Моче и Чикама на северном побережье, в большой степени отражает особенности Классического периода. Она была отчасти современником культуры Гальиназо долины Виру, а позднее люди Мочика вторглись в Виру и поработили ее население, расширив свои завоевания до долин Санта, Непенья и Касма. Название Мочика взято из языка, на котором говорили люди Чиму в этой самой области, их предшественники, возможно, тоже говорили на нем. Это подходящее название, вытеснившее старые названия прото-Чиму и ранняя Чиму, поскольку они вносили путаницу, затеняя тот факт, что между Мочика и Чиму имелась разница. Это название сохраняется в современной долине и деревне Моче.

Подобно другим народам этого времени, жизнь людей Мочика в значительной степени зависела от сельского хозяйства, но лов рыбы, конечно, также продолжал играть свою роль, так как дело происходило на побережье. Рыба ловилась крюками без шипов и сетями, как с берега, так и с помощью уже упомянутых лодок из тростника. Охота, по оценке изображений на горшках, была скорее спортом высшего класса, чем средством добычи продовольствия. Так, на рисунках богато одетые люди бросают стрелы в оленя, загнанного в сети. Имеются также изображения людей, стреляющих в птиц из духовой трубки, но это, должно быть, являлось своего рода хобби.

Оккупация людьми Мочика долины Виру ознаменовалась некоторыми изменениями в распределении участков, но жилье, храмы и крепости, видимо, не претерпели особых изменений. Простые прямоугольные саманные кирпичи оставались обычным строительным материалом. Огромные пирамиды из самана в долине Моче, называемые Уака-дель-Соль и Уака-де-ла-Луна, датируются тем же периодом, как и множество других пирамид и построек в Чикама. Среди них – большой глиняный акведук в Аскопе, который имеет высоту приблизительно 50 футов и простирается на целую милю от устья в засушливую долину. Он оставался неповрежденным, пока его работа не была случайно нарушена в течение необычно дождливого сезона 1925 г., но и сейчас он поражает своим чрезвычайно внушительным видом, дающим некоторое представление о том, на что были способны люди Мочика. Канал в Чикама, 75 миль длиной, все еще орошающий некоторые области около Чан-Чан, столицы Чиму, также относят к этому периоду.