Александр Солженицын. Гений первого плевка, стр. 80

Вот и представьте себе, поднимутся регионы, по которым проедет великий писатель, и скажут: «Хотим в президенты Александра Исаевича! Мы его видели, руку жали, мы ему верим и на него надеемся…» Но, увы, как показало время, вопреки предсказанию доктора наук Ольшанского регионы почему-то не поднялись, не рявкнули «Хотим Солженицына!..».

Отец нации припожаловал в столицу, Лужков его облобызал, а «Правда» ласково прошептала на первой полосе: «Здравствуйте, Александр Исаевич…»

И вскоре не кто иной, как опять же коммунисты стали добиваться приглашения Солженицына в Думу. Надо полагать, столь серьезное дело было не личной инициативой коммуниста И. Братищева, еще одного доктора и земляка гиганта по Ростову, а решением всей фракции во главе с Г. Зюгановым. Потерпев поражение при кнопочном голосовании, коммунисты, как всегда, не пали духом и поставили вопрос на поименное, и таким путем им все-таки удалось протащить приглашение. Победа!..

«Правда» 8 октября 1994 года приветствовала сию грандиозную викторию ленинизма восторженной передовицей «Скажите в Думе свое слово, Александр Исаевич!». В статье, чтобы потрафить возвращенцу, злобно проклинался Сталин и превозносились мужество и «истинная русскость» титана. А кончалась статья так: «Верится, что вы скажете России слово правды, объединяющее всех честных людей труда». Слово он сказал. Кого оно объединило?

А в последующие годы коммунистические газеты время от времени чесали в затылке: «Наш или не наш Солженицын?», «С нами или не с нами Александр Исаевич?» И тут главными их советниками были Рой Медведев да тверской мыслитель Владимир Юдин, профессор, конечно. Первый из них прославился тем, что, будучи евреем, оправдывает немецких фашистов: уверяет, будто они лишь потому уничтожали советских военнопленных, «что правительство Сталина отказалось признать подпись России под международной конвенции о военнопленных, из-за чего (!) не шла помощь советским военнопленным через Международный Красный Крест, и обречены они были умирать от голода в немецких лагерях». Какое благостное представление о фашистах: будь подпись, и все было бы о'кей! Да ведь стояли же подписи не то что под многосторонней коллективной конвенцией, а под двумя межгосударственными договорами, причем один из них — «о дружбе». И какие подписи! Министров иностранных дел. И как договоры подписаны были! При личном участии лидеров обеих стран. В Кремле. И что, остановило это немецких фашистов от нападения на «друзей»? Этот историк не знает, что у фашистов, у Гитлера была сознательная цель — физическое истребление русских. И не только от голода гибли в немецком плену наши люди — их и просто расстреливали, оставляли в поле на морозе, морили в душегубках. И это не слышал историк? А чего ж Красный Крест евреев не спас? Ведь большинство из них даже оружия в руки не брали, военнопленными не были. Но попробуй скажи этому историку, что погибли не шесть, а пять миллионов его соплеменников, — какой он визг поднимет!.. Невежественные и лживые статьи Медведева, объявлявшего «Архипелаг» «величественным произведением» великого писателя, даже «одной из самых великих книг XX века», перепечатывались «Правдой» в 1989 — 1990 годах из зарубежной прессы пятнадцатилетней давности. То, что вместе с Солженицыным этот Медведев еще и клеветал на Шолохова, не смущало газету. Так ей не терпелось своим тогда многомиллионным тиражом просветить читателей.

Второй из авторитетов газеты, тверской профессор, вольготно разметавшись на двух полосах, страстно убеждал: «Ведь Солженицын наш, русский, писатель-патриот! Русский!» Правда, следуя директиве Горбачева о плюрализме, через три недели напечатали на четвертой полосе и статью покойного Бориса Хорева «Я не верю Солженицыну».

НАТАЛЬЯ СВЕТЛОВА И ЛИЛЯ БРИК

Как видим, после этого краткого напоминания можно сказать, что семигинская «Родная газета», предоставив слово жене гиганта, подхватила солженицынскую тему прямехонько из рук зюгановской «Правды».

Мадам Светлова давно уже освоила совокупную профессию редактора, комментатора и пропагандиста своего родного титана. Помнится, женам других титанов — ни Наталье Николаевне, ни Анне Григорьевне, ни Софье Андреевне, как и другим, — даже в голову не приходило освоить эту совокупность. Ну, конечно, некоторые вели дневник, кое-кто воспоминания оставил, но вот так впрямую заниматься разъяснением да пропагандой — это, пожалуй, после незабвенной Лили Брик сподобилась только Светлова.

Может быть, одна из наиболее примечательных акций такого рода — беседа Светловой на страницах «Известий» еще 26 мая 1992 года с Константином Кедровым. Она тогда явилась из-за моря-окияна с целью «найти загородный дом». Ну, пустующих домов под Москвой, чтоб не хуже вермонтского монрепо, кажется, не много. Вот мадам и металась: «Пока мне не удалось найти загородный дом…» Но времечко и для душевной беседы выкроила… Вы можете спросить: «А кто такой Кедров?» Что ж, пожалуй, надо рассказать…

В конце прошлого года я собственными ушами слышал по телевидению, что Константин Кедров вместе с академиками Гинзбургом и Абрикосовым выдвигался на Нобелевскую премию. Я офонарел… Как это? Как это? За какие подвиги?.. Вероятно, то было сообщение из разряда тех, что не так давно прошло по НТВ: умер ленинградский писатель Даниил Гранин. И даже покойника в гробу показали, мерзавцы, и рыдающих родственников, и скорбящих друзей-товарищей. А оказалось, что это похороны академика В.И. Гольданского. Даниил же Александрович, член КПСС с 1942 года, жив-здоров, отметил свое 85-летие, и да продлят небеса его годы… Тогда на НТВ всем заправлял Евгений Киселев, и этот случай может служить выразительным эпиграфом ко всей его работе: он же только тем и занимается, что и в прямом и в переносном смысле хоронит тех, кто жив в сознании народа (Ленина, Сталина, Дзержинского), и воскрешает мертвецов (Николая Второго, Колчака, Ельцина).

БОДАЛСЯ НАШ ТЕЛЕНОК С ВАШИМ КЕДРОМ

Так вот, Кедров — сотрудник «Известий». Возраст? Думаю, между сорока и семьюдесятью пятью. Национальность? Кедровая у него национальность или еловая. Образование? Конечно, высшее, но это на нем никак не сказалось. Где живет? Разумеется, в Москве, да еще и на улице с таким красивым названием — Артековская, но — в курной избе, т.е. в такой, в которой нет ни дымохода с трубой, ни водопровода, ни электричества. Так и пишет: «Как жили в „курной избе“, так и продолжаем в ней жить». Это он сказал в статье «Расплата за победы» («Известия», 9 сент., 1992).

Тут мифический нобелиат, пожалуй, выказал с предельной полнотой всю свою умственную и нравственную суть. Чего стоит хотя бы такой афоризм: «Стремление делить мир на „наших“ и „не наших“ отбрасывает нас далеко за пределы даже XIX века». Далеко и даже! То есть, видимо, куда-нибудь в XIII — XV века, что ли. Вот, мол, в те дикие времена были «наши» и «не наши», а после все чудесно преобразилось — куда ни плюнь, везде «наши». И так до сих пор. Здесь Кедров по мере сил помогал кремлевским и думским коллегам, которые тогда без устали твердили: «У России никогда не было и, главное, нет сейчас никаких врагов! Все нас любят да желают нам добра, и только». И в дружеском упоении выдавали Западу наши военные секреты, дарили отменные куски морского шельфа, молчали при появлении американских военных баз на сопредельной еще вчера нашей территории. Странно, что при таком убеждении ни сотрудник «Известий», ни его собратья не обратились к США со словами укора: «Друзья, что ж вы колошматите то Сербию, то Ирак, а раньше — то Корею, то Вьетнам? Это же „наши“, то есть „ваши“. Стыдно, господа! И еще придумали какие-то „страны-изгои“. Позор! Вы же не в ХIII веке живете».

КЕДРОВ БОДАЕТСЯ С ДОСТОЕВСКИМ

Замечательную мысль об абсолютном отсутствии в мире «не наших» тов. Кедров подкрепляет так: «Хорошая мать не может любить своих детей выборочно, одних больше, других меньше. Русская интеллигенция никогда не откажется от всемирной любви ко всем народам. (Она их мать? — В. Б.) Об этой любви сказал Достоевский на пушкинских торжествах». Замечательно! Только Достоевский, в отличие от нашего оратора, отродясь не допускал лестной мысли, что русская интеллигенция — «хорошая мать» всех народов мира, и в пушкинской речи говорил главным образом о русском человеке, о русском народе в целом, именно о его всемирной отзывчивости и одновременно — о «сбивчивой и нелепой жизни русского интеллигентного общества, оторванного от народа, от народной силы». Наконец, да, писатель горячо и убежденно призывал тогда к «жизненному воссоединению, к единению всечеловеческому!» Но с 8 июня 1880 года, со дня той речи минуло уже почти 125 лет, а что мы видим? Военные вторжения сильных стран на землю слабых, террористические акты, восстания и бунты, угрозы и проклятия… Так что из попытки ссылкой на Достоевского подкрепить свою великую мысль о торжестве всеобщей любви, к сожалению, пока ничего не получилось.